victime de ma victoire

Клавиши акустического пианино послушно прогибаются под длинными пальцами, выпуская из себя складные ноты, сливающиеся в одну общую мелодию в стенах небольшого кабинета. Музыка приятно ложится на слух, а крупные ладони, так умело ласкающие инструмент, притягивают внимание. Те самые руки, которые не раз приходили во снах. Не подростковых, трепетных или влажных, о первой юношеской любви. Но кошмарах, смыкаясь крепкими пальцами на тонкой шее. - Здравствуйте, Ли Сокмин-сонсэнним, - разрывает чистый нотный строй стоящий в дверях Джису своим голосом. Пальцы замирают над потертой от частой игры слоновой костью, голова поворачивается в сторону двери, и Хон молится всем богам, чтобы он не узнал это лицо, чтобы человек перед ним оказался всего лишь полным тёзкой. - Здравствуй, - вера в бога где-то в глубине души рушится, со звоном разбиваясь о знакомый тембр. - Ах, простите, - губы Ли трогает неловкая белоснежная улыбка, вокруг глаз и рта мелькают ставшие более глубокими с возрастом мимические морщинки, - кажется, Вы - Хон Джису-сонсэнним? Конечно, 12 лет прошло. С чего бы такому гению, как Ли Сокмин помнить своего бездарного ученика. Зато Джису, оказывается, хорошо помнит молодого преподавателя, пришедшего в старших классах на стажировку в престижную SOPA. Помнит, какая очередь была из учеников, чтобы попасть к юному дарованию на дополнительные занятия. Как сам Джису смог стать одним из счастливчиков, желая подтянуть свои навыки перед важным прослушиванием в крупное агентство. Джису всё ещё помнит свою задушенную мечту стать певцом. Хон прячет все свои обиды, ведь приходится обратиться к мужчине с просьбой о совместной работе: к студенческому фестивалю необходимо поставить мюзикл - о боже - по шекспировской "Ромео и Джульетта". Руководство университета решило, что живое сопровождение хотя бы в виде игры на фортепиано, станет неплохой фишкой выступления. И кто же, как не один из самых уважаемых преподавателей музыкального искусства, мог бы помочь с подбором песен. Сокмин соглашается, одаривая коллегу приятной улыбкой, обещает подобрать музыкальное сопровождением попроще, основываясь на своем опыте. О да, у Ли Сокмина достаточно опыта в мюзиклах. Джису помнит многочисленные афиши в сети и возле театров с восходящей звездой музыкальных представлений Ли Сокмином, сверкающего в различных амплуа: от Короля Артура до Сальери и Змия искусителя в корейских постановках, отдающих дань французским шедеврам. Пока Сокмин гастролировал и одаривал толпы поклонников и ценителей музыки своим вокалом, Джису усердно учился в университете на педагогическом, задавливая свою мечту детства, формируя новую - стать действительно хорошим преподавателем. Чтобы не делать больно, чтобы вдохновлять учеников и студентов на новые свершения. Чтобы остаться в памяти подопечных приятным эпизодом, своеобразным светочем, среди огромного количества строчек зарубежной литературы. Во время гастролей Сокмина в роли Сальери, Джису чувствовал себя отравленным им Моцартом. Работа над мюзиклом кипит. Хон приятно удивлен, что студенты охотно ходят на репетиции - даже те, которые играют незначительные роли. Сокмин так же не остаётся в стороне, не ограничивается только помощью в подборе музыкального сопровождения: благодаря ему, в мюзикле на роль главных персонажей приходят подающие надежды юные таланты с фантастическими голосами, а за фортепиано Ли усаживает одного из лучших среди своих студентов. И сам Сокмин, как только наклевывается свободное время в расписании, приходит на репетиции и помогает контролировать процесс. - За ними только глаз да глаз. Особенно за Бу Сынкваном, - поясняет мужчина, с благодарностью принимая кружку с ароматным кофе из рук Джису, когда тот в очередной раз, из вежливости, интересуется, не отвлекают ли занятого профессора их репетиции. - Гении так непредсказуемы, а Сынкван склонен, иногда, к излишнему драматизму. В таких случаях без контроля никак, - Хон ловит себя на том, что вновь засматривается на выпирающие костяшки пальцев, синие реки вен, просвечивающиеся через тонкую кожу на тыльной стороне ладоней. Крупный перстень с темнеющим в приглушённом свете султанитом, обвивающий холодным металлом безымянный палец на левой руке, выглядит не кричаще, а лишь дополняет элегантный образ преподавателя в строгом костюме. - И часто Вам такие гении попадаются, что Вы так приловчились с ними работать? - взгляд Джису поднимается выше, цепляясь за скользнувший по черной капле кофе, задержавшейся на нижней губе, языку. Снова опускается ниже, на крепкую шею и кадык, представляя, как под кожей работают мышцы и голосовые связки, которые способны перерабатывать обычные звуки в мелодию даже в обычном разговоре. - Сам на себе ощутил, - морщится Сокмин, словно пытаясь отогнать неприятные воспоминания. - Если гениальность берет вверх над человечностью, она несёт лишь погибель, - чужой кадык дёргается одновременно с сердцем Джису. А поздним вечером, среди четырех холодных стен, Хон выблевывает свои неприятные воспоминания в потоки проточных вод. Сильные пальцы вновь сжимают тонкое горло, сдавливая и оставляя сине-бордовые следы.

***

Джису мучается. Джису сам себя не понимает, и с лёгкостью поддается лапам хандре, пришедшей с поздней осенью. Тяжёлые воспоминания из старшей школы посещают всё реже, подменяясь новыми. Хотя, легче не становится. Хон чувствует, будто бы предает самого себя, когда ведётся на очередную улыбку своего коллеги, когда подмечает даже небольшие изменения в поведении и внешности Сокмина. От прежних дерганности и надменности не остаётся и следа, замещая их в каждом жесте мужской зрелостью, а взгляд - глубокой мудростью. Хон думает, что предаст свою погибшую мечту, если не оставит в голове образ жестокого и заносчивого молодого Ли Сокмина. Если поддастся обаянию взрослого опытного мужчины. Уголки выделенного под репетиции зала то тут то там шепчут студенческими голосами о какой-то нежной химии между преподавателями: переходят в середине репетиций на "ты" - ведь Сокмину так проще работать; вместе ходят на обед в любимое кафе Ли, по очереди угощают друг друга кофе или горячим чаем - исключительно для Сокмина, ведь тот всё ещё бережет связки и наотрез отказывается от крепкого напитка. И Джису пугает тот факт, что он так легко запоминает привычки своего коллеги. - Вы так мило смотритесь вместе, - брошенное как бы невзначай беззаботным Сынкваном во время одной из репетиций, застревает крупнокалиберной где-то под ребрами, обдавая внутренности жаром. Беглый взгляд выцепляет сложную для понимания эмоцию на лице старшего профессора, оторвавшего взгляд от сценария, а колени послушно подгибаются, ловя волну приятной дрожи, когда Сокмин рявкает что-то грозное на почувствовавшего себя бессмертным "Ромео". - Ты нормально? - позже спросит Ли, поправляя как бы извиняющимся жестом шарф на шее младшего коллеги. - Не обращай внимания, они ещё молоды, с ветром в голове и яркой фантазией. Этим же вечером, молодым, неопытным и с мягким облаком вместо сознания, Джису чувствует себя на по-королевски широкой кровати, ёрзая и выгибаясь на смятых шелковых простынях, послушно раздвигая стройные ноги перед Сокмином. Пальцы ласкают тело под собой так же умело, как и белоснежные клавиши инструмента, извлекая из горла Джису всё новые октавы, оседающие мелодичными стонами на каждой поверхности в квартире, касается сверхмузыкального слуха Ли, и, Хон надеется, что оседает нотным станом где-то в его сердце. - Не думал сыграть в мюзикле кого-нибудь? - немного позже, губы Сокмина сцеловывают изящную улыбку, терпкие капельки пота с разгоряченной страстью и оргазмом кожи. - У тебя хороший голос, ты раньше вокалом не занимался? - хватка в черных локонах с редкой проседью становится жёстче, но Ли лишь послушно откидывает голову назад, ведомый чужой рукой, позволяет Джису обхватить себя другой за горло. - Бездарность, так меня назвали на уроках вокала. И я бросил, - шепчет болью Хон, прикусывая острый кадык мужчины. Джису бросил так желаемые прежде уроки вокала, которые были невыносимыми в силу высокомерности и требовательности со стороны молодого Сокмина, старающегося слепить из школьников что-то похожее на себя. Хон не замечал долгое время, что учеников на занятиях становится всё меньше, ведь с такой жадностью ловил каждое слово, произнесённое талантливым ртом. Ловил взглядом каждое движение тонких пальцев по клавишам пианино, таял и терял концентрацию, вслушиваясь в божественный вокал своего сонсэннима. Едва успевал спать, практикуясь в комнатах-студиях школы, и одновременно с этим поддерживая свою успеваемость. В желании догнать Сокмина, получить от него похвалу, Джису потерял свою изначальную мечту. Задушил её собственноручно, совместно с кривой улыбкой и чужим холодным: бездарность. - Джису, мы с тобой раньше не встречались, случайно? - сейчас же младший снова сдается этому голосу, переливающемуся сексуальной взрослой хрипотцой по коже в сочетании с невесомыми поцелуями. - Может быть, ты видел меня в толпе зрителей, когда выступал в одном из своих мюзиклов, - врёт без капли стеснения Джису. Ни один из мюзиклов Сокмина он не видел. - Впрочем, не так уж важно, - сильные руки утягивают в нежные объятия, прижимая к крепкому мужскому телу. Хон готов поклясться, как мечта детства умирает окончательно, истекая кровью, но шепчет с благодарностью, что другое желание Джису всё-таки исполнил. Он догнал Ли Сокмина.