Запах старой бумаги на котором написаны его чувства

      Запах подожённой бумаги разлетался по всей комнате, легкий дым едва заметный глазу, исчезал где-то наверху, а лунный свет освещал лишь часть помещения. Пепел рассыпался вокруг небольшой свечки, с которой капал воск на стол, а огонёк играл маленький танец, прожигая очередной листик, что поднёс Дань Фэн. Текст написан аккуратно, ровным почерком, но порой не разборчиво, но тот прекрасно знал его содержание, что хотелось сгореть со стыда, если лишний раз вспомнит, что писал так же возле свечи, ночью, грызя перо.       Прикрыв глаза, видьяхара невольно вспомнил повторяющиеся слова почти в каждом письме, что щёки залились лёгким румянцем, а противный ком подкатил к горлу. Стараясь сохранить невозмутимый вид, мужчина продолжил сжигать каждый лист, смотря, как пылающие огни оставляли лишь чёрные крупинки.       Эти письма хранились несколько лет где-то в углу от посторонних глаз. И каждый раз пополнялись, когда Дань Фэн писал новое и передумывал отправлять Инсину. Каждый раз, перечитывая готовый текст, стыдился, что ведёт себя как маленькая влюблённая девочка, что боится признаться самого красивому мальчику, за которым бегают половина города. И сворачивая пополам, убирал с глаз долой. Но останавливало не только боязнь отвергнутых чувств, а то, что Инсин живёт намного меньше, чем он. Их счастье продлится не долго, как хотелось бы.       Не хочется лишний раз чувствовать боль.       Закончив с очередным листиком, послышался тихий скрип открывающегося окна, а следом лёгкий ветер заставил колыхнуться огонёк и один лист упал на пол чистой стороной вверх. И гадать не надо, кто заходит ночью через окна в дом мудрейших в комнату Дань Фэна. Слегка не вовремя, а прогонять не станет слегка не красиво.       — Не знаешь где у нас двери находятся? — тихо, почти шёпотом, спросил Видьяхар, не поворачивая голову к собеседнику.       — Знаю, но так быстрее, — ответил беловолосый и спустился на пол, не собираясь закрывать окно, — Если ты что-то сжигаешь, то окно бы хоть открыл. Сейчас же всё пропитается горелым.       — Я бы потом открыл окно, — подобрав упавший лист, Дань Фэн поднес край в пламени.       — Зачем бумагу сжигаешь? Жизнь Старейшины настолько скучна, что не знаешь чем занять себя? — Инсин лишь хихикнуть успел, как получил хвостом по ноге. — Прости.       Присев рядом, тот смотрел на распространение огня на бумаге, а так же заметил присутствие текста на обратной стороне. Совсем не разборчивый, еле заметный. Догадавшись, что друг что-то скрывает, посмотрел на небольшую стопку рядом. Намереваясь взять один, Дань Фэн заметил краем глаза и сердце пропустило удар от простого понимая действия Инсина.       Черт возьми… В каждом не отправленном письме из этой стопки расписаны все чувства, что испытывал Видьяхар к Инсину. От красивых романтических и сопливых речей до грубых слов и крика души. Даже упоминал о желании слиться воедино до конца их чертовой жизни, что не перестает думать об этом и готов на всё, лишь бы не забывать каждую проведённую с ним. Как только текст показался лицом, Дань Фэн, не раздумывая, шлепнул того по руке, после чего отобрал лист, комкая и подставляя под пламя. Эти действия вызвали у беловолосого непонимание и удивление. Если тот брал что-то у него взглянуть, то тот явно не возражал и слова против не говорил, а тут… ударил и буквально вырвал из рук.       Руки Дань Фэна дрожали, а дыхание стало не ровным и шумным. Инсин пришёл совсем не вовремя, а объяснять причину такого поведения не горел желанием, как скомканный лист, от которого ничего не осталось, кроме запаха дыма. Оставшаяся стопка оказалась под столом с другой стороны от парня, которому принадлежали изначально.       Инсин, с большими от удивления глазами, поставил локоть на край стола и попёр щёку, смотря на растерянного Видьяхара, пытающегося сделать прежний невозмутимый взгляд.       — Чего? — прервал тишину старший, не отрываясь от дела.       — Вопросы тут должен я задавать. — Дань Фэн на это закатил глаза и стал брать по два листочка, чтобы быстрее со всем этим закончить и придумать отмазку. Нет, отмазка нужна прямо сейчас. Или промолчит, не отвечая на вопросы. — Что ты скрываешь, Дань Фэн? Ты никогда не запрещал мне брать различные бумаги и письма, а тут вырываешь и ничего не говоришь. Что-то случилось? Может поделишься?       — Есть вещи, которые тебе не стоит знать, — отрезал тот и уже проклинал, что не избавлялся от этих писем ещё в те же дни, что писал их. — Я не обязан тебе всё рассказывать.       — А проблемы не стоит таить в себе, — Инсин подвинулся чуть ближе, их колени соприкоснулись, а потом заправил прядь чёлки за ухо. Из-за этой близости в душе старшего всё передёрнуло. Он точно ведёт себя как влюблённая маленькая девочка, ценящая любые прикосновения от предмета обожания. — У тебя на лице написано, что тебя что-то волнует и ты не знаешь как с этим справиться. Я хочу помочь тебе. Хотя бы разговором или советом. Или просто выслушать.       Поджав губы, Дань Фэн не стал отвечать, опустив голову, сжимая один из последних листов. Хочется доверить ему чувства, открыться полностью, душой и телом, но только… Что скажет Инсин после того, как узнает причину такого поведения? Сейчас обещает помочь и выслушать, а после? Побрезгует и уйдёт? Расскажет об этом всему Сяньжоу и высмеет перед остальными Верховными Старейшинами? Вроде это не в духе Инсина делать так, тем более мало кто может поверить, но слухи точно разлетятся.       Эта внутренняя борьба между двумя решениями слишком сложная, в хранить в себе чувства уже не мог. Опустив голову сильнее, убрал лист в стопку.       — Если узнаешь обо всём, обещаешь никому не говорить?       — Да.       После этих слов, Дань Фэн протянул эту стопку Инсину, отвернувшись, чтобы не видеть его реакции и то, как читает всё, что там написано. Все эти сопли, пошлости, что накрывало его волной не только в трезвом состоянии. Парень взял протянутую бумаги и погрузился в строки.       — Почему я так легко сдался и отдал весь этот позор ему? — подумал Дань Фэн и покраснел пуще прежнего, стараясь не морочить себе голову этим. Только… не получалось.       В низу живота скрутило от волнения, а сердце билось быстрее, иногда пропуская удары как только в голове промелькали строки и грязные мысли в те дни, когда писал это. Как отмотать время назад и отменить действия? Господи, отмена! В то время сбоку слышал изредкое перелистывание позора Дань Фэна. А после услышал тихий смех, что явно пытались заглушить, за что получил хвостом подзатыльник и Инсин ойкнул.       — Не вижу ничего смешного, — возмутился Пожиратель и повернулся к тому спиной, подняв подбородок и скрестив руки на груди, демонстрируя недовольство и виляя хвостом в стороны перед лицом друга. — И я всё прекрасно слышу.       — Прости, не смог удержаться. — по голосу старший прекрасно слышал, что тот всё ещё сдерживал смех. — От тебя я такого точно не ожидал, Дань Фэн. Сколько ты уже скрываешь свои чувства? Самое старое из оставшихся написано почти четыре года назад.       — Какая разница? Ты хотел знать, что меня волновало, вот наслаждайся этими знаниями.       Инсин отложил листы на край столика и хотел сесть к тому поближе, но активно виляющий хвост не давал сделать этого, намекая, что не стоит подсаживаться и хозяин не собирался контактировать. Только это никак не останавливало. Как бы не хотел, а беловолосый отступать не собирался. Схватив того ближе к основанию хвоста и крепко сжав, потянул на себя. От легкой, но приятной боли, и неожиданности Дань Фэн напрягся всем телом и перестал дергать хвостом, а щёки горели от смущения и понимая того, что ему это нравится, тем более когда делает это Инсин…       Улыбнувшись, парень отпустил хвост. Руками обнял за талию, крепко прижав к себе, не давая тому выбраться или спрятаться, а голову положил на плечо, водя кончиком носа по щеке. Дань Фэн не станет отрицать, что ему не нравится, но и сказать вслух не скажет. Мурашки побежали по всему телу, выдавая его.       — Мне просто интересно, — произнёс низким шепотом Инсин и положил одну руку на пояс одеяния, намереваясь снять. — Теперь можешь не говорить.       Новая волна мурашек накрыла с головой как только грубые пальцы с мозолями на подушечках стали освобождать от пояса и задирать верхнее одеяние, оголяя тело. Видьяхар приоткрыл рот и тихо выдохнул, наблюдая за происходящим и не сопротивляясь. До чёртиков стыдно, очень стыдно за всё, что сейчас они делают, но тело пылало от жара, аккуратных прикосновений и обжигающих поцелуев на шее, подрагивало от наслаждения.       Дань Фэн был готов тонуть в этих сладких и крепких объятиях. Он запрокинул голову назад, устраиваясь поудобнее на плече Инсина и довольно мычал, подставляясь под ласки. Эти прикосновения лишили его рассудка и думать о чём-то просто не мог. Ни о том, что сюда может кто-то зайти, ни о том, что было буквально пять минут назад за столом, на котором продолжала гореть одинокая маленькая свеча.       Рука скользнула выше, оголяя грудь. Кончик указательного коснулся затвердевшего соска и надавил, а затем сжал между двумя пальцами, выдавливая как можно больше глухих и тяжелых стонов. Издав громкое мычание, сопровождающийся тихим скулежем, Дань Фэн неосознанно сжал ноги, сгибая в коленях и пытаясь прижать к груди. Рука, что лежала на талии, скользнула по ляшке, а затем выше, под колено, раздвигая в сторону.       — Не закрывайся, — прошептал в самое ухо Инсин, опаляя горячим дыханием и оставил мокрый след на щеке.       — Инсин… — выдохнул старший, повернув слегка голову на бок. — давай перейдём на кровать, пожалуйста.       Повторять не нужно было. Инсин подхватил одной рукой под колени, а другой на лопатки, а после встал вместе с Дань Фэном на руках. К счастью, кровать находилась недалеко, сделав всего пару широких шагов, они оказались на заправленной кровати. Терпение уже на исходе, поэтому не долго думая, старший встал на колени перед Инсином и снял с себя накидку, выкидывая куда-то в сторону, а после остальное.       Усмехнувшись, Инсин скользнул темплыми руками по каждому изгибу тела, наслаждаясь как оно подрагивало под ласками. Губы оставляли мокрые поцелуи, кусая, а затем проходясь там языком, зализывая ранки, что сделал сам же, дабы "извиниться за содеянное". Только в душе ему вовсе не стыдно. Инсин спускался ниже и губами коснулся нежной кожи, остановился и улыбнулся. Руки сжали чужие берда, а следом заставил того опуститься тому на колени. Дань Фэн уложил обратно голову на плечо и приоткрыл рот, тяжело дыша.       Быстро избавив того от лишней одежды, рука обласкала ягодицу, издав глухой шлепок. В ответ послышалось возмущенное мычание с ноткой удовольствия. И снова шлепок по другой ягодице, сопровождающееся тяжелым дыханием и глухими звуками наслаждения.       — Инсин, — тихо простонал Дань Фэн тому в шею, уткнувшись носом и елозя бедрами о ткань штанов. — Инсин…       Одарив того легким поцелуем в плечо, уложил того бережно на постель, словно самую дорогу и хрупкую вещь. Дань Фэн и так на фоне Инсина выглядел меньше, а сейчас плюсом беззащитным и распущенным до безобразия.       Оставшаяся одежда оказалась где-то на полу, из окна, про который они вовсе забыли, дул прохладный ветер, остужая загоряченные тела, но это никак не помогало. Устроившись между разведённых ног, Инсин мягко надавил на подбородок и приоткрыл чужой рот, целуя, пуская вход язык. Ответили без малейших колебаний, нахмурившись. Раздвинув ноги ещё шире, коснулся колечка мышц, что моментально сжалось, но тут же попыталось расслабиться.       — Инсин, — уже чуть громче простонал прямо в губы, держа за щёки.       — Если возьму тебя на сухую, то порву, — прошептал тот, чмокнув в губы, — Смазки у тебя случайно не найдётся? — и получил отрицательный ответ.       Чтобы уж закончить то, что начали, Инсин стянул с двух пальцев бинты и приложил к губам Дань Фэна, чем вызвал непонимание у того. Но когда снова насильно заставили открыть рот, принялся вылизывать и причмокивать, не пропуская ни одного миллиметра. Одну руку оставил на пылающей щеке Инсина, а второй держал его руку, пальцы которой ласкал языком. Это выглядело так развращенно, что смутило… Если бы кто-то сказал Инсину, что Дань Фэн может быть таким грязным, отказался бы верить. В любой другой день он смотрит на всех с таким лицом, что страшно становилось и можно почувствовать себя униженным. Но в постели… Какой же развратный и податливый, что член дрогнул.       Убрав пальцы, тот примкнул обратно к губам, лаская десна языком. Мокрые пальцы коснулись ануса и медленно входили, сразу по самое основание. Громко проскулив в губы, Дань Фэн выгнулся в спине, прижимаясь всем телом к Инсину.       Губы припухли от поцелуев, а кислорода не хватало. Оторвавшись, Инсин спустился к шее, пуская в ход зубы и всасывал кожу, намереваясь оставить маленькое напоминание об этой ночи. Пальцы, ласкали стенки и раздвигались в стороны, растягивая, но Дань Фэн сжимал того, напрягаясь от хмурясь от дискомфорта и наслаждения одновременно. Шлепок прилетел на ягодицу.       — Расслабься, — приказал Инсин, пуская в ход третий палец и остановился, давай возможность привыкнуть.       Глубоко вздохнув, Дань Фэн прикрыл глаза расслабился как мог. Пальцы внутри стали двигаться активнее, уже скорее подразнивая старшего. Тот проскулил, смотря мокрыми глазами.       — Пожалуйста, Инсин, — почти всхлипнул Дань Фэн. — возьми меня.       — Что, говоришь? — с наглой улыбкой переспросил Инсин.       — Трахни меня уже, прошу, Инсин.       — Вот какие слова мы знаем, оказывается.       В голове витали мысли ещё подразнить, послушать возбужденный скулеж снизу и смотреть на смущенные мордашку с заплаканными глазами, но всё же вытащил. Инсин взял подушку и положил под бедра, после чего приставил истекающую в смазке голову ко входу, медленно и аккуратно толкаясь внутрь. Чувствовать внутри себя что-то Дань Фэну не доводилось, внизу живота сладко заныло. Член растянул куда лучше и тот неспеша вошел до самого конца, задевая простату. Дань Фэн прогнулся в спине, двигаясь навстречу, распахивая рот в немом стоне.       Остановившись, Инсин держал того за бедра, не давая шевельнуться, тот всё ещё ёрзал от легкого дискомфорта. Подождав какое-то время, Дань Фэн прикрыл глаза, комкая одеяло под ним и хвостом слабо похлопал по спине, намекая, что можно двигаться.       Схватив крепко за бедра, начал медленно двигаться, чувствуя, как его сжимают изнутри, а Дань Фэн каждый раз вздыхал и тихо стонал, прикусывая губу. Много раз можно представлять как тебя трахают в разных темпах, позах и под разным углом, но это никогда не сравнится с реальными ощущениями. Ноги задрожали и напрягались с каждым новым толчком, а так же пытались свестись вместе, только Инсин не давал это сделать. По комнате раздавались тихие хлюпания и удары кожи о кожу при каждом новом толчке, в перемешку с тихими низкими вздохами. А позже вместо сладостных стонов Дань Фэн скулил, обнимая ногами и притягивая ближе к себе, выгибаясь в спине. Оргазм огненным водопадом накрыл его с головой, затуманив окончательно разум. Внутри всё сжалось и съежилось. Разрядка прошлась по телу электрическим разрядом и упал на кровать, разжав ткань одеяла о попытался сфокусировать взгляд на Инсине.       Доведя себя двумя толчками до разрядки, остановился и наклонился к лицу Дань Фэна, накрывая его губы своими. Ответил на вялый и ленивый поцелуй Дань Фэн без раздумий, проведя ладонью по чужой спине и зарылся в волосы, после аккуратно убрал шпильку, распустив волосы, что упали тому на плечи.       Инсин вышел с тихи хлюпом и оторвался от губ. Убрав обратно подушку на его законное место и уложил на нее Дань Фэна, слегка приподняв. Тот приподнял ногу, чувствуя, как семя вытекало из него. Инсин лег рядом, убирая пряди с лица за ухо.       — Надо будет купить смазку на следующий раз, — тихо произнёс Дань Фэн, повернувшись на бок лицом к парню, что лежал с широкой улыбкой. — И окно закрыть надо, дует.       — Сейчас закрою, не волнуйся. — Инсин оставив снова поцелуй на щеке, отыскал быстро свою одежду, после чего закрыл окно, надеясь, что никто не слышал их. Хотя, плевать. Он с удовольствием подтвердит о своих интимных связей с Дань Фэном. Если уж спросят.       Подав Дань Фэну одежду, тот надел какую-то часть и развалился на кровати, обнимая собственный хвост, что возмутило беловолосого, но всё равно лег рядом и прижал того к себе крепче, зарывшись носом в волосы.       Свеча продолжала гореть, казалось, что оно стало сильнее, как отношения между ними. Началось всё с этих бумаг, на котором написаны чувства Дань Фэна…