После конца

      Когда он вышел из клиники, то понял, что совершенно не умеет жить и не знает, что делать дальше.              Начиная от неожиданно цветной одежды и отсутствия повышенного внимания к своей персоне, заканчивая солнечным светом, что раздражал глаза. Рико не учили быть нормальным, он не знал как быть нормальным. На самом деле ни одного ворона этому не научили. Все что им было нужно — быть несокрушимой силой, стотонной громадой, защитниками величественного замка «Эвермор». Они были должны, обязаны должны побеждать, не говорить глупости, не выказывать лишнего, не испытывать порочного. Как быть винтиком в огромном, стальном механизме системы, работающим как часы, без права на индивидуальность.              Оставалось возвышаться над побоищем, сидя на своем вечном костяном троне. Ему опротивел этот кровавый венец.              — Подвезти?              А вот и его личный дьявол. Сопровождающий Харон. Он залез в машину, на зло погромче хлопнув дверью.              — Почему ты пощадил меня? — спросил Рико, не прерываясь на банальщину и пустословие — этап, который они прошли еще во время зимнего банкета, когда пару раз пробили друг дружкой столик с пуншем. — Разве я сделал недостаточно?              Натаниэль курил и обращал на него внимания не больше, чем на освежитель воздуха в форме лисьей лапы.              — Потому что у тебя не было и шанса на реабилитацию — это сказала Рене. Потому что никто не сходит с ума просто так — это сказала Эбби. Потому что смерть слишком легкий исход для ублюдка вроде тебя — это передал Жан.              — Так и не простил мне свою напарницу, — по-сучьи ухмыльнулся Рико (внутри кольнуло — черт побери, она же была таким ребенком) и зачем-то добавил. — А Кевин?              — А он, похоже, все еще любит тебя. Правда не понимаю за что. Моральные загадки и этические ребусы — это не ко мне, я считаю, что ты ублюдок каких поискать.              — В последнее время наши взгляды на удивление схожи. Думать — это явно твое, преображаешься на глазах, Веснински.              Наверное, потому что когда-то давно, когда Кевина морили голодом, именно Рико таскал ему еду. Потому что когда-то давно, когда он захотел выебать Тею Мулдани, Рико обеспечил ему девушку на блюдечке. Потому что когда он захотел себе друзей, то Рико и их ему подарил. Потому что был возможно меньшим чудовищем, но все еще монстром, достаточным, чтобы понять его.              — Мне понадобилось непозволительно много времени, чтобы понять. Между воронами и лисами не такая уж большая разница. Это лишь вопрос удачи, — кивнул сам себе Нил. — А не личных качеств.              — Все равно что попасть на попечение к Кэсс Спир, а не Стефани Уокер, Натаниэль?              — Все равно что родиться вторым, в семье, где иметь вторых детей запрещено, Морияма.              Быть вороном — быть вечным Эндрю Миньярдом, осужденным и бесконечно виноватым в попытках выжить. Таким не нужна ублюдски-лицемерная жалость («как могли такое допустить», «недосмотр тренера», «детский самосуд» в статьях ублюдски-отвратительной Кэти Фердинанд), лишь возможность поскорее выполнить задачу и сдохнуть на радость публике. Да, их всех милосерднее просто убить — поражение и было равно смерти, ведь отлаженный и настроенный только на победу механизм дал мучительный сбой и сложился пополам карточным домиком. Им уже ничего не нужно, все желания забрал Эвермор.              — И куда мы теперь? — Рико откинулся на спинку, предоставляя судьбе нести себя по водам неизвестности. Плевать. Похуй. Хочется курить и разбить пару черепов.              — Туда, где ты сможешь накрыть империю твоего блядского брата. Будешь прибирать за собой дерьмо, ублюдок.              Рико накрыло как в припадке. Как в чертовой центрифуге, что вращала его мир до тошноты и фантомной боли в треснувшей руке. Его ужас, смятение, шок, неверие — все смешалось ядреной палитрой.              — Ты… Ты… — Рико задыхался, точно задыхался.              — Ты правда думал, что я смирюсь с отсрочкой, купленной у главного гада? Ичиро может пойти нахуй, — сунул в рот сигарету Натаниэль. — Серые концовки не по мне, я предпочитаю готовые финалы.              — Конченый… Ты просто конченый…              Теперь Рико понимал, теперь чертовски понимал, что эта ебаная (невыебанная, не выбитая, не утопленная) дикость Натаниэля умела вращать мир под собой и мир будет изменяться силой желания этого существа. Сумасбродного, опасного, необузданного существа, от которого у Рико в глотке смех, а в венах ярость. Именно существо.              Чудовище. И это осознание задушило его истерическим смехом — громким, как битое стекло. Натаниэль только врубил громче музыку, притопывая стопой в такт басов. Даже напевал, словно не ехал разрушать преступный синдикат, не гнушаясь, силами вчерашнего врага, а попросту выехал на прогулку.              Рико захотелось его поцеловать. А потом уебать посильнее. Или получить так же сильно. Подраться, потрахаться, уничтожить империю. Закончить свой срок за все земные грехи от его рук — предел мечтаний на самом деле. Не стыдно, не жалко, не гадко, а приемлемо. Проиграть достойнейшему и передать венец тому, кто уничтожит костяной трон силой той же, которой разрушил Эвермор. В конце концов, это дикое существо любит несуразицы и невозможности, а Рико влечет столь яркое безумие. Свое давно потухло, еще с первым курсом терапии и таблеток, на которые его подсадило это неукротимое чудовище.              — Это было не предложение, а приказ. Твой последний шанс, и так сказать, золотой билет.              Рико выудил изо рта Натаниэля сигарету и сунул себе в рот, выдохнув клубы дыма в приоткрытое окно. Его накрывали припадки истерического смеха, вместе с дымом из глотки. Нахуй Ичиро. Нахуй жизнь. Не нахуй только Натаниэля с его безумствами.              — Слушаюсь и, блять, повинуюсь, — все еще смеялся Рико. — Новый король.