Ангелам тоже можно

      Рома просыпается в незнакомом ему месте. На нём всё та же жёлтая куртка, шапка и очки на своих местах. Он оглядывается по сторонам: вокруг только ровная земля, покрытая мягкой травой и кое-где маками, солнце близится к закату, но ещё высоко, и небо низко-низко, кажется, облака розоватые можно с лёгкостью потрогать руками. Но это только кажется. Ильин поднимается на ноги, не спеша идя вперёд, куда ведёт его сердце. Что произошло, он не помнит, а куда и как попал, не знает. Но это сейчас не особо его беспокоит. Рома просто идёт туда, куда ведут ноги, и кажется, что сейчас нет ничего важнее этого: дойти до.... А до чего ему надо дойти?       Этот вопрос тут же пропадает, когда на горизонте он видит до боли знакомую фигуру. Но появляется ещё больше других вопросов. Где он? Снится ему или это правда? Ему показалось или это реально он? Но если он, то как это вышло? Слишком много вопросов.       Чем ближе Рома подходит, тем больше узнаёт в человеке Максима. И Ильин уже бежит буквально к нему, врезаясь в широкую грудь. Шустов обнимает его за плечи, утыкаясь носом в волосы, пропахшие гарью. Младший вскидывает голову, заглядывая в чистые серые глаза. По щекам начинают бежать слëзы, скатываясь к подбородку. Макс мягко улыбается, снимает очки с Ромы и вытирает селëные капельки с загорелого лица. Они слишком долго не виделись, так что чрезмерная сентиментальность здесь явно не лишняя.       – Как ты тут оказался? – спрашивает старший, слегка отстраняясь.       – Я не помню. Где я вообще? – говорит Ильин, тихо всхлипывая.       – Это рай, мой дорогой. А ты знал, что сюда люди попадают в том, в чëм были последний раз на земле? – отвечает Шустов, стараясь избегать слова "смерть", дабы не напугать мальчишку.       – Нет, не знал. Я вспомнил..., – тихо проговаривает Рома, опуская взгляд.       – Только не говори мне, что на работе ты пожертвовал собой, – просит Максим, заламывая брови.       – Да, именно так. Как ты тогда. Ради многих других – собой. Именно ты мне показал, что смерти нечего бояться, когда можно спасти много жизней. Я в тот день поменял свои взгляды на работу и на мир, – рассказывает младший, слыша тяжёлый вздох.        – И как ты относишься к тому, что попал сюда? Я ведь совсем не думал об этом и даже надеялся, что мы встретимся нескоро, – спрашивает Шустов, оглядывая спокойное лицо печальным взглядом.        – А не сделай бы я это сейчас, прожил бы я до старости и попал бы в ад. И тогда мы бы уж точно не встретились. А так, ты меня здесь ждёшь, значит знал, что нужно будет встретить, – говорит Ильин, хитро сощурившись.       – Я знал, что надо встретить, но не знал кого, – отвечает Максим, отворачиваясь. – Пойдём.        Только сейчас Рома замечает длинные, почти до земли, крылья: такие яркие, жёлто-оранжевые, словно огонь, будто они горячие, и можно обжечься, слегка дотронувшись. Чувствуя на себе взгляд, старший по-доброму усмехается, бросая взор через плечо. Ильин как стоял, так и стоит, уставившись на Макса. Просто поверить не может, что реально это видит.       – Что, не заметил сначала, да? – спрашивает старший, продолжая идти.        – Прости, не до этого было, – отвечает Рома, догоняя Шустова. – А почему у меня нет?       – Потому что ещё не заслужил, – говорит Максим, останавливаясь рядом с младшим, и тыкает его в кончик носика.       Ильин дёргает им, потому что прикосновение щекочет, и скромно улыбается. Они доходят до края, а внизу ничего нет. Рома слегка отшатывается машинально, но смотрит в бездну. Там такие же облака как и вверху, кажется, что там мягко. Но страх всё равно бушует где-то в груди, отдаваясь импульсами по всему телу. Шустов оборачивается, смотря на него, и понимает сразу же все его чувства. Решает поддержать, похлопывая по плечу.        – Да, ты не бойся, Ром, прыгай, – говорит старший, кивая в сторону обрыва.       – А ты? – боязливо спрашивает младший.       – А я за тобой. Мы не можем прыгнуть вместе, и я не могу держать тебя, иначе крыльев ты не получишь, – отвечает Максим, приобнимая Ильина.       – А если я разобьюсь? Вдруг не получится ничего? – засыпает вопросами Рома, опуская взгляд на свои ноги.       – Всё норм будет. Ты докажи, что достоин быть здесь. А я уверен, что достоин, – подбадривает Шустов, чуть отходя от младшего и давая ему сделать выбор.       Ильин тяжело вздыхает и прикрывает глаза в надежде успокоиться. Он делает неуверенный шаг в пустоту, и в следующую секунду его тело летит вниз. Открыть глаза безумно страшно, но Рома перебарывает свой страх. А вокруг ничего, только облака розовые. И Максима нет рядом. Он бросил его? Нет, так быть не может. Просто он там, выше.        Ильин тут же чувствует приятную тяжесть, опустившуюся на лопатки. Пробует пару раз взмахнуть только что обретëнными крыльями, и, на удивление, у него прекрасно выходит. Внезапно к нему подлетает Шустов, беря за руку, и тянет наверх. За несколько секунд они оказываются там, где совсем недавно стояли. Рома тяжело дышит, пытаясь перевести дух, адреналин разносится по всему телу с каждым толчком крови всё больше. Макс стягивает шапку с его головы и треплет русые волосы, на что получает широкую улыбку.       – Вот, видишь, а ты переживал, – говорит старший, уже ведя за собой.        – А зачем это всё нужно было? Я подумал, что ты меня одного оставил, – спрашивает младший, пытаясь разглядеть свои крылья.        – Ну, чтобы ты доказал, что можешь летать, что тебе нужны крылья. И я бы тебя ни за что не бросил, дурак, – отвечает Шустов, лучезарно улыбаясь.        – Знаю, – тихо произносит Ильин, перебирая края куртки.       Они идут ещё минутки 3 и доходят до города. Там всё такое же, как в небольшом городе на земле, только люди с крыльями – ангелы получается. Дома тут, конечно, немного другие, красивые такие, фасады расписные, и чуть ли не светятся. В городе нешумно, чисто и спокойно. Они идут по дорожке, выложенной брусчаткой, мимо магазинов, кто-то ходит пешком, а кто-то едет на велосипеде – никаких машин.       – Пошли. Я сначала покажу, где ты будешь жить, а потом можем прогуляться, – говорит Максим, когда Рома останавливается у какой-то лавки.       Младший тут же оборачивается и догоняет старшего, следуя за ним. Они доходят до большого здания, такого же красивого, как и все. Шустов пропускает Ильина внурть и ведёт на третий этаж по витиеватой лестнице. Они доходят почти до конца длинного коридора и заходят в открытую комнату.       – С чего ты взял, что это моя? – спрашивает Рома, не понимая, как Макс так быстро смог понять, что это его.        – Ну, а ты загляни. Ты реально думаешь, что здесь не следят за нами? О тебе всё известно тут. И когда ты умираешь, твоя комната автоматически становится такой, только для тебя. Встречающий заранее знает, в какую комнату вести, – отвечает старший, опираясь о дверной косяк.       Ильин оглядывается, действительно оставаясь довольным интерьером. Тут всё, как ему нужно – идеал. Главное – зеркало в пол. Да, Роман Романович любит покрасоваться, даже очень, и очень любит себя – с самооценкой у него всё в порядке, она даже слегка завышена.       Младший сразу же подбегает к зеркалу, разглядывая себя с ног до головы: растрëпанный, чистый, жёлтая курточка, но самое интересное – это крылья: чёрные, но почти прозрачные и такие мягкие. И спать как теперь с ними? Ещё длиннющие, чуть ли не до пола, как у Макса, только у него прям искрят, а у Ромки просто переливаются на свету. Прекрасно просто, глаз не оторвать.       – Тебе очень идёт, мой ангел, – говорит Шустов, заливаясь смехом.       – Спасибо, – скромно отвечает Ильин, заливаясь краской.

***

      Проходит пару дней с момента, как Рома попал в рай. Всё это время он обживался, пытаясь научиться жить вот так. Он изучал город, много гулял, обустраивал быт в своей новой комнате. Сейчас же Ильин привык к жизни здесь и уже комфортно себя чувствует, валяясь на кровати и читая книгу, которую он купил вчера. Надо же, здесь продаются земные книги. Как и всё остальное. Только техники маловато, но она тоже есть. Отрывает его от своего занятия стук в дверь. Без приглашения дверь открывается, и в комнату заглядывает Максим. Ведёт своим взглядом по спине младшего, задерживаясь на ногах. Рома переворачивается на спину, глядя на нежданного гостя.       – А я входить не разрешал. Если бы я переодевался? – сразу же предъявляет Ильин, строя недовольное выражение лица.       – И тебе привет, Ром. Я хотел тебе предложить немного прогуляться. Знаю одно очень красивое место. Там прохладно, так что надень курточку, – говорит старший, не обращая внимания на язвительный тон.        – Я не против, подожди 5 минуток. Я оденусь и выйду, – отвечает младший, вскакивая с кровати.        – А тут я подождать не могу? – спрашивает Макс, невинно улыбаясь.       – Я не хочу, чтобы ты смотрел, как я переодеваюсь, – фыркая, говорит Рома.       – Стесняешься меня что ли? – задаёт вопрос Шустов, приподнимая бровь.        – Ещё чего. Просто не хочу. Иди давай уже, – настаивает младший, отворачиваясь к шкафу.       Максим всё же выходит, прикрывая за собой дверь. Ждать долго ему действительно не приходится: Рома выходит в курке форменной и своих любимых очках, и они отправляются на прогулку. Старший ведёт куда-то по городу, а затем дома заканчиваются. Идут уже по поляне с редкими деревьями и красными маками, солнце заливает всё пространство вокруг, а на небе медленно плывут лёгкие облака. Идут недолго, подходя к скалистому обрыву. Вид красивый, конечно, аж дух захватывает.       – Полетаем? – предлагает Максим, кивая в сторону пропасти.        – Ты мне красивое место обещал, – вредничает Рома, заламывая брови.        – До него нужно лететь, – отвечает Шустов, пропуская мимо ушей эту надменную интонацию.        – Ну, давай тогда, – соглашается младший, слегка расправляя крылья.       – Да ты не бойся. Ты хорошо летаешь, да и я рядом, – успокаивает старший, моментально разгадывая хорошо скрываемые эмоции.        – Я боюсь? Догони, если сможешь, – всё так же притворяется Ильин, бросая Максу вызов.       Через секунду он прыгает с обрыва, полностью расправляя крылья и скрываясь в облаках. Шустов же не отстаёт и летит за ним, вскоре догоняя. Он хватает Рому за руку, утягивая за собой. Младший хмурится, но молча даёт вести себя. Они подлетают к полуразрушенному замку необычайной красоты, который явно давно заброшен. Садятся на одну из стен, свешивая ноги вниз. Оттуда открывается просто восхитительный вид на холмы и реку, где высоко светит солнце.       – Ты был прав: здесь очень красиво, – говорит Рома, поворачивая голову к старшему.       – Да, я часто прилетаю сюда отдохнуть, вспомнить жизнь и просто спеть несколько песен, – отвечает Максим, глядя в бескрайнюю даль.       – Ты что, и тут поёшь? – спрашивает Ильин, чуть склоняя голову в бок.       – Ну, да, я же люблю петь, – усмехается Шустов, запуская пальцы в свои кудри.        – А я думал: тут нельзя такие песни слушать, только на земле, – говорит младший, болтая ногами.       – Ну почему же нельзя? Ты же купил книгу, а я могу и спеть то, что пел там, – отвечает Макс, вспоминая прежнюю жизнь.        Дальше они молчат. Атмосфера умиротворяет, а солнце так греет по-особенному: не жарко, ведь высоко замок находится, но ярко-ярко, что слепит глаза своими лучами золотыми. Рома невзначай придвигается ближе к старшему, кладя голову ему на плечо. Шустов лишь потирается своей щекой едва ощутимо о мягкие волосы. Тишина вовсе не давит, а приносит удовлетворение и спокойствие. Им даже молчать комфортно друг с другом.        – Макс, а я скучал на самом деле. По твоим песням и дебильным шуткам, по твоей улыбке и привычке таскать везде конфеты. Да, мы поработали мало, но я к тебе привык, – говорит Ильин тихим голосом, будто это какой-то огромный секрет.       – Я тоже скучал по твоей нахальности и любви к солнечным очкам, – отвечает старший, приподнимая голову Ромы за подбородок.        Максим стаскивает с него очки, заглядывая в глаза цвета тёмного шоколада. Младший не смеет отвести взгляд, утопая в серебре глаз напротив. Шустов впивается сладостным поцелуем в мягкие губы, которые податливо размыкаются под напором. Их языки сплетаются, а дыхание становится общим, горячим и до головокружения сладким. Так должно быть.       – Ромаш, полетаем? – предлагает Макс, разрывая долгий поцелуй.        – Н-но я думал... – не находит слов Ильин, понуро опуская голову.        – А ты раздевайся и полетели, – говорит старший, заливаясь смехом.       – В смысле? – спрашивает младший, недоумевая.        – Можешь, в прочем, снять только куртку, – отвечает Шустов, показывая пример и кидая вещь на стену.       Рома сразу же повторяет, оставаясь в белой футболке. Максим тут же хватает его за руку, утягивая в облака. Не собираясь тянуть, он целует Ильина, прижимая к себе. Тот охотно отвечает, обнимая старшего за шею. Их крылья слегка расправлены, чтобы держаться в воздухе. Такой лёгкости на земле никогда не почувствовать.       – Малыш, ты же хочешь? Давай прям тут, – тихо проговаривает Шустов, целуя желанную шею.       – Хочу. Но как? А разве это не грех? – отвечает младший, издавая тихий стон.       – То, что мы ангелы, не значит, что нам нельзя заниматься любовью, – отвечает Макс, прикусывая Ромино плечо.       Тогда Ильин сдаётся, просто открывая шею для новых поцелуев. Старший оставляет пару засосов на карамельной коже, что ярко распускаются, создавая космос. Рома бесстыдно стонет, судорожно хватая ртом воздух. Просто завораживает одним своим видом.        – Повернись ко мне спиной, – просит Шустов, отрываясь от своего занятия.       Младший послушно исполняет просьбу, и его тут же обхватывают за талию сильные руки, прижимая ближе. Максим утыкается носом в загривок, вдыхая запах леса и ягод: гарь выветрилась за эти дни, но те самые нотки остались. Этот аромат всё больше проникает внутрь старшего, плотным слоем оседая на лёгких на целую вечность. Безупречный запах.       Пальцы Шустова нетерпеливо забираются под футболку, оглаживая пресс и косые мышцы. Рома вздрагивает от этих прикосновений, шумно сглатывая от предвкушения. Макс тут же расстëгивает его брюки, забираясь рукой под грубую ткань. Ильин закусывает губу, чувствуя лёгкие касания через боксеры, и пытается потереться о ладонь. Недостаточно, слишком мало.       – Ромаш, ты не торопись. Прочувствуй момент, получи наслаждение. Ты, конечно, мне нравишься нетерпеливым, мне льстит, что ты так сильно хочешь меня, но мы же здесь для того, чтобы получить удовольствие, так получай его, – шепчет Шустов на ухо младшему, облизывая хрящик и прикусывая мочку.       От безысходности Рома хнычет, постанывая. Но, следуя примеру, решает себя отпустить, отдаваясь умелым рукам. Старший тем временем поглаживает грудь Ильина, цепляя затвердевшие соски. Младший каждый раз вздрагивает от возбуждающих прикосновений, выстанывая имя Макса сбивчивым шёпотом. Пульс учащается, а желание покалывает внизу живота.       – Ты такой отзывчивый – с ума сойти просто, – восторженно говорит Шустов низким голосом. – Хочешь больше – попроси.       – Макс, перестань. Ты меня сюда притащил разве не за этим? – смущается Рома, откидывая голову на плечо старшего.       – А где же вся твоя уверенность? Язык острый, когда дерзишь. А сейчас что? – издевается Максим, решая припомнить поведение младшего.       – Ну, пожалуйста, я буду самым послушным. Только давай ты что-нибудь сделаешь, – принимая правила этой игры, отвечает Ильин.       – Чего ты хочешь? Я читать мысли не умею, – вновь спрашивает Шустов, усмехаясь.       – Тебя, – коротко говорит Рома.       – Это я понял. А можно поточнее? – продолжает издеваться старший, убирая руки из-под футболки.       – Ну, я хочу,... чтобы ты мне дал кончить. Ты разве не видишь, в каком я состоянии? – еле проговаривает младший, досадно хныча без нежных касаний.       – Вижу, Ром, вижу. Я же говорю: не торопись, – отвечает Макс, одной рукой проводя по его крылу.        Ильин вздрагивает, судорожно выдыхая. Он не знал, что через крылья можно чувствовать что-то такое. Шустов продолжает умело гладить чёрные перья, доводя младшего до скулежа. Это совершенно неповторимое ощущение, которое больше никак невозможно получить.       – Макс, ну, пожалуйста, я хочу, чтобы ты уже выебал меня, если тут так можно говорить, – просит Рома, чуть ли не плача от переизбытка эмоций.       – Не волнуйся, я никому не скажу, что ты материшься, – посмеивается старший, и, сжалившись, запускает свободную руку в боксеры младшего.        Ильин тут же удовлетворённо стонет, чувствуя сильные пальцы на своём члене. Макс растирает капельку смазки по головке, заставляя Рому дрожать от нетерпения. Шустов приспускает его брюки с боксерами, чтобы было удобно, облизывает свои пальцы и аккуратно входит одним в жаркое нутро. Младший машинально сжимается от новых ощущений, но тут же расслабляется, не чувствуя дискомфорта. Тогда старший добавляет ещё один, разводя их ножницами. Ильин бесстыдно стонет, выгибаясь до хруста позвонков. Божественно.       Три пальца входят чуть тяжелее, но сильной боли Рома не испытывает, только чаще трепетать крыльями начинает. Максима такой расклад вполне устраивает и, когда младший полностью подготовлен, вынимает из него пальцы и целует загорелую шею. В свете начинающего заходить солнца облака окрашиваются в бледно-розовый, и этот свет отражается от их кожи, причудливо преломляясь сквозь Ромкины перья. Это создаёт ещё более интимную и нежную атмосферу.       Долго томить Ильина Шустов не собирается, поэтому, обильно смочив свой член слюной, он плавно входит в парня. Младший, переполняемый различными эмоциями, сбивчиво дышит. Старший же поглаживает ласково по талии, начиная медленно двигаться. Спешить не хочется, да и некуда. И так будет намного чувственнее и любовнее, нежели быстрый секс для удовлетворения биологических потребностей. Процессом данным нужно наслаждаться сполна. По крайней мере, так считает сам Максим.       Шустов ускоряется, попутно целуя Ромины плечи и скулы. Тот лишь подставляется, желая получать больше, и тихо стонет на каждом толчке, да так сладко, что от этого у старшего член дёргается и яйца поджимаются. Всё это слишком уж похабно для рая, но эстетика в этом всём плещет через край.        – Ромочка, малыш, поверни ко мне голову, – просит Макс севшим от возбуждения голосом.       Ильин просьбу исполняет, тут же в его губы врезаются чужие, целуя с напором и нежностью. Движения внутри доводят до исступления, так что он стонет прямо в рот старшему. Желание получить разрядку кружит голову, а ловкий язык во рту у Ромы творит что-то невообразимое. Младший и думать никогда не мог, что Шустов Максим Николаевич целуется лучше, чем все девушки, что у него были. А ещё щетина так приятно колет губы и подбородок, что Ильин готов спустить без рук только от одних поцелуев. Изголодался по наслаждению на работе своей.       Толчки становятся чуть грубее, знаменуя скорую разрядку. Чувствуя это, Макс кладёт руку на истекающий смазкой член Ромы, начиная медленно надрачивать. Он подстраивается постепенно под свой темп, сводя Ильина с ума от ощущений. Пары толчков и движений рукой хватает, чтобы они одновременно кончили с громким стоном в унисон. Шустов медленно выходит из младшего, отпуская его. Рома натягивает свои вещи на их законные места и подлетает к старшему, чуть ли не сбивая его.       – Ты чего? – усмехаясь, спрашивает Максим.       – Просто безумно доволен и счастлив, что я здесь с тобой, – широко улыбаясь, отвечает Ильин.       Они утопают в объятиях друг друга, оставаясь неподвижными, кроме крыльев, на несколько самых лучших минут. Пожарные возвращаются на место в замке и продолжают любоваться закатом. Умиротворение в этот момент приходит как никогда кстати. Нет никаких мыслей, никаких переживаний, есть просто замок, заходящее солнце, они и любовь.       Жертвуя собой ради других, мы поступаем, скорее всего, правильно. Не каждый может решиться на такой отчаянный шаг, но, возможно, за вашу отвагу вы получите что-то очень важное. Совершая такие поступки, мы полностью меняем свою судьбу. Нужно лишь просто не бояться, и тогда награда сама найдёт своего героя, всё будет не напрасно.