Василиск близко!

Билет на шоу чудовищ ему подарили в каком-то баре, совсем в другой стране. Как только он оказался у незнакомца? Моряк не знал, но всё таки решил сходить, тем более, что по датам он вполне себе успевал. Входя в этот цирк, славящийся различными существами, хтонями, и носящий название: «Чудовищный цирк Ростислава Колпакова», Кириллин ожидал увидеть людей, с ног до головы покрашенных узорным гримом, переодетых в ужасающие костюмы и выполняющих «смертельные» трюки, но он и подумать не мог, что ничего из вышеперечисленного тут не будет. Выступление началось с выхода владельца цирка: Ростислава Колпакова, который был, на удивление Жени, не в колпаке, а в высоком цилиндре, обвитым у основания красной лентой. Каштановые кудрявые волосы уходили чуть ниже затылка, а сам он был одет в типичный красный смокинг циркача и черные брюки. На шее красовался галстук-бабочка, а туфли на невысоком каблуке смотрелись на нём слишком правильно. Создавалось впечатление, будто бы Колпаков родился в этом наряде, жил в нём, и теперь он стал второй его кожей. Тряхнув головой, Кириллин выбрасывает этот бред из головы, концентрируя внимание на речи выступающего, половину которой уже прослушал: —… То ваших ожиданий, к сожалению, я не оправдаю. — Ростислав, не опуская головы и взгляда, наклоняется, разводя руки в стороны и сводя брови домиком, выпячивает нижнюю губу, с которой слетает неприличный фыркающий звук. — Вместо этого, — Он резко выпрямляется и лучезарно улыбается, обнажая два ряда ровных белоснежных зубов. Женя морщится от того, каким громким оказался голос для первого ряда. — вы увидите настоящие ужасы, и, видит бог, пожалеете о том, что пришли в мой цирк! — Кириллин усмехается на это заявление. Заинтриговывает, конечно, но звучит как дешёвая антиреклама. Колпаков же объявляет первого персонажа: Феникс по кличке Эмиль. Он проносится над залом, озаряя всех своим светом. Женя жмурится. Руки-крылья теряют пару горящих перьев, и с дальних рядов слышатся радостные возгласы. Было даже немного… Завидно. Прежде, чем унестись за кулисы, Эмиль сгорает под потолком шатра. И как только ткань не поджигается от жара его перьев? Рухнувшая с отвратительным хрустом на пол получеловек-полуптица уползает, скрываясь из вида переживавших зрителей. — Спокойно! — Из ниоткуда появившийся на арене Ростислав поднимает руки вверх, обводя зал взглядом. — С Эмилем всё хорошо. Сгорание — норма в их перерождении. Он регенерирует. И вы знали это, если удосужились почитать о фениксах хоть что-то. — Мужчина самодовольно усмехается, а Женя закатывает глаза. Следующим выступал чеширский кот — Кирилл. Моряк даже вздрогнул, когда объявили имя ушастого. Высокий, улыбающийся от уха до уха мужчина то исчезал, то появлялся в разных частях арены, протискивался сквозь кольца, диаметр которых был явно слишком мал для двухметрового кота. Наблюдая за тем, как Кирилл меняет пространство вокруг себя, мимолётная мысль, что существ тут держат насильно мгновенное отпадает. Навряд ли такое вообще возможно. Пару раз Чешир даже появился среди зрителей, проходя, нет, проплывая между рядов. А вернувшись в центр арены он пропадает окончательно, и объявляют следующего персонажа… Спустя еще несколько выступлений различных хтоней, вроде Медузы-Горгоны Веры и Бабадука, со странным для такого монстра именем «Ярослав», объявляют Василиска, по имени Саша. Довольно милый паренёк, если не считать зелёный, огромный, длиннющий змеиный хвост вместо ног, торчащие клыки, челюсть, разделённую до ушей и заострённые уши. А ещё он был… Полуголым. Единственное, что разделяло тело от хвоста — оранжевая шёлковая тряпочка. Всё это внушало чувство опасности. Каждый выступающий так или иначе взаимодействовал с залом (после Ярослава, например, парочку девушек и на вид крепких парней на носилках вынесли из зала после того, как он появился позади них с истошным воплем), и Василиск не был исключением. Он ползал у бортиков, высматривая первые ряды. Кто бы мог подумать, что его заинтересует такой невзрачный мужчина как Женя? Шипящий, то и дело высовывающий раздвоенный язык наружу Саша уставился на него своими пронзительными жёлтыми глазами. Кириллин недоумённо моргнул. Кажется, или кто-то должен был сейчас окаменеть? — Почему… Почему я ещё не превратился в статую? — Шёпотом спрашивает он змея, не в силах отвести взгляда. — Потому что я не хочу этого, глупый. — Так же тихо, приблизившись нос к носу, шипит он в ответ с хищной улыбкой. Рвано выдохнув, Кириллин наблюдает, как Саша уползает прочь, а Ростислав разочарованно смотрит на скрывающийся за кулисами кончик змеиного хвоста. Похоже, тот хотел, чтобы Василиск таки обратил наивного Женю в камушек. Остальное же выступление прошло словно в тумане. Циклоп, кентавр, сирена… Всё это пролетело мимо, хоть и было не менее захватывающим. На сирен Кириллин не вёлся. Он понял это, когда плыл несколько лет назад на пассажирском корабле в очередную страну, и им на пути попалась целая стайка таких тварей. До сих пор было страшно вспоминать истошные крики людей, которых коварные русалки поедали заживо. Здешняя же была иная. Просто… Развлечением. Но даже это напугало Женю настолько, что он сидел словно в оцепенении до конца её выступления. Стоило шоу подойти к концу, как Кириллин, поправляя манжеты рубашки, выносится из шатра со скоростью, которой мог позавидовать даже тот кентавр. В голове то и дело вертелся только один момент: Саша у его лица. Нос к носу. Пощадивший и не пустивший публике на посмешище. Что-то зацепило в этом змее Женю, уходящего сейчас на задний двор шатра, где находился служебный вход. Народа у него не было, ведь и в билетах было написано, и на выступлении объявляли, что служебок выступающие не проводят, но странная надежда томилась внутри Кириллина. Ему хотелось увидеться с Сашей до невозможности. Разочарованный вздох слетает с губ, когда он обнаруживает лишь курящего Колпакова. Тот тут же замечает его, усмехаясь и жестом руки подзывая к себе. Когда моряк подходит, ему предлагают сигарету, от которой тот вежливо отказывается. — А знаешь, — С улыбкой начинает Ростислав, — ты, наверное, заметил моё разочарование, когда Сашка не обратил тебя в каменную статую. — Заметил. Собственно, я и надеялся… — Тут его увидеть. — Перебивает он Женю. — Знаю. Он тоже ждёт тебя. Пойдём. Да, Кириллин надеялся, что его ждут, но… Он вовсе не ожидал, что его надежды не окажутся пустыми, а потому заходя внутрь шатра, проходя мимо комнат гримёрок, читая таблички с именем каждого усчастника шоу, он находился в состоянии шока, удивляясь не только тому, что его и правда ждут, а еще и настолько большой силе собственного желания увидеть Сашу ещё раз, что теперь послушно шёл за человеком, который желал ему обратиться в каменную глыбу. Дверь с надписью «Александр Шарабарин» послушно отворяется под рукой Колпакова, и тот пропускает Женю вперёд, тут же закрывая её, не став входить следом. От шума Василиск оборачивается, а глаза того расширяются в не меньшем шоке, чем у его гостя. — Ты… Ты правда пришёл? — Парень подползает ближе, обхватывая руками лицо Кириллина, в груди которого от одних этих действий и ласкового радостного голоса сердце сначала остановилось, а потом продолжило биться раза так в два быстрее. — Пришёл. — Кивает он, смущённо улыбаясь. Рука сама тянется выше, аккуратно обхватывая ладонь Саши. — Я ждал тебя… — Мурлыкает змей, — Но… Почему? — Недоумённо смотрит тот. Кажется, ему не верилось в реальность и искренность своего гостя. — Ты… — Кириллин, в свою очередь, не понимал, как в одно предложение уместить сразу два пункта: Саша выбрал разочарование зрителей, выставлению Жени на посмешище и Саша был во вкусе Жени. Последнее, конечно, явно было лишней мыслью. — Я хотел ещё раз тебя увидеть. — Выпаливает он, делая шаг навстречу Василиску. Тот недоумённо склоняет голову на бок, с грустью сводя бровки домиком. — Только раз? — В этом коротком вопросе слышалось столько нескрытой надежды, печали и одиночества, что ответить «да» было просто невозможно. Он этого и не хотел. Совсем напротив. — Нет. Не один раз. — Мужчина ласково улыбается, вдыхая Сашин запах с его запястий. На душе стало спокойно так, как не было уже давно. Его ждали… Было странно ощущать себя таким нужным абсолютному незнакомцу, но и Саша, похоже, чувствовал то же самое. Их обоих необъяснимо друг к другу тянуло, и они не хотели противиться внезапному порыву. Что-то внутри подсказывало, что никто не хочет причинять боль другому. — А сколько раз? — Змей ехидно улыбается, похоже распознавая это необъяснимое, подползая еще ближе, вновь встречаясь с Кириллиным кончиками носов. Это прикосновение заставляет вновь замереть, пока Шарабарин продолжает опускать руки с его лица на талию, обнимая, и прижимая к себе, снизу вверх пялясь глаза в глаза. Женя, кажется, в этих жёлтых глазах с головой утопает, следуя своими руками за змеиными ниже, обхватывая чешуйчатый торс. — Всегда..? — Выдыхает он в чужие губы, сокращая последние сантиметры между ними. Поцелуй выходит медленным, нежным и тянущим где-то внизу живота. Кириллин и не подозревал, что может чувствовать так много сразу. Приятный салют взрывается в груди, согревая лёгкие. Саша, хихикая, отстраняется. — А знаешь, мы можем это устроить. — Подмигивает он Жене, утаскивая его за собой вглубь комнаты. Кириллин послушно идёт следом, понимая, что уходить от Саши и правда в ближайшее… В этой жизни не собирается.

***

Спустя несколько месяцев Кириллин становится подмастерьем Колпакова, который вовсе не удивился, когда в тот день Саша вышел к нему красный и потрёпанный, со странно прозвучавшей просьбой: «— Пожалуйста, давайте оставим его..?». Ну а этим молящим глазам Шарабарина отказать было невозможно. Радовало то, что Женя бить сердце его змеёнышу не собирался и был только «за» остаться кочевать с цирком по свету. Как потом оказалось, Кириллин был «истинным» Саши, и всё в этом происшествии встаёт на свои места. Василиск просто почуял его, а человек и не пытался противиться. С тех пор бывший моряк, ныне второй ведущий шоу, усердно работал в «Чудовищном Чудесном цирке Ростислава Колпакова», живя в любви и радости, и всё было хо-ро-шо.