Усталость

Кажется, Зонтик устал. Бессилие охватывает цепкими лапами с каждым днем все сильнее, и желание двигаться куда-то вперед совсем пропадает, что с каждой новой насмешкой от судьбы все чаще начинает отражаться на его будничной жизни. Пережитое несколькими днями ранее, а точнее отсидка с новыми знакомыми в «своей» же тюрьме, возможность быть убитым в мятеже не внушала особо сильного страха. Такая безграничная вера его подданных в него самого, Великого Зонтика, с одной стороны ласково подталкивала на какие-то крупные решения, а с другой больно била по голове, не давая прикрыть в попытке спастись голову руками, и это пугало. Не успеваешь оправится после, казалось бы, единичного случая — получаешь новый омах по голове вновь. Его не ставит ни во что по ощущениям даже Алебард, и фанатичное прославление Его Величества не столько льстило, сколько до мурашек пугало. Пугало и то, что подданные так верят в него, что готовы бить и гнобить всех неугодных в мнениях, или же мелких оплошностях. Он-то бы скорее всего действительно задумался бы, а не одурачивают случаем ли его? Будь он нормальным правителем, любили бы его больше? Тебя могут яро ненавидеть просто за то, кем ты по горькой воле несуразно оказался, с этой чертовой особенностью, и горой ответственности в придачу. Так, маленький подарочек на очередной провал. Нету сил как-либо себя жалеть, нет сил рыдать, да просто высказать все что думает сложно, в попытках сформулировать бредовое предложение с тем, что Зонтик ощущает внутри, он чувствует на языке кашу. Нету сил на нормальную жизнь, которая была в самом начале. Отправляться на очередное собрание тоже нету сил, никуда идти абсолютно не хочется. Но он встает, с уже вошедшей привычкой накидывает плащ и бредет по переулкам к стенам. Зонтик чувствовал вину за то что он с чего-то имеет право выбиратся в огромное пустынное вне, а его подданые — нет. Именно в такие моменты появляется решимость на хотя-бы какие-то действия, как улучшить жизнь своим людям, избавиться от тотального контроля. Но шаг за шагом, и решимость сходит на нет с новым коварным ощущением огромной вины на себе за то что он такой слабохарактерный. Ноги сами несут его по невидимой тропинке, не давая потеряться в безграничной вокруг пустоте, и вот вдалеке начинает маячить знакомые сооружения… И что-то фиолетовое. О боже… Нет, нет, ну нет… Ретироваться было бессмысленно, давний знакомый явно видел его, пришлось сбавить темп, или бы коленки неприятно подставили его с внезапно навалившейся свинцовой усталостью. Время неизбежно, шаг за шагом и еще, и вот он стоит в паре шагов от императора. Горло пересыхает, выдается лишь жалобно пискнуть: — Могу присесть…? — Ну какой он дурак, боже, о боже, ляпнуть такое… Брови мужчины с удивлением взметаются вверх, в янтарных глазах удивление — зачем он у него разрешения просит-то? Кивает. Даже говорить не хочет, может, он его обидел? Не неси чушь. Зонтик с тяжелым вздохом садится рядом, руки дрожат после такого ужасного позора, взгляд цепляется за спасительный флаг его Зонтопии перед ним, вся его фигурка говорит о то что ему страшно неловко. Ну какой он дурак. — Тебя что-то волнует? — Внезапный вопрос после затяжной тишины даже больше пугает, Зонтик поднимает голову, но смотреть прямо на императора все еще боязно. Оставить вопрос без ответа кажется бестактным, но и сформулировать что-то конкретное в край тяжело. — Я устал… — Ответ как-то сам вырывается, пару секунд в голове эхом отдает яустал, яустал. А после смысловой поток и отказ мозга концентрироватся на том, что он лепет уносит куда-то далеко. — Я устал. Скорее всего, мои-то проблемы на фоне твоих будут казаться чем-то нелепым, но мне от чего-то хочется с тобой поделится. — Короткий кивок императора рядом, и пока Зонтик начинает говорить, замечает как тень над ним слегка нависает, и немой собеседник придвигается ближе к нему. — Я не понимаю своих подданных. Меня это тяготит, я не знаю как устроена жизнь в своем же королевстве. Я абсолютно не могу узнать как они живут при таком раскладе управления, с которым живу. И меня. меня это остро постоянно ранит, будто ощущение что я не заслужил той веры, которую они в меня вкладывают. Что я плохой правитель. Не знаю что чувствовать, честно. — Кажется, руки дрожат уже не так сильно, разве что сильно холодеют. Он умолкает, начинает сильно-сильно жалеть о том что вывалил все так, как есть, что посмел начать ныть тому, у кого скорее всего проблем побольше его собственных. Заламывая руки Зонт делился самым откровенным и больно близким, на свое же удивление с ним. С Пиком. На плечо внезапно ложится крепкая горячая рука, сквозь ткань ощущается жар сжимающей его ладони. — Зонтик, ты — большой молодец. Ты молодец что все еще держишься, ты молодец что в даже таком роде заботишься о своих гражданах. Что доказывает все их стремление почитать тебя, и искренне считать своим сильным правителем. Каждая твоя маленькая победа означает намного больше, чем ты себе представляешь. — Щеки заливаются пунцовым румянцем, на душе теплеет от проявленной заботы. В голове лишь спасибоспасибоспасибо, но поддержать как либо диалог он уже увы не способен. — Спасибо… Спасибо огромное, Пик. Я не смогу ответить тебе что-то толковое, просто, давай посидим в тишине пару минут? — На тон ниже его благодарит Зонтик, чувствуя, как уши начинают гореть от неловкости и стыда, а на лице сама по себе растягивается улыбка. Но теплое поглаживание по плечу, и голос Пика заверяют что все в порядке, и он расслабляется. — Все хорошо, Зонтик. Как пожелаешь. — Император усмехается. Удобно подставленное плечо, и парень в мурашками по всему телу опирается на него, и прикрывает глаза в попытке уснуть. Наконец он падает в лапы мира снов, под окутывающей сонной атмосферой лишь близ Пика. Похоже, что теперь он впервые за несколько месяцев выспится по-настоящему.