Коты не умеют любить

Вечер всегда начинается одинаково, разница лишь во времени. Поблажка, которую Спок позволяет Джиму из-за скачущего графика работы. Иногда тот возвращается засветло, чаще — когда уже темнеет, но каждый раз Спок задолго чувствует его появление. Сегодня Джим опаздывает, а потом еще и задерживается. Сначала на входе в комплекс, когда перекидывается парой слов с жутко уродливой соседкой — смуглой брюнеткой с огромными тёмными глазами и длиннющими ногами. Кому такое может понравиться? У нее даже хвоста нет. Потом в турбо — помогает скучному старику удобнее уложить брикеты; а потом еще долго ищет ключ-карту. Спок успевает дважды пройтись перед дверью, посидеть-подождать, снова пройтись, затем остановиться и обдумать наиболее убедительную форму неодобрения выбора партнёров для бесед. К моменту, когда Джим, наконец, вваливается в квартиру, Спок уже закончил с лишними предметами на полке, спрыгнул, и теперь присматривается к беговым кроссовкам. Не самый удобный писсуар, конечно, но как мера воздействия — вполне. — Дорогая, я дома! — жизнерадостно возвещает Джим. Кроссовки больше не вдохновляют. Спок отворачивается, отходит и садится поодаль, зная, что спиной ему удаётся выказать всё, что он думает по поводу плоского юмора. — Извини, задержался, — с хрустом раздавив что-то сброшенное на пол, винится Джим и спешит в кухню — проверить автопоилку и дозатор с кормом. Наверное, можно было бы намекнуть, что новая техника работает не хуже прошлой, собранной из запчастей. Но Спок слишком долго ждал, и теперь ему лень — пусть сам смотрит. Из кухни доносится вздох репликатора; глухой звук от перемещения еды на подставку отчётливо говорит, что ужин снова ограничится сухомяткой. Но сначала Джим переоденется. Так и есть — проносится к хозблоку, на ходу давясь чем-то неинтересным. — Чертов Шрэн, — доносится его голос из комнаты, перемежаемый шорохом одежды, — всю душу вымотал. Не поверишь, его подручный на меня уже вторую жалобу накропал. Спок продолжает сидеть в коридоре, только разворачивается, заняв стратегически важную позицию. Ведь сейчас Джим прогалопирует обратно, и нужно проследить, чтобы тот надел что-нибудь на ноги. В квартире прохладно, и больше всего сифонит понизу, а этот человек слишком любит ходить босиком. И — нет. Спок совершенно о нем не заботится. Всем известно, что коты не умеют любить. Они просто терпят чужое обожание, которое, как правило, сложно проявлять, кашляя и сморкаясь. — А я всего-то их автопогрузчик… Ой!!! — Джим охает, резко меняет траекторию и влетает назад в хозблок. — Ну вот, опять царапина. Но если тебе так нравится запах несвежих носков, я их, конечно, надену, — мстительно бурчит он оттуда. Втянув когти и недовольно тряся лапой, Спок прижимает уши и думает, что из следующего соцпакета заставит реплицировать новые, раз уж эти так сложно постирать. А что? С разбросанными вещами он уже наловчился расправляться, так чем хуже кучка немытых тряпок? И крышка на контейнере для обработки легко сдвигается. Заодно гардероб обновит — два года в одних брюках ходит. — Так вот, — жизнерадостно продолжает Джим, метнувшись к репликатору. Носки, действительно, слегка попахивают, но это лучше, чем запах парфюмерии, иногда проникающий от соседской двери. — Пока у меня опять есть работа, я продлил тебе ветеринарную страховку, — он зачем-то повышает голос, хотя Спок и так его прекрасно слышит. Сидеть у входа больше нет смысла — Джим скоро закончит терзать репликатор и опустит полку-кровать, чтобы разместиться более-менее с комфортом. Опережая события, Спок с достоинством поднимается и перемещается поближе к будущему эпицентру. — На стажировке, конечно, не особо разгуляешься, но скоро заживем, как короли, — с набитым ртом обещает Джим. Спок хмуро смотрит перед собой и не понимает, чем тот там чавкает. Очевидно же, что минимальный пищевой паёк составлен так, чтобы в здравом рассудке на него никто не польстился. Это ведь нюхать противно, не то, что есть. Лучше бы вместо дурацкой ветеринарной страховки мяса себе взял. Или рыбы — даже полезнее. А то одни глаза на лице остались. Разумеется, Спока не волнует худоба Джима. Он ни капельки о нём не беспокоится. Просто… ну, сидеть на костлявых коленях, или лежать на выпирающих жёстких рёбрах — удовольствие очень сомнительное. — А вообще, день сегодня странный, — говорит Джим, реплицировав себе напоследок очередную гадость — теперь в чашку. — Я с верфи мимо бара шёл, слышишь, Спок? Встретил одного очень старого знакомого. Пока тот бредёт к нише, Спок думает, что радости в голосе могло бы быть и побольше. Похоже, действительно совсем вымотался, раз почти бубнит, а потом вообще замолкает, так толком ничего и не рассказав. Откинув постель и плюхнувшись пузом кверху, Джим пытается нашарить дистанционку от консоли. Спок оживляется и с удовольствием наблюдает за процессом. Ищи-ищи, может, и найдешь. Учитывая, что голосовые настройки Спок сбил ещё вчера. И, между прочим, затолкать цилиндрик в нишу стоило немалых усилий. Правильно, нет его. Нигде нет. Лучше ложись и отдыхай. И не дёргайся. Почувствовав, что Джим вот-вот соберется встать для поисков, Спок лениво шествует к нему, вспрыгивает и сразу забирается на грудь. Некоторое время топчется, вырывая вздохи и хихиканье, а затем укладывается, готовый замурлыкать колыбельную. — Слушай, — глухо возмущается Джим, — у тебя же полно игрушек. Чем тебе дистант не угодил? Да уж точно не тем, что ты полночи пялишься в экран, а потом жалуешься на недосып. Просто… Тук-тук, тук-тук, тук-тук, — выстукивает сердце Джима, подтверждая нехорошие опасения. Забыв про диалог, Спок жмурится и выпускает когти — не царапая, только намекая на недовольство. — Знаю-знаю, — сонно бормочет Джим, слегка поеживаясь, чтобы ослабить нажим, — твой корм тебя давно достал. А витамины твои любимые я сто лет не брал. Ну прости, из головы выпало. Страховка твоя, да ещё Пайк тут… Спок грудью чувствует, как у Джима голодно бурчит в животе. Еще бы — социальная диета ещё никому на пользу не шла. Тем более, растущим организмам с неуёмной энергией. Давай, вставай, иди и найди себе что-нибудь нормальное. — Сссс… — болезненно шипит Джим в ответ на намек. — Когти убери, а? Мне завтра вставать черт знает в какую рань, — и принимается осторожно отдирать Спока от футболки. — Похрусти пока кормом, ладно? Тук-тук, тук-тук, тук-тук-тук! — возмущается сердце, вынужденное работать на износ без соответствующего топлива. Кормом, говоришь? А так?.. Спок убирает когти, встает, потягивается и садится мохнатым задом Джиму на лицо. — Мяяяя! — са хочу! Заявляет он. И пока Джим пытается отплеваться сквозь хохот, Спок ловко балансирует, оставаясь на месте, и словно невзначай отбивая тянущиеся к нему руки. — Хорошо, хорошо! — Джиму, наконец, удается выбраться из-под Спока и сесть. — Хорошо! У меня кое-что осталось с прошлого раза, но нужен уличный репликатор. Здесь не прокатит, так что сиди и жди, изверг когтистый. Все равно же иначе поспать не дашь. Переместившись на верхний выступ, Спок лениво смотрит в окно, размышляя о людской неблагодарности. Хорошо, что коты не умеют любить, иначе он от беспокойства сам спать перестал бы. Коротко шипит створка входной двери. Время останавливается. Затем — по мере приближения Джима к комплексу — снова начинает плавное течение. На этот раз турболифт задерживать некому, и соседка не выходит, так что до их клетки тот добирается быстро. Запах почти натурального продукта выманивает Спока с импровизированного насеста. Он лениво перебазируется к другой стене, вспрыгивает на стул, оттуда — на откидной столик, и внимательно наблюдает, как его человек занимается надругательством над прекрасным. В самом деле, ну кому в трезвом уме придет в голову сыпать в еду мелкую едкую пыль? А невкусный белый порошок? К счастью, Джим понимает, что ни один уважающий себя кот не станет есть из одной тарелки с кем бы то ни было. Поэтому для Спока еда делается отдельно. И уничтожается, кстати, с гораздо меньшей скоростью. Не сказать, чтобы белковое мясо так уж нравилось Споку — корм гораздо вкуснее, да и всякого полезного там, если верить говорящему ящику, намного больше. Вот только если периодически не предъявлять претензий, Джим совсем себя забросит. Окончательно перейдет на свои сухие корма, а людям от этого одно расстройство желудка. Нет уж, своего человека надо держать в форме, чтобы не расслаблялся. Осоловевший от еды Джим еле сидит, дожидаясь, пока Спок доест. Глаза у него слипаются, а речь становится малоразборчивой. — Друг семьи, — удается уловить Споку. — Очередной, со своими героическими надеждами. Будто всерьёз верит, что я способен на большее. Да мне за сраный автопогрузчик чуть голову не отвинтили, а в академии — это же пять лет строем ходить… Вообще-то, можно и не пять, насколько Спок в курсе. И для человека Джим вполне неплохо усваивает материал. Вон, уже почти выучил про носки и разбросанную одежду. Неужели какую-то науку года за три не освоит? Спок заглатывает последний кусок и садится над миской, аккуратно подобрав лапы. Он достаточно за сегодня находился, пора поездить на руках. Ожидания оправдываются — Джим встает из-за стола, подхватывает Спока и тащится к постели. — В прошлом месяце такой корабль запустили, — не унимается он, продолжая трепать заплетающимся языком, — ты бы только видел. Мой отец… — он сглатывает, — мой отец мог бы… Сам не спит и другим не дает. — Он ведь капитаном был, — внезапно выдает Джим, усадив Спока себе на живот. — Недолго. Отдал жизнь за экипаж. От возмущения Спок даже не находит, как отреагировать. Жизнь отдать — глупость какая. — За нас с матерью… Он молча перебирается повыше на грудь и вытягивает хвост, метя прямо в болтливый рот. Но Джим плохо понимает намеки: — Я другой, — бормочет он. — Совсем на него не похож. У него знаешь какие глаза были?.. Я бы, — он зевает, — тоже хотел. Синие-синие. Мур, мур, МУРРРР! Спок по-другому видит цвета, и они его вообще не волнуют. Главное, что у Джима с некоторых пор стопроцентное зрение. — К тому же тебя со мной даже в академию не пустят, не то что на корабль. А значит, и говорить не о чем. Спок понимает, что должен как-то выразить негодование, но Джим, наконец, угомонился, задышал ровнее и, кажется, готов уснуть. Остается только перевести мурчалку в более тихий режим, и хорошенько поразмыслить над перспективами. Конечно, пушистым задом в холодный космос — так себе удовольствие. С другой стороны, Джим слишком часто смотрит в небо. Может быть, его человеку действительно очень нужно туда попасть? Великий Кошачий Бог исполняет любые желания — Спок проверял, когда Джим неудачно угнал машину отчима. И плату берет всегда одинаковую. Но все знают, что у котов девять жизней, так что не жалко. Кстати, их ещё целых две осталось, хотя Джим вечно куда-то влипает. В общем, решено — придётся корабль просить и капитанскую должность. Точнее, две должности — капитанскую для Джима и какую-нибудь для себя, чтобы проще было за этим балбесом присматривать. Какую-нибудь важную, но не главную. И чтобы сразу было видно, что Спок — не человек. Ну, чтобы никто не удивлялся, что он Джима не любит, хотя его невозможно не любить. Богу ведь ничего не стоит создать новую планету и вписать её в пространство-время так, чтобы никто не заметил? И какие там Джим глаза хотел? Синие? Пусть будут синие, что бы это ни означало. Спок довольно потягивается и щурится. Тихонько мурлыкать не перестаёт — Джиму нужно хорошо выспаться перед их новой встречей. Хорошо, что коты не умеют любить. Только подумать, какая была бы морока, если б умели.