Виски и мёд

— Андрюх… Андрюх, ты чего, а?.. Князь сидит на кровати. В руке — початая бутылка виски, невидящие глаза смотрят в стену. Так, как смотрят они нередко у Михи. Когда он под кайфом. Но Андрей же не под кайфом… да?.. — Андрюх, ты чего?.. — повторяет Горшок и, секунду помедлив, садится на кровать рядом с Князем. Вопреки обыкновению, не касаясь бедром бедра — и рука, поднявшаяся было, чтобы лечь на плечо, тут же падает. Андрей сейчас выглядит таким, что не знаешь… не знаешь, блядь, с какой к нему стороны… — Ничего, — глухо, непривычно хрипло произносит Князь. Прокашливается, снова отпивает из бутылки. — Заебал… заебал ты меня, Миха. — За… заебал?.. Сердце ухает куда-то в пятки. Горшок сглатывает, моргает, не отрывая непонимающего взгляда от лица Князя. — Заебал… в буквальном, что ли, смысле? — тупо переспрашивает он, и собственный голос звучит так же глухо и хрипло, как у Андрея. — Во всех, блин, — Князь поворачивается к нему, и на его губах вдруг появляется кривая, горьковатая усмешка. — Блядь, Миха, вот злюсь я на тебя, а как посмотришь вот так… взглядом побитого щеночка… Сука, я ж тебя люблю!.. Вот укушу сейчас… — Кусай, — разрешает Миха и с внезапной ясностью понимает: Андрей не просто выпил, он пьян в жопу. Скорее всего, это уже вторая бутылка… если не третья. Обычно в большем невменозе бывает он, Горшок. Пьян, угашен… Но сегодня, похоже, всё наоборот. — И укушу, — Князь наклоняется к нему и ощутимо цапает зубами голое плечо — Миха уже успел снять рубашку. — Я тебя люблю… а ты… ты… — Я… Последние дни правда выдались не самыми лучшими в жизни — и в их отношениях. Извиняться Михе точно есть за что, и он даже думал, как это сделать, и что хреново оно у него вообще получается — извиняться, и может, лучше не развозить сопли, а просто чем-то Андрея порадовать, придумать бы вот только, чем… А пока он думал, Андрей нахуярился. И сопли развёз первым — и сейчас, кажется, их развезут они оба. — Ты, — Князь пьяно всхлипывает, смотрит на Горшка, и, к ужасу последнего, его глаза начинают наполняться слезами. Те набираются до краёв век, переливаются через них — и растекаются прозрачными дорожками по щекам. — Последние дни… когда вмазанный был… заебал… понимаешь, да?.. Вчера вон… я тебя приласкать хотел, а ты мне всё горло хуем ободрал… себя не помнил… я вечером после этого пел хуёвее некуда… на концерте… все теперь трепать будут — у Князя голоса нихуя нет, Горшок его хуй пойми за что на сцене рядом с собой держит… за красивые глаза… за жопу, бля… Видимо, двусмысленность выражения «держит за жопу» кажется Андрею смешной — и он пьяно смеётся сквозь слёзы. Смех звучит почти истерично — и Миха поспешно хватает его за плечи. — Андрюха… Андрюха, блядь, Андрюшенька… Он обхватывает лицо Князя ладонями. Начинает покрывать быстрыми, сухими, беспорядочными поцелуями, подхватывая шелушащимися губами капельки слёз. — Зачем… вот зачем ты так… Андрей — пропади оно всё пропадом — начинает реветь ещё сильнее. Отставляет недопитую бутылку, накрывает руки Михи своими, с силой сжимает — но не отталкивает. — Доторчался… доторчался, блядь, со своей Анфиской… — Так я ж её бросил, — вырывается у Михи, и он чувствует себя ещё большим дураком. — Вы же… вы же сами нас раскидали… вы все… ну, оно и к лучшему, и… — К лучшему, — Князь издаёт полувсхлип-полусмешок. — К лучшему… бросил… бросил — а всё равно торчишь… с ней торчал — и без неё торчишь… хорошо хоть, меньше… С ней… с ней бы уже сдох, поди, а так… а так только меня заебал… — Андрюха… Горшок сгребает Князя в объятия. Надавливает широкой ладонью на загривок, прижимая мокрым от слёз лицом к своему плечу. — Может, и лучше бы было, а?.. — тихо спрашивает он. — Если б сдох. Ты бы… ты бы со мной не мучился больше… — Дурак!.. Андрей несильно пихает его кулаком. Бодает лбом в плечо. — Вот снова укушу. — Кусай. Ещё одно прикосновение зубов к плечу. Князь ёрзает в объятиях, но не отстраняется, а наоборот — обхватывает руками за талию. — Надо было мне с тобой, — пьяно бормочет он, снова утыкаясь в плечо Михи лбом. — С тобой… старчиваться… Ты бы тогда и Анфиску не подцепил, а? Были бы мы… только мы… двое против всех… и пусть бы вдвоём сторчались, лучше так… лучше со мной, чем с ней… — Андрюха, ты это… ты… ты ревнуешь, что ли?.. Блядь. Андрей ведь не ревновал — к Анфисе. Не ревновал же, так? И поспособствовал их разрыву только потому, что вместе они бы уже сдохли. И все парни из группы были с этим согласны, и… Блядь. А может, и ревновал. Просто молчал. Ведь их отношения с Михой не прекращались — несмотря на появление в жизни последнего Анфисы. И ревновать, вроде бы, было не к чему, но… …но, похоже, Князь всё-таки ревновал. Молчал, терпел — а теперь, спьяну, у него прорвало плотину. Как это обычно и бывает. — А, похуй, — Андрей поднимает голову, смотрит Михе в лицо и хмыкает. — Ревную — не ревную… Похуй. Нет её больше — Анфиски. С тобой — нет… Мих, хочешь, я с тобой ширяться начну? Тогда, в первый раз, попробовал — не вкатило… а барыги ведь говорят — многим не с первого раза вкатывает, иногда не со второго даже… а в итоге — в итоге всё равно… — Андрюх, бля, ты чего?! Горшок встряхивает Князя за плечи, и тот ржёт сквозь слёзы. Андрюха, вот хули, а?.. Из нас двоих — это же ты из нас двоих должен быть более адекватным… всегда был, всегда должен… Всегда, да не всегда. Свой предел, похоже, есть у каждого — и у Андрея он наступил сегодня. — Андрюха, хули ты… когда барыг-то успел наслушаться? — Миха почти рычит сквозь оставшиеся зубы, приблизив лицо к лицу Андрея. — И хули тебе… со мной ширяться… нафига? Не твоё… не твоё это, ну… — Не моё, — фыркает Князь и чуть щурится, пытаясь сфокусировать на нём взгляд. — Не моё… а что моё, а, Миха? Святым на твоём фоне быть? Апостол Андрей, бля!.. Может, правда лучше… в следующий раз к барыгам за дозой пойдёшь, бери и на мою долю, ну? — Вот протрезвеешь — всё нахуй забудешь, — бурчит Миха и снова привлекает Андрея к своей груди. — Забуду, — неразборчиво соглашается Князь. — Забуду… да… а вдруг нет… — Вдруг, вдруг… Андрюха, вдруг бывает только пук, слышь? Горшок поглаживает Князя по спине и думает: а ведь тот попробовал с ним героин не один-единственный раз. Была ещё пара случаев, и тогда ему вроде бы вкатило лучше — хоть и всё равно твердил, прокумарившись, что это полная хуйня и больше он никогда… Сейчас — не помнит?.. Память как у золотой рыбки, бля, системщиком стал один, а память будто проторчал второй… Нет, скорее всего, помнит. Просто, блядь, мысли у него спьяну плохо в слова складываются. Ну тихо, Андрюха, тихо… ну поплачь ещё, если надо, я виноват, знаю, да… Миха не говорит этого вслух. Только молча покачивает Князя в объятиях, продолжая гладить сквозь майку по спине. В голове внезапно мелькает опасное, будто нашёптанное каким-нибудь чёртом на плече: а может… и правда?.. Вот если снова захочется хмурого — предложить и Андрею… он же сам сказал, и не такой уж пьяный, чтоб не осознавать… и не будет больше полоскать мозги, и будут правда — совсем вместе, двое против всех, и так, как с Анфиской, не сторчатся, она-то без тормозов была, вот оно так и вышло, а Андрей — он не такой… Блядь. Блядь, Миха, что ты вообще такое думаешь?! Не надо этой дряни Андрею. И тебе — тебе тоже больше не надо, понял? — Миха… дай вон… дай ещё виски глотнуть… — Сейчас, Андрюха, сейчас… Поискать глазами бутылку. Схватить, поднести к губам Князя. — Держи… пей… хочешь, снова на весь гонорар виски куплю?.. Для тебя только… — Дурак… Я ж тогда до смерти упьюсь!.. Если на весь гонорар… Князь берёт бутылку из руки Горшка. Делает несколько больших глотков подряд, кашляет, жмурится от жжения и боли в явно содранном горле (Андрюха, как же я с тобой мог — так?..), но тут же хлебает ещё, мотает и встряхивает головой. — Жгучий, сука… — еле выговаривает он и взглядывает на Миху выпученными заплаканными глазами. — Жгучий, — согласно усмехается Горшок, хоть и понимает: если бы не горло, не казался бы виски Андрею жгучим. — До смерти упьёшься, говоришь… Ну, тогда и я с тобой. До смерти. На весь-то гонорар хватит… чтоб двоим до смерти, а?.. — спрашивает он и с непривычной осторожностью протягивает руку к бутылке. — Будем… из одной бутылки… сейчас?.. — Хватит… Хватит, Миш… — Князь кивает, смотрит устало, с надрывом и странной нежностью. — Нам же всегда хватало… Всего всегда хватало на двоих… — на несколько мгновений он впадает в задумчивость, глядит куда-то в стену, потом очухивается, словно только сейчас расслышав второй вопрос Михи. — Давай… Давай, чего уж. — Ага… — Горшок осторожно, будто приклеившийся к ране бинт, вынимает бутылку из пальцев Андрея, тоже делает большой глоток, возвращает. — Там ещё две есть… вот вдвоём и напьёмся… как всегда… — он опускает голову, отросшие волосы свешиваются на лицо. — Я ж без тебя… вообще, блядь, не смогу… понимаешь, да… — Понимаю… — Андрей тяжело вздыхает, пару секунд молчит — и вдруг сам сгребает Миху, качает к себе, притягивает за голову, утыкается лицом в загривок. — Сука ты, Миха… — тихо, как-то странно ласково выдыхает он и начинает в свою очередь размеренно гладить Миху по спине. — Сука, — покорно соглашается Горшок, обхватывает Князя руками, вжимается лицом в плечо. — Только… только не оставляй… я никогда больше… никогда — так… — он чуть притихает, внезапно приподнимает голову. — Я… хочешь, чаю заварю?.. Чай, говорят, и с виски хорошо… а я… мёду тебе купил… подумал — для горла… Правда купил. Выбирал ещё. Надеялся, что поможет… и что хоть этим — хоть капельку — загладит последние дни. Князь улыбается — и горько, и любяще. — Заботливый, бля… Всегда таким был… — он гладит Миху по щеке, зачёсывает волосы со лба. — Завари. И мёду хочу. Вместе поедим, да? — спрашивает он и чуть задумчиво проводит пальцем Михе по переносице. — Вместе… — Горшок улыбается, почти недоумённо моргает глазами, чувствуя, что на них тоже появляются слёзы. — Сейчас я… чаю… мёду… — он берёт бутылку с виски, снова отхлёбывает, мельком думает, хорошо ли будет сочетаться виски с чаем и мёдом, плюёт на это и идёт готовить. Горячий чай. Бутерброды с мёдом — из свежего ржаного хлеба. Даже не кривые получились. — Андрюха… вот… Миха осторожно ставит поднос на кровать между ними. Андрей улыбается, смахивает ладонью слёзы с глаз. Они едят. Пьют. Передают друг другу бутылку виски. — Хочу с тобой жить, — вдруг вырывается у Горшка; взгляд его карих глаз не отрывается от лица Князя, словно ища в нём ответ на невысказанный вопрос. — Вместе. О тебе заботиться. Хотел бы?.. Андрей вздрагивает. Смотрит в ответ — так же пристально и серьёзно, почти протрезвевшим взглядом. — Хотел бы, Миш. Всегда хотел. — Всегда… — словно пробуя это слово на языке, повторяет за ним Миха. — Слышь… а оно так вообще возможно… а?.. — Возможно, — уверенно отвечает Князь и пожимает плечом. — Почему нет? Необязательно же кому-то говорить… что трахаемся. Ну, ребята и так понимают, а остальные… ты теперь в разводе, я до сих пор не женат, двум друзьям-холостякам чего б вместе не жить? Песни писать, опять же, удобнее. — Ага, — кивает Горшок и улыбается неожиданно светлой, почти детской улыбкой. — И правда. Бутерброды с мёдом. Чай. Переходит из рук в руки бутылка с виски. Миха раскуривает сигарету, затягивается, передаёт Андрею — как в юности, одну на двоих. Почему бы и нет, правда? Андрей прав. Всё возможно — при желании. И Андрей говорит, что всегда… всегда — хотел… Может, живя с ним, Миха и с хмурым наконец сможет завязать окончательно. Если они будут жить вместе, ему это будет легче, ведь так? А может, и нет, — снова нашёптывает невидимый чёртик на левом плече. Что он тебе пьяный сказал, а? Что, может, лучше бы ему с тобой сторчаться? Вот сейчас-то ему легко — попробовал, не понравилось, повезло, не подсел… а если поселитесь вместе — вот и выйдет рано или поздно, как с Анфисой… будет твой Андрюха в каком-нибудь раздрае, скажет — коли и мне, Мих… или ты ему предложишь, а он в кои-то веки — возьмёт и согласится… один раз, второй, а там и… Один раз — не пидорас, — мысленно затыкает Миха невидимого чёрта. Снова затягивается сигаретой, прикладывается к бутылке, смеётся в ответ на какую-то дурацкую шутку Андрея — того наконец попустило. С чего бы Андрюха… с чего бы он вообще?.. Бред. Спьяну в голову лезет. Жить вместе… заботиться… друг о друге… Может, правда получится, а?.. — Андрюх… дай поцелую?.. Князь кивает — растрепавшаяся чёлка падает на глаза, — и тянется к его губам первым. Привкус виски, сигарет, мёда… Вкус самого Андрея. Всё у нас получится, Андрюха… Если захотим. А мы захотим. Ведь да?..