Камелия и гипсофилы

      Рохан всегда любил цветы, в особенности гипсофилы. Маленькие цветочки, будто звёздочки, всегда привлекали его внимание, стоило хотя бы краем глаза заприметить их в одном из маленьких магазинчиков в центре Морио. Кишибе никогда не отказывал себе и покупал букетик, на что флористка всегда улыбалась тому, пока заворачивала цветы в бумагу с очередной репликой «счастливая, должно быть, у Вас девушка». Девушка, как же. Мангака ничего не отвечал, лишь отводил взгляд, стараясь не смотреть на ту кучу роз, которая всегда стояла на самом видном месте. Они раздражали Кишибе. Красивые и элегантные на вид, но колкие и своенравные. Прямо как он сам. Он отводил глаза и всегда сталкивался взглядом с жёлтыми тюльпанами или, как называют их в Японии, киироичуриппу, символ безответной любви. Наверное, его чувства к придурковатому Хигашикате Джоске можно было описать букетиком из таких цветов.       Рохан никогда не был самым любвеобильным человеком, по отношению к Хигашикате в том числе. Он никогда не показывал, что чувствует к нему что-то кроме неприязни, которой на самом деле и в помине не было. Он корил себя за то, что каждый раз обращается с Джоске так, будто ненавидит его до глубины души. Зачем он это делал? Рохан сам не понимал. Возможно, боялся. Боялся того, что не сможет дать Хигашикате любовь в ответ, и тот просто молча уйдёт, оставив Кишибе одного в большом и холодном доме. Пустом и будто бы мёртвом. Он не подходит Хигашикате.       Кишибе намеренно огораживал себя от мальчишки в надежде, что со временем эта идиотская влюблённость пройдёт. Ничего не получилось. В этот раз Рохан не смог предугадать события и оплошал. Он пытался навязывать себе что-то и стараться переключиться с мыслей о голубых глазах и идиотском помпадуре на что-нибудь другое, однако, как неудивительно, ничего не выходило. Идиотизм. Мозгами Кишибе твердил себе, что Хигашикате нельзя давать даже малейшего повода подумать о каких-либо чувствах к мангаке, нужно быть холодным и откровенно вредным. Таких ведь никто и никогда не полюбит, правда? Внутри, однако, мангаку просто в клочья разрывало желание почувствовать себя любимым хотя бы один раз в этой ёбаной жизни. И не просто "кем-нибудь", а именно Хигашикатой. Именно этим дуроватым школьником с идиотской причёской. Как же глупо.       Кишибе всё ждал, когда закончатся его ежедневные страдания по поводу этого мальчишки, когда он наконец сможет со спокойной душой уверенно заявить, что ничего не чувствует к этому придурку, ждал. Ждал месяц, ждал второй, третий, четвёртый. Ничего не менялось. Ровно до переломного момента.       Пустая комната, освещённая лишь светом лампы на столе, за которым, сгорбившись, сидит мангака, уже подходя к завершению новой главы работы всей его жизни. Рохан чувствует, что постепенно начинает засыпать, однако, как оно было всегда, он не поднимется с места, пока не закончит с мангой. В горле вдруг начинает першить. Нет, он не мог снова простудиться, он ведь совсем недавно переболел! Чувство, однако, странное до жути, будто бы в самой глотке что-то застряло. Кишибе уже было прочищает горло, как вдруг начинает давиться в приступе кашля. Да что ж такое?! Он звонко кашляет, зачем-то параллельно стуча себя по груди. Изо рта вдруг выпадает то, что сейчас Рохан ожидал увидеть меньше всего. На поверхность стола падает розовый лепесток камелии с пятнами крови на бархатистой поверхности. Мангаку словно бы отбрасывает. Он с грохотом падает вместе со стулом на пол, тяжело дыша. Блядство. Паника накрывает с головой. Кишибе вскакивает и бросается к зеркалу, широко открывая рот и заглядывая в самую глотку. Нет, не может этого быть. Он был наслышан о так называемой "болезни" под названием ханахаки, - дословно - "болезнь цветочной рвоты". Джоске, кажется, упоминал о ней не так давно, к чему - Рохан не помнит. Цветы начинают расти прямо в лёгких безнадёжно влюблённого, разрастаются и в конце концов удушают мученика. Рохан чувствовал тяжесть в дыхании последние пару дней, но не посчитал это чем-то серьёзным, чтобы беспокоиться. Как же он, мать его, ошибся. Всё намного хуже, чем могло бы быть. Он тяжело дышит, старается придти в сознание и внушить самому себе, что это просто идиотский ночной бред от недосыпа или и вовсе сон. Он рвётся к столу, хватает лепесток и рассматривает: точно, лепесток камелии в пятнах крови, никак иначе. Ха, нет! Это просто глупый кошмар, верно? Рохан просто заснул за столом прямо над мангой, возможно даже вымазал щёки в чернила и размазал их по бумаге! Но какая сейчас разница? Мангака просто хочет убедиться, что это идиотский сон, просто сон, никак не реальность. Кишибе больно щипает себя за плечи, руки, даже за обнажённую под высоким топом талию. Не просыпается. Мангака нервно смеётся. Нет, он не может умереть от влюблённости в какого-то дуроватого идиота, он ведь ещё не дорассказал историю розово-чёрного мальчика, он не может взять и просто так скончаться! Рохан даже толком не понимает, как ему реагировать, а что делать так и подавно. Он мечется по комнате, зачем-то в тысячный раз подбегает к зеркалу и заглядывает к себе в рот, отходит к окну, смотрит на улицу, после - на часы. Уже четыре утра. Помалу начинало светать.       Проходит так, кажется, ещё полчаса. Мысли о том, что это была ложная тревога, дают надежду, однако именно в этот момент Кишибе вновь заходится в диком приступе кашля, снова выплёвывая пару лепестков на пол. Всё та же камелия. Так, значит, вот какой у Джоске любимый цветок. Рохан скатывается спиной по стене вниз и тяжело вздыхает, стараясь шевелить мозгами. Чтобы излечиться от ханахаки нужно получить взаимность. Либо же удалять цветы хирургическим путём и никогда больше не испытывать романтических чувств. Вот теперь и выбирай, куда податься. Рохан растерян. Он чувствует себя абсолютно беззащитно и даже как-то жалко. Хигашиката никогда не полюбит его в ответ, Кишибе сам этого и добивался, в итоге загнав самого себя в ловушку. Идиот. Сделал только хуже. Как теперь выкручиваться? Он в жизни не признается этому придурку с помпадуром первым! Обстоятельства, однако, уверяют в ином. Признавайся либо ложись под хирургический скальпель. От одной мысли о подобном мангаку в дрожь бросало. Он боялся до ужаса даже представить, что окажется на операционном столе. Идея рассказать Джоске всю правду по сравнению с этим теперь выглядела абсолютно безобидной. Мангака берёт телефон и набирает номер парнишки, не беря во внимание то, что сейчас четыре утра выходного дня, и Хигашиката, должно быть, уже видел десятый сон.       — Да? - заспанный голос звучит с другого конца провода, а у Кишибе аж в груди сдавливает от того, как тяжело ему разговаривать. Он в полнейшей заднице.       — Джоске, зайди ко мне сегодня, как будешь свободен, - голос мангаки звучит привычно строго и сдержанно, хотя сейчас мангака был готов хоть в ноги этому придурку кинуться, лишь бы тот обнял его и успокоил.       — Рохан, ты время видел? - Хигашиката недовольно мямлит, всё же поднимаясь и садясь на постели. - И ты чего не спишь?       — Я работаю. И для тебя — сенсей.       — Да-да, мистер серьёзный взрослый. Проспался бы лучше, — парнишка вздыхает, прочищая горло. — Что ты хотел?       —Поговорить. Лично, — признаваться по телефону для мангаки звучало как что-то из рода аморального, хотя как он с лезущими из глотки камелиями будет разговаривать с Хигашикатой для него всё ещё оставалось загадкой. Придётся, ничего уже не сделать.       — Во сколько?       — В любое время. Это очень важно.       — Я готов хоть сейчас придти, просто скажи мне, что случилось.       — Сказал же! При личной встрече всё объясню, — какой же этот Хигашиката настырный. И милый. Беспокоится за него, как показалось самому Кишибе. Придурок.       Тем не менее, Рохан ещё с полчаса бродит по комнате в раздумьях. Как он будет объясняться? Как выдавит из себя всё то, что ему нужно сказать? Наверное, стоило бы лечь спать, а решать уже на свежую голову. Мангака расправляет постель, скидывает с себя топ со штанами, переодевается в растянутую пижаму и только-только ложится в кровать, как вдруг слышит звонок в дверь. Блять, нет. Этот идиот не мог сейчас к нему припереться. Это, наверное, чья-то глупая шутка. Однако надежда, смешанная с неестественным страхом, заставляют мангаку подняться с постели и спуститься из спальни к двери. Мужчина заглядывает в дверной глазок и видит на пороге Джоске. Наспех одетого в какие-то мешки, которые с трудом можно было назвать толстовкой с накинутой поверх курткой, с растрёпанными волосами и обеспокоенным видом. От шока мангака снова громко закашливается, после выплёвывая пару розовых лепестков. Блядство. Кишибе сжимает розовые осколочки цветка в ладони и бросает в урну коридора, а после открывает дверь, наигранно делая заспанный вид.       — Хигашиката, вот ты мне одно скажи: ты в своём уме? Мог бы и с утра зайти. Или вечером.       — Ты звучал взволнованно. Тем более ради какой-нибудь ерунды посреди ночи не звонят, как думаешь? Впусти меня уже, я замёрз как собака.       — Нахал, — Рохан фыркает, однако отходит с прохода, позволяя Хигашикате войти. И всё же внутри разливается тёплая нева. Он действительно пришёл в такую рань просто потому что Кишибе позвонил ему ни свет ни заря и звучал "взволнованно"? Как оказалось, чувствовать себя небезразличным человеку, в которого ты влюблён по самые уши, очень даже приятно. — Я сделаю чай. Заболеешь ещё.       Тут уже настала очередь парнишки удивлённо распахнуть глаза, пока он вешал куртку на крючок. Рохана словно бы подменили, он бы в жизни такого не сказал по своей собственной воле. Привычно холодный и безразличный ко всему за исключением своей манги Кишибе вдруг заботится о здоровье Хигашикаты, которого он грозился придушить собственными руками ещё вчера. Просто немыслимо. Мангака видит оправданно удивлённый взгляд мальчишки на себе и вздыхает, молча разворачиваясь и удаляясь на кухню заваривать обещанный чай.       — Тебе какой? — мангака кричит тому с кухни, роясь в тумбах.       — С камелией. Он мне очень нравится, - Хигашиката присаживается за стол и подпирает ладонью голову, наблюдая за мангакой, который лишь пробубнел себе под нос тихое "Я уже заметил". Было любопытно, ради чего сенсей поднял его в четыре утра, как-никак. Мангака думает, как начать диалог. Он ведь никогда никому в любви не признавался даже! Вся его жизнь была полностью посвящена манге, пока он не встретил.... его. Он засыпает заварку в чайничек и заливает кипятком, однако, стоит ему направиться к столу, как в горле снова начинает першить. Сука. Только не сейчас. Кишибе чуть ли не бросает сосуд с чаем на стол и несётся в ванну, запираясь там.       — Рохан? — Хигашиката вскакивает с места. Из-за двери уборной доносятся... странные звуки. То ли Кишибе блюёт, то ли отхаркивается, то ли всё разом. Становится не по себе. — Рохан, открой!       Кишибе сжимает ладонями край ванной, отплёвывясь от крови, которая вышла с целым бутоном. Как же быстро эта зараза крепчает, он так долго не вытянет. Он не может сейчас открыть. Не хочет показывать это жалкое безобразие Джоске на глаза, однако Хигашиката продолжает ломиться в дверь.       — Рохан, твою мать, да что тут происходит?! Ты мне ответишь или нет?!       — Сенсей! - мангака рявкает, в очередной раз исправляя Хигашикату в, конечно же, самый подходящий для этого момент. — Совсем приличию не обучен?! Я матери твоей завтра же расскажу, как ты со старшими обращаешься!       — Да срать я хотел на твоё приличие! Открой мне ёбаную дверь наконец, иначе я её вынес— резко голос обрывается мокрым кашлем.

Что?

      Кишибе остолбенел. Нет, не может быть. Он наваливается на ручку двери, спешно открывая её. Чуть поодаль стоит Хигашиката, закрывая рот ладонью. Не ясно: у Кишибе с плеч только что свалилась гора, или упала ещё одна? Он хватает чужое запястье и отрывает чужую ладонь от лица, взглядывая на неё. Пара белых звёздочек-цветочков. Гипсофилы? Бред. Просто нонсенс. Он шокированно взглядывает на Хигашикату с широко распахнутыми глазами, непонимающе моргая ими и мысленно перебирая возможные варианты. Микитака? Нет, он как-то упоминал, что любит амариллисы. Даже неудивительно, ему они очень подходят. Коичи? Ерунда, они с Юкако под ручку ходят каждый день вне зависимости от места и времени. Окуясу? Этот болван вообще какие-нибудь цветы кроме одуванчиков да ромашек знает? Вот и остаётся только...       — Рохан?       Мангака совсем по-идиотски смотрит на Джоске. Быть не может, просто уму непостижимо. Он ведь так отталкивал от себя этого придурка! А он что сделал?       — Идиот, - Кишибе стряхивает цветочки на пол и отчаянно бросается Хигашикате на шею со слезами в уголках глаз. — Ты такой придурок, Джоске. Почему ничего не сказал мне?

Бесполезно что-то скрывать. Рохан всё понял. Нужно говорить начистоту.       — Думаешь, я не хотел? Ты бы меня послал, не успей я рот открыть.        — Неправда, — мангака дуется и фыркает, стараясь сдержать счастливую улыбку. — Я бы так не сделал.        — Охотно верю. Дай угадаю: камелия?        — В точку.        — Дурак.        — Сам не лучше.       Сильные руки Хигашикаты в мешковатой толстовке обвиваются вокруг изящной талии в ночной рубашке, прижимают мангаку ближе к тёплому телу Джоске. Оба улыбаются как последние идиоты. Дышать вдруг стало легче. Кажется, бутоны их собственной глупости начали постепенно гнить и рассыпаться в пыль. Оба молчат. Привычная тишина повисает в доме мангаки, но теперь она разбавлена чужими желанными руками и жаром тела парнишки. Всё оказалось так легко и просто. Даже не верилось.       — Я тебя люблю, — Джоске нарушает молчание первым, на что слышит уже давно привычное фырканье мангаки с влюблённой, будто бы у школьницы, улыбкой на лице.       — Знаю, — он замолкает, после лишь вжимаясь лицом в чужую шею и вдыхая любимый запах Хигашикаты полной грудью, будто желая, чтобы он отпечатался на стенках лёгких. — Я тебя тоже. Люблю.