Любой ценой

      Присутствие Сатору Годжо всегда вызывало у Утахиме море чувств и эмоций; правда, всё это имеет негативный окрас, а то, что можно назвать нейтральным, Иори прятала глубоко в себе. Годжо должен знать и понимать, как сильно женщина его ненавидит, и что никакого проблеска и хороших намерений, даже самых малых, у неё нет. Утахиме сама не могла до конца понять природу своего негатива, — не хотелось слишком много и тщательно думать о Годжо — просто всегда старается быть настороже, когда он рядом. Она поглядывает за ним исподтишка, старается услышать, о чем беседует с другими, и в целом, ведёт себя так, будто ещё немного, и удастся «поймать его за руку», прямо на горячем. Наверно, дело было в его характере. Несмотря на возраст, Годжо вёл себя так, будто ему едва стукнуло шестнадцать, а половое созревание в самом разгаре, и имея такой… несерьёзный склад ума и огромную силу, Иори казалось, что Сатору может совершить неисправимую ошибку по отношению к кому-то из учеников или к ней самой.       Хотя Годжо Сатору никогда не давал в себе сомневаться. И всем известно, что скрывается за его маской «клоуна». Просто такие у них отношения сложились. Просто их игра в кошку и собаку длится уже несколько лет.       — Я слежу за тобой, Годжо. — В очередной раз Утахиме спешит напомнить, что мужчина у Иори на крючке, и чтоб тот сильно не рыпался, пытаясь напакостить женщине. В этот раз Годжо был замечен за слежкой, хотя тот особо и не скрывался. После школьного собрания мужчина последовал за женщиной, хотя ему нужно в другую сторону. Утахиме была уверена, что тот хотел её напугать или подкинуть что-нибудь в волосы; такой вывод она сделала, когда заметила, как рука Сатору тянулась к её черноватым лохмам.       — Ох, милая Химе, это взаимно. Я тоже за тобой слежу. — Голос сильнейшего как всегда полон насмешек и сарказма. И несмотря на то, что всё обыгрывается как шутка, Утахиме почувствовала, как по телу пробежали мурашки. Быстро пробормотав оскорбления в адрес коллеги, женщина отвернулась, поспешив домой. Годжо остановился, решив сжалиться над Химе. Но это только передышка на сегодня.       Грубости и колкости Утахиме подогревали азарт, завлекая Годжо действовать настойчивее. Бедняжка даже не осознает, как сильно заводит мужчину, и как рискует, когда подходит ближе, желая оскорбить. Впрочем, и сам Годжо не думал, что всё так обернётся: подростковые стычки во взрослом возрасте быстро превратились в одержимость, и обычное желание подшутить стало маниакальной идеей. Хочется укротить, завладеть строптивой женщиной, и Годжо знает, что у него всё получится. Даже если путь завоевания будет болезненным. И нет, не для Годжо.       Мужским вниманием Утахиме не была обделена. Всё-таки она красивая, талантливая, и очень умная, с ней всегда было, о чём поговорить; но несмотря на столько плюсов, отношения у женщины не складывались. Все кавалеры были либо полными придурками, от которых бежать хотелось через пять минут после знакомства, либо же сами исчезали таинственным образом, не давая интрижке развиться. Иори было почти не обидно. Просто неприятно, что за столько лет, так и не удалось построить долгосрочные отношения… Зато Годжо был всегда рядом, и Утахиме иногда думала, что он единственный мужчина, который будет крутится возле неё. От этих мыслей хотелось истерично смеяться.       Ладно, всё же проблемы с мужчинами Иори задевали куда больше, чем ей казалось. Одним пятничным вечером Утахиме решила погостить у Сёко, опустошив все алкогольные запасы подруги, хорошенько поплакав, а после сменив локацию, оказавшись в клубе. Утахиме тут же уселась за барную стойку, решив напиться до потери сознания; а что будет потом — плевать. Сёко со всем разберётся. Остановиться женщина решила только тогда, когда перед глазами всё плыло, все проходящие мимо парни стали казаться симпатичными, а ноги еле держали. Завтра утром будет плохо. Сёко как раз сходит с танцпола, направляясь к подруге, и только Иори собиралась сказать, что пора домой, как замечает двух парней позади Иэйри.       — Химе, эти два джентльмена хотели бы познакомиться с нами поближе. — По-любому Сёко всё подстроила. Впрочем, парни внушали доверие. Компания уселась за барную стойку и началось бурное обсуждение всего на свете. Химе больше не брала коктейлей, да и в интересах больше пообщаться, чем выпить. С одним даже удалось разговориться настолько хорошо, что Иори казалось, будто она знает его всю жизнь. В груди приятно защемило, а щеки нагрелись и покраснели; хорошо, что это можно списать на алкоголь.       — Химе, тебе плохо? — Собеседник всё же замечает покраснения женщины, и тянет свою руку к её лицу, накрывая лоб ладонью. — Да ты вся горишь!       — Я...нет… всё нормально, Ёсида… — Конечно, от действий мужчины Иори смущалась ещё больше. А ещё алкоголь стянул маску холодной королевы, и теперь Утахиме чувства и эмоции скрывает с трудом.       — Эй, сладкая парочка! — Рядом раздался голос Сёко и последующее хихиканье друга Ёсиды. — Мы отлучимся, покурим. Вы не против?       — Подождите, я с вами! — Ёсида начал шаркать руками по карманам, спешно доставая зажигалку и пачку сигарет. Мужчина оборачивается, смотря Утахиме прямо в глаза: — Миледи, вы отпускаете? Я останусь здесь, если попросите. — Утахиме не могла скрыть улыбку, а Сёко и её ухажёр так и заливались смехом от манеры общения, которую выбрал Ёсида.       — Не против. Я буду ждать здесь. — Только Иори дала добро, как троица курильщиков ринулась на улицу, оставляя подругу наедине со своими мыслями и громко играющей техно музыкой. Нужно домой… от выпитого и музыки начинала болеть голова, и Химе решила, что после похода в уборную начнёт собираться, предложив закругляться ещё и друзьям, когда те придут.       Ноги были ватными и еле слушались. Утахиме решила опереться о стену, ибо чувство того, что она запутается в собственных ногах и позорно упадёт, не хотело её покидать. Мозги совсем не соображают…надо точно домой. Ясность в голове промелькнула только тогда, когда по дороге в уборную, Утахиме врезается в мужчину.       — Извините… — Бормочет женщина, чувствуя, как нос начинает болеть от неожиданного удара об чьи-то мускулы. Медленно подняв голову, растерянное выражение личика тут же сменилось на привычную стервозность. Надо же, она врезалась в Годжо! — Что ты тут забыл?! — Иори процедила сквозь зубы, собираясь пройти дальше, но Сатору перекрывает ей путь, крепко хватая за руку.       — Интересно… — Всё, что говорит Годжо. Выразительные светлые глаза были непривычно мрачными, но стоило пересечься взглядом с Утахиме, как Годжо тут же расплывается в улыбке; правда — жуткой. — Нужно поговорить. — Сатору тащит женщину в сторону запасного выхода, и та не сразу понимает, что происходит.       — Ты совсем уже?! Пусти меня! — Утахиме пытается вырваться, но попытки были тщетны. — Я никуда с тобой не пойду. И вообще-то меня ждут друзья!       — Друзья? — Из уст Годжо вылетает смешок. — Неужели те два хмыря действительно достойны зваться твоими друзьями?       — Да! А может, с Ёсидой выйдет что-то большее, и мы будем… Ай! — Руку Химе стали сжимать до боли; наверняка после столь крепкой и грубой хватки останутся синяки. — Если ты меня сейчас не отпустишь, то я буду кричать!       — Если ты будешь кричать, то Сёко не поздоровится. — Зрачки у Утахиме сузились как у кошки; Сатору еле сдерживался, чтоб не прыснуть от смеха. Тем не менее, Иори продолжила сопротивление, и Годжо ничего не оставалось, кроме как применить магию.       — Засыпай.

***

      Когда Утахиме очнулась, на удивление, она почувствовала себя бодро и свежо — это странно, ведь перед тем как вырубиться, она выпила столько алкоголя, сколько и не снилось опытному алкашу. После такого у неё точно должна болеть голова и тошнить…но всё обошлось. После недолгой минуты удивления собственному организму, женщина начинает разглядывать место пробуждения, и с ужасом понимает, что не знает, где находится. В комнате было темно, и разглядеть детали было трудновато, а единственный источник света — огни ночного города, слабо светящиеся сквозь окно. Интересно, это вечер того же дня или Утахиме проспала сутки?       Медленно встав с кровати, женщина тихонько, как мышка, передвигалась по чужому дому, пытаясь вспомнить, как вообще здесь очутилась. На первом этаже слышались мужские голоса, и Иори тут же вспомнила, как вместе с Сёко познакомилась с двумя парнями. Наверно она сейчас у Ёсиды…или они все вместе поехали сюда ночевать. Притаившись и прислушавшись к разговору, Химе и вправду узнаёт голос Ёсиды…только звучал он жалко, неуверенно.       — Ты уже очнулась, Химе? — Из-за угла неожиданно появляется Сатору, украшенный животной улыбкой, и вызывающий волну страха у женщины. Тут-то она и вспомнила всё забытое: как была у Сёко, как они поехали в клуб и познакомились с Ёсидой и его другом, как Утахиме встречает Годжо, и то вёл себя неадекватно, вырубив Иори с помощью магии. Наверно, именно из-за этого она не чувствует похмелья.       — Почему я здесь?! Что ты натворил, придурок?! — Утахиме была полна гнева; даже мутное выражение лица Сатору и страх перед ним не останавливали женщину. Хотелось ринуться и избить ненавистного знакомого, но Иори пока что сдерживалась; да и знала, что бить — бесполезно.       — Не спеши гневаться, Химе. У меня вообще-то сюрприз для тебя! — Из тени появляется Ёсида. Его внешний вид был ужасен: связанные руки, грязная одежда и волосы, кровоподтёки и гематомы по всему телу, из нижней губы сочилась кровь, а один глаз даже заплыл. Утахиме громко ужаснулась и прикрыла уста ладонью. Шок и ужас быстро сменяются на новую волну злости, которую Иори чувствует, стоит перевести взгляд на довольного Годжо.       — Я тебя уничтожу! — Утахиме бросается на Годжо, но как и ожидалось, из-за барьера ей и пальцем не удалось его тронуть. — Хватит над нами издеваться! Оставь нас в покое… — Голос начал дрожать; Иори, да и Годжо тоже, понимали, что ещё чуть-чуть, и женщина заплачет.       — Издеваюсь? Я? Это ты издеваешься надо мной, Химе. — Годжо толкает Ёсиду на ближайший стул, надавливая на плечи мужчины и силой усаживая. Ёсиду трясло, а Сатору наворачивал круги возле него, подобно акуле в океане. — Ты совсем его не знаешь, а так волнуешься за него. Меня тебе никогда жалко не было… — Хоть Годжо и улыбался, в его голосе слышались нотки обиды.       — Годжо… Отпусти нас… — Боевой дух у Утахиме мигом исчез, и теперь женщину стянуло на пол, где та, как и Ёсида, с грустной мордашкой поглядывала на Сатору; даже больше не грустно, а умоляюще. Сатору опускается на пол вслед за Утахиме, и нежно накрыв её лицо своими ладонями, приподнимает его, вынуждая Иори пересечься взглядами; её тёмные очи тут же наполняются слезами. Годжо улыбается, любуется, изучает. Но несмотря на внешнюю доброжелательность, выдаёт чётко и холодно:       — Нет. — Годжо резко поднимается, теперь наблюдая за своими гостями сверху вниз. — Я этого просто так не прощу. Он пытался забрать тебя у меня… успокоюсь только тогда, когда отомщу. — Тон Сатору стал низким, непривычно низким. Утахиме смотрела на своего знакомого с ужасом, совсем не узнавая его; а тот только сильнее забавлялся страхом в её глазах.       — Что ты… — Ёсида наконец подал голос, приподнимая голову, со смесью злости и обиды смотря на Годжо. Не успевает возникнуть — тут же прилетает кулак в лицо, вызывая новую волну боли. Утахиме беспомощно закричала, откинувшись назад и прикрыв лицом ладонями, стараясь скрыть слезливый поток.       — Ты позарился на моё. — Мрачно и тяжело константировал Сатору. Сильнейший грубо берёт Ёсиду за волосы и смотрит тому в глаза, всем своим видом выражая неприязнь. — Даже руки об тебя морать не хочется. Ничтожество. — Годжо отдаляется, и одним щелчком пальцев, голова Ёсиды разрывается на кровавые ошмётки, пока тело, словно мешок, валится со стула.       Помещение накрывается отчаянным криком Утахиме, смешанным с нарастающей истерикой. Кажется, пару капель крови попали прямо на лицо как и ей, так и Годжо. Всё произошло настолько быстро, что Иори даже не сообразила, к чему всё идёт, не говоря уже о попытках вмешаться. Сатору плавно и уверенно двигался в сторону Химе, пока та наоборот — ползла назад до тех пор, пока не упёрлась в ножку кофейного столика. Годжо наклоняется, натянув на лицо свою фирменную улыбочку, вызывая в Утахиме очередную порцию гнева и отвращения.       — Я тебя ненавижу! Что ты наделал?! — Женщина кричит сквозь слёзы и кричит отчаянно. — Ненавижу…ненавижу… — Утахиме продолжает повторять, наплевав на охрипший голос и на то, что это может разозлить Годжо и тогда мужчина возьмётся и за неё.       — Не стоило играться с моими чувствами, Химе. Любому терпению приходит конец.       — О каких чувствах речь, идиот?! — Каждое слово из уст Годжо только сильнее выводило Утахиме. Годжо же в свою очередь аккуратно берёт руки женщины в свои, одаривая нежными поцелуями и оставляя на них кровавые следы. Иори начинает трясти, а в комнате будто стало холоднее на несколько градусов.       — О самых светлых, конечно же. — Отпустив чужие ручки, Годжо приподнимает голову и накрывает губы Химе своими. Теперь кровь Ёсиды размазалась и по устам, и следов появляется больше, стоило мужчине проникнуть в чужой ротик и углубить поцелуй. Утахиме мычит в протесте и крепко сжимает пальцами одежду Сатору, пытаясь порвать ткани. Из глаз ринулась новая порция слёз. Годжо медленно и нехотя отрывается от чувственного поцелуя, смотря женщине в глаза. — Я люблю тебя, Химе.       — Ты..меня…любишь? — Утахиме не верила своим ушам. Это точно шутка. Очередное издевательство от Годжо Сатору. — Совсем уже крыша поехала?! — Конечно, вопрос был риторическим, ибо после расправы с Ёсидой, сомнений в адекватности Годжо у Утахиме не было.       — Даже дураку понятно, что я чувствую… а ты... — Сатору приподнимается и тянет Утахиме за собой; стоило им встать на ноги и выпрямиться, как Иори тут же швыряют на диван, наваливаясь сверху. —… а ты до конца не замечала моих чувств. Даже не подозревала, как сильно я люблю тебя. Как готов на всё, лишь бы ты обратила на меня внимание. Я сделал бы что угодно, чтоб защитить тебя и оставить возле себя. Тебе всё это было неведомо. — Годжо замолкает, с хитрым прищуром рассматривая лежащую под собой Утахиме. Мужчина наклоняется, шепча ей на ушко: — Или ты всё понимала? Может, ты специально игралась с моими чувствами?       — Нет! И в мыслях не было… — Утахиме страшно до чёртиков. Глаза у Годжо — безумные, тёмные и мрачные. Мужчина хищно облизывает собственные губы, слизывая с них чужую кровь и с животным интересом разглядывает Иори, поджидая идеального момента, чтоб подступиться. Мужская рука плавно движется к шее женщины, резким рывком обхватывая её и сжимая пальцами.       — Ну же, Химе, давай. Говори о том, что ты только моя. — Утахиме дышала с тяжестью, смотря на Годжо из полуприкрытых глаз, пытаясь сказать хоть что-то; и Сатору, смотря на беспомощность Иори и ощущая свою власть над ней, получал садистское удовольствие. — Я жду, милая. — Хватка стала всё сильнее и крепче.       — Я…я только твоя… Сатору. — Утахиме еле выхрипела заветные слова. Услышанное будто свело мужчину с ума. Между ног начало приятно ныть. Годжо ослабил хватку, но всё ещё не спешил убрать руки с шеи женщины.       — Ты больше не будешь тереться с другими мужиками?       — Нет… Клянусь, не буду! — Удовлетворительно кивнув, Сатору убирает руку и чуть отстраняется, смотря на Иори. Она выглядела разбитой и беспомощной, и к её сожалению, такой вид только сильнее возбуждал Годжо. Мужская рука перемещается к паху и поглаживает возбуждённую плоть, бугорком вылезающую сквозь ткань брюк.       Годжо встаёт с дивана и чуть отходит в сторону. Утахиме недолго думая, решает приподняться, и её тут же хватают за руку, ведя в сторону спальни. Есть ли смысл сопротивляться? От сопротивления и грубых хваток, на запястьях Иори остаются синяки и покраснения, прикосновение к которым вызывает волну боли.       — Мы ещё не закончили, Химе. Дальше — самое интересное.       И снова звериный оскал, который будет сниться в кошмарах.