Хотелось звать ее Клори.

Он даже не задумывался о том, каково это. Каково это — умирать, не полюбив. Отчего-то всегда в голове была картинка того, как он с некой неизвестной фонтейнской девушкой стоит семью, отношения, а главное осознает, что любит. Не делает это для галочки, не пытается привить себе это чувство, скрепя зубами, а просто кожей ощущает это. Но Ризли понятия не имел о том, кого же он мог бы полюбить. Сделать это искренне, всем сердцем, а не остервенело долбиться в кусок плоти, прикрываясь тем, что любовь тоже разная бывает. Это, конечно, было неправильно, и герцог это осознавал. Тем не менее все равно хотелось. Хотелось этих, казалось бы, ребяческих нежностей, осознания того, что он любит и любим, а не находится по одну сторону баррикады, когда его буквально давят этой до тошноты доводящей сентиментальностью или наоборот, когда он пытается сделать всё возможное для того, чтобы любимой было хорошо, а она отвергает и уходит к другому. Это будто бы заставляет медленно черстветь изнутри, покрывая слабо трепыхающееся сердце толстым слоем плесени, никого близко не подпуская. Ризли только думал, что не подпустит. Эти мысли смели заполнять голову недолго. Взойдя на пост герцога крепости, Ризли был вынужден уже на формальном уровне заново познакомиться со всеми важными лицами Фонтейна. Юдексом Нёвиллетом, Леди Фуриной де Фонтейн, пересечься косыми взглядами с Арлекино и… ней. Судебным дуэлянтом Клориндой. Для того, чтобы словно поразить его молнией, ей хватило одного мгновения. Ризли в момент знакомства нехило покраснел, протягивая словно онемевшую ладонь для рукопожатия, мягко сжимая руку Клори, — он решил, что будет называть ее так. Девушка же в тот момент отстранилась, сделав это, кажется, чересчур резко. Ризли и в этом нашел нечто милое — неужто ей так не нравилась тактильность или она смутилась так же, как герцог? Но вторая мысль, конечно, разбивается об огромный айсберг первой — дуэлянт терпеть не могла прикосновения. Находила она в этом что-то, что ли, слишком личное или наоборот. Как позже рассказала Навия, подружка Клори, все дело было в том, что последняя не считала нужным обмениваться прикосновениями, если человек недостаточно близок. Мол, гигиену нарушает и какие-то моральные понятия. Но Ризли было всё равно. В голове уже устоялась, как родная, эта четкая мысль о том, что он должен добиться. Добиться ее расположения, этих несчастных деловых рукопожатий, а после и вовсе прогулок за ручку. Но последнее, конечно, могло оставаться только в мечтах. Герцог уже где-то, — не от Навии, — слышал, что с имеющими хотя бы отдаленную связь с работой Клоринда заводит только деловые отношения. Это уже давно устоявшееся и проверенное временем правило. Ризли же хотелось разорвать, нарушить, сломать эту норму, чтобы стать с дуэлянтом хотя бы друзьями. Она, конечно, вряд ли согласится, но попробовать-то стоило. Правда, несмотря на всю свою решительность, герцог долгие недели сидел в своем кабинете и только думал о том, как им бы хорошо было вместе. Вспоминал ее приятный вишнёвый аромат, бездонные аметистовые глаза, в которые хотелось глядеть вечно с нежной улыбкой, шелковистые пурпурные волосы, — наверняка мягкие, но Ризли мог только предполагать, — губы, подведенные каким-то аккуратным светлым карандашом и подчёркнутые блеском мягкого, ненавязчивого розового оттенка. Герцог и сам удивился тому, что он всё это запомнил. С другими женщинами у него так никогда не было. Он не помнил четкий цвет глаз Навии — то ли серые, то ли голубые, а может быть вообще зелёные? В голове абсолютно не отложился аромат Фурины, хотя в одной из бесед с Юдексом, который стал ему приятелем, он лишь с его слов узнал, что она приятно пахнет леденцами и тортиками. И Нёвиллет говорит об этом с таким трепетом, будто влюбленный подросток. Ризли не осуждал. Он сам себя таким чувствовал, когда думал о Клори. Мысли, как правило, материальны, если настолько достанешь свое подсознание постоянными мечтами о чем-то. Из головы герцога Клоринда почти не выходила: с момента их знакомства он не пропустил ни одного судебного заседания, с трепетом глядя на дуэлянта в деле, а в остальное время сидел в своем кабинете и предавался всевозможным фантазиям. И, хотя он не любил выходить на сушу из крепости, ради Клори был готов и потерпеть палящее фонтейнское солнце. Частенько наблюдал за ней исподтишка или на домашний адрес отправлял всякие сюрпризы вроде букетов любимых цветов. Средств у герцога было много, и он был готов все до последней монеты моры потратить на дорогущие букеты падисар для любимой дамы. Как оказалось, Клоринде чужды цветы Фонтейна, но вот Сумерские из Пардис Дхяя — родны, как ничто другое. Чем-то дуэлянту они напоминали ее. Ризли нравилось слушать рассказы Навии, которая успела стать его закадычной подругой, о том, как Клори каждый раз потешно удивлялась тому, что на ее пороге стабильно каждый день лежит букетик из пятьдесят одной падисары, что, источая приятный аромат, ожидала будущую свою обладательницу. Герцог каждый раз, как в первый, улыбку до ушей давил, попивая чай и слушая рассказы главы Спина-ди-Росула. Конечно, это не его любимый дуэлянт, но та все равно бы не согласилась. Наверное. В тот день в Фонтейне шел дождь. Ризли, по правде говоря, точно не знал, пока к нему не зашла с ног до головы мокрая… Клоринда? Герцог протер глаза, а брови озадаченно сдвинул к переносице. Он не спит? Ему не мерещится? Он какого-то не того чая выпил? Но все эти вопросы, которые, казалось, над его головой просто светились, прерывает дама, захлопывая за собой массивную дверь в кабинет. — Юдекс Нёвиллет попросил передать вам документы новых заключенных, — молвит Клори, протягивая мужчине стопку бумаг. Господи, опять эта бумажная волокита. Сколько вообще можно? — Здравствуйте, госпожа Клоринда, — Ризли услужливо принимает бумаги, прижимая их к широкой груди. — Вы вся мокрая. Не желаете, случаем, чая попить? Я знаю, как изнуряет дорога в крепость. Дуэлянт потешно приподнимает брови и щурится, глядя на мужчину. Чего это он? До этого только как-то смотрел странно, мимолетно улыбаясь, а сейчас на чай зовёт. Несколько настораживало, но предложение Клори не отвергает. Хотелось хотя бы немного расслабиться, выпив горячего травяного отвара, а не бегать по всему Фонтейну и решать какие-то дела. Точно не сегодня, после длиннющего заседания с преступником, который еще и выбрал поединок. А Ризли это знал и потому не мог подобрать более подходящего момента для того, чтобы наконец пригласить эту даму на чай. Без всякой пошлятины, просто посидеть в его кабинете и поболтать. Может, выпить чего покрепче, а может — нет. Герцог сделает только то, что позволит дуэлянт. Сам за собой заметил деталь, что одно только ее слово, и он будет таскаться за Клори, словно цепной пёс. Никого близко не подпускающий, но со своей хозяйкой самый ласковый на свете. Но, конечно, эту черту своего характера он запрячет где-то в закромах души, так как показывать такое не может. Ну не поймёт его она, не поймёт. Так, по крайней мере, думал Ризли. Меж тем дама кивает, безмолвной тенью двигаясь по лестнице и усаживаясь на диван в кабинете герцога. Клоринда переплетает свои пальцы между собой, вызывая легкое трение меж белой тканью перчаток, которые она, кажется, даже не снимает. Интересно, почему же? Ризли не знал, а Клори не расскажет. Он в этом уверен. — Вам, госпожа, какого чаю налить? У меня разный есть: анчан, сенча, Лунцз… Лунцзин? — Ризли сбивается в произношении названия чая, удивлённо приподнимая брови. В Ли Юэ, что ли, все специально такие названия создают, чтобы иноземцы язык сломали? — Еще есть гекуро, Хуаньшань Маофэ, ходзича — аж из Инадзумы привезли, представляете? — Герцог так увлеченно говорил о чае. Это поражало, Клоринда должна была признать. — Огромный выбор, — приподнимает брови дуэлянт, глядя на тюремщика. — Полагаюсь на вас. Ризли улыбается и кивает, доставая из шкафа сенчу. По правде говоря, в голове крутилась мысль о том, что герцог мог бы напоить уже давно обхаживаемую даму чаем с афродизиаком, — анчаном, — а сейчас он эту возможность упускал. Но мужчина так не хотел. Он не хотел бездумного соития или еще чего-то подобного. В списке его желаний была какая-то предсказуемая нежность и сентиментальность, хотя по внешнему виду герцога и не скажешь. Грозный, отдаленно напоминающий волка или сторожевого пса, он абсолютно не сочетался с образом человека, желающего мягкости в своей жизни. Достав из небольшого застекленного шкафа стеклянный чайник, две чашки и пакетик с листьями сенчи, Ризли опускает посуду на стол. Засыпая в чайничек немного засушенных листьев, он молвит, исподлобья глядя на Клори и изгибая сухие губы в полуулыбке: — В таком случае я заварю сенчу. Он тонизирует и поможет вам быстрее прийти в себя. Вам наверняка нужно это с вашей-то работой, — хмыкает герцог, наконец находя кипяток и заливая им пока что сухой чай. — Чай не слишком горький или еще чего, скорее поразительно граничит между терпкостью и приятной сладостью. Попробуйте. Ризли берет чашку, ставит ее на стол перед Клориндой и услужливо наливает чай в посуду. Сразу же поднимается легкий пар, завивающийся кудрями и устремляющийся куда-то далеко вверх. Клори, кивая, принимает в миниатюрные руки чашку и аккуратно отпивает, будто бы боясь обжечься. Герцог, отходя, даже эту реакцию находит умилительной. Об этом он тоже никогда не скажет. Наверное, любовь свою будет до смерти хранить, но в лицо никогда не скажет. Каким бы уверенным он не казался, Ризли просто не хватит духа. При этом признании он бы поставил на кон абсолютно все. Почему во время чаепития с возлюбленной в голову лезут именно такие мысли? — Как вам чай? — прерывает тишину герцог. — Неплохой. Действительно легче стало. Благодарю, Ризли, — кивает Клори, допивая чашку чая. Едва прищурившись, герцог замечает там лёгкий отпечаток блеска для губ. Щеки снова розовеют. — Ладно, чего это я. Я ведь вам всё передала? И чая вашего сполна напилась. Вынуждена откланяться, — вежливо «сливается» Клоринда. Как только она, элегантно цокая каблуками, — у неё даже это получалось завораживающе, — ушла, то Ризли сразу же стал думать, будто бы дело в нём. Сам на чай пригласил, излишне, что ли, лез, хотя на самом деле сказал лишь пару фраз. А почему тогда Клоринда ушла? Неотложные дела? Возможно. Герцог просто надеялся, что эта встреча случится снова и продлится капельку больше. Почему-то теплилась эта навязчивая и такая приятная мысль о том, что Клори могла бы прийти снова и попить с ним какого-нибудь другого сорта чая за приятной и непринужденной беседой. Вообще была надежда на то, что дуэлянт просто прийдет снова не для того, чтобы нагрузить документами о заключенных, а для того, чтобы провести время с потенциальным другом. Но уже была неприятная нестыковка в лице того, что Клоринда не переходила на личные отношения, находясь в деловых. Хотя бы надеяться-то можно?