mouthfeel

- Я клянусь вам, никого не трогаю, просто стою на палубе, вот как сейчас! Тарталья взмахивает руками. Чжун Ли опасливо наблюдает за его активной жестикуляцией, беспокоясь, что Тарталья смахнет весь накрытый стол. Бай Чжу, трогательно держа в обеих руках снежайскую белую чайную пару с узором из синих цветов снаружи и ромашковым чаем внутри, внимательно его слушает с сосредоточенным и даже соболезнующим лицом. Тарталья рассказывает эту историю в два этапа, сначала в общем, а теперь в деталях, синопсис произошедшего всем за столом известен. - Никого не трогаю, никакой откровенности, никакого разврата, ну, может быть, голый живот - ну и что? Я об этом и подумал. Что голый живот спровоцировал. Я прятать все равно не буду. Смотрят - мне не жалко. Пристают - отвечаю на приставания, не ханжа, воинские аппетиты... Извините, доктор Бай Чжу, что скабрезничаю так, - поправился Тарталья. Бай Чжу миролюбиво кивнул, внушая Тарталье мысль, что он ничуть не задет. - Но не отвечаю престарелым импотентам... Похотливые старики пускай ищут немощных сверстников себе под стать. У Бай Чжу только ярче вспыхнули уши, но держался он невозмутимо. Чжун Ли, тоже сидящий напротив Тартальи, боковым зрением наблюдал за Бай Чжу - тот только кротко улыбался. Тарталья весь сиял, но особенно сияли медью его волосы - на террасу падали лучи полуденного солнца, Тарталье здесь было немного жарко с его горячей стремительной кровью, от этого он становился только оживленнее, но его оживленность казалась всем вполне уместной. Даже трогательной. - Аякс, уверен, твоя позиция слишком радикальна, - сдержанно ответил ему Чжун Ли. Он не закончил мысль, его лирическая пауза длилась чуть дольше одной секунды, и Тарталья вновь начал говорить. - Конечно. Знаю. Радикальна, - Тарталья пожал плечами, в непонимании распахивая ресницы. - Я не ханжа, сяншен. Но в любовнике важна жизненная сила, пылкость и отзывчивость, а с немощными ни того, ни второго, ни, тем более, третьего. Что будет отзываться на ласку, если.. не стоит?.. Простите, доктор Бай Чжу, - снова извинился Тарталья, робко мазнув по нему взглядом.. - ваш муж провоцирует меня называть вещи своими именами... Бай Чжу немного кивнул, с любопытством в лице и неизменным багрянцем на кончиках ушей. - Неужели ты считаешь, что вся жизненная сила, пылкость и отзывчивость заключена в эрекции? - спросил Чжун Ли. Бай Чжу тихонько кашлянул, глядя на Чжун Ли. - А в чем? У женщин другое, понятно. Хотя и женщины разные бывают... И мужчины тоже разные бывают... Я к тому, что если на теле вообще есть.. - Тарталья замолк в поиске подходящего выражения, искал он его, почему-то, во всей фигуре Бай Чжу. Не будь за столом Бай Чжу, он высказывался бы прямо, с Чжун Ли он уже совсем не робел. Бай Чжу очевидно смущен разговором. Тарталья невольно засмотрелся, задумался - неужели Властелин Камня предпочитает таких нежных, невинных цветочных любовников... Бай Чжу.. ослепителен в своей ласковой слабости и учтивости. От него пахнет горячими лиюэйскими степями, но степной загар не тронул его, его кожа - цвета игрушек из звериной кости, которые Тарталья отправлял из Ли Юэ домой той осенью. Возраст Бай Чжу ложился легкими морщинками на его лице только в сумерках - вчера вечером, когда Чжун Ли и Бай Чжу встретили его на пристани, Бай Чжу выглядел старше, держался степенно, даже прохладно, и, если бы не извинился за легкое недомогание с робкой улыбкой, вовсе показался бы гордым. Тарталья смог бы понять его гордость, он человек с благородным сердцем, известнейший доктор Ли Юэ, избранник Рекса Ляписа, этого было вполне достаточно, чтобы держать осанку ровной и задирать этот узенький острый подбородок, но скромность, хотя, скорее, сдержанность, в данном случае, была очередным украшением. Теперь, под теплым светом ламп, Бай Чжу не кажется ни степенным, ни гордым - он внимательный, осторожный, учтивый. Молодой, с аккуратными руками, на которых кончики пальцев немного зеленели, впитавшие сок целебных трав. И через весь стол Бай Чжу ненавязчиво пах этими травами, как слабый чай. И как очаровательно горят его уши... Великовозрастная невинность... у нее определенно особый вкус. - Янский корень, - подсказывает эвфемизм Чжун Ли, разрубающий уверенной репликой оценивающий его мужа взгляд Тартальи. И отпивает чай, прикрывая глаза. Тарталья ощущает этот жест непроизнесенной репликой - я закрою на это глаза, если ты уведешь подальше свои. Но, может, Тарталье это только кажется, послевкусие желания сражаться с Чжун Ли все еще где-то, глубоко внутри, гуляет, может, оттого ему и мерещатся вежливые предупреждения. - Да, он самый! - из уважения сдается Тарталья - немного замешкавшись, он опускает взгляд в тарелку с пряным супом. - Если есть янский корень - он непременно должен стоять. Если не стоит - явно какие-то проблемы. Сомневаюсь, что может быть такое, что передо мной окажется какой-нибудь привлекательный и молодой человек, а у него не.. крепнет янский корень. Это ведь всегда старики, положим, что почтенные и уважаемые, но все-таки уже ослабевшие, с ними не о чем.. укореняться. - Тарталья поднимает взгляд из супа на Чжун Ли, который с нежной улыбкой и как будто даже вопросом смотрит на Бай Чжу. Они переглядываются. И теперь и на скулы Бай Чжу ложится легкий розовый оттенок. Тарталье неловко от мысли, что он не имеет к этому никакого отношения и что его в то, что там происходит, не приглашают, поэтому он, привлекая внимание к себе снова, бодро говорит, - И черт с ними, правда, уважаемые хозяева? Почему ты вообще, сяншен, их защищаешь? Морщинистый импотент ко мне приставал, мне не помешало бы.. хм.. сочувствие..? Чжун Ли только кротко улыбнулся. Бай Чжу заговорил, Тарталья с любопытством на него уставился снова. Ведь в том, чтобы рассматривать собеседника, обращающегося к нему, точно не было ничего двусмысленного, только вполне однозначная любезность. - Я искренне сочувствую вам, Аякс, - Бай Чжу говорил без спешки. Возможно, это была просто врачебная манера общаться - его голос был глубоким, но ласковым. Бай Чжу поправил очки на переносице, их золотая цепочка блеснула на солнце. Наконец, Бай Чжу сам поднял взгляд на Аякса. Заправленные за ухо пряди его волос выскользнули и снова подчеркнули его лицо, сделав его только мягче. - Иногда и я вынужден сталкиваться с нежелательным вниманием, находясь на работе. Могу себе представить, как могут различные неуместные жесты испортить настроение. Дремлющая змея на шее Бай Чжу немного сползла, Бай Чжу поправил ее бледное тело, наклонив голову вниз и вместе с ней опустились его трепетные длинные ресницы. Тарталья тихонько буркнул: - Да... - Вы очень ярко делитесь воспоминаниями, - аккуратно проговорил Бай Чжу, наспех поправляя длинные густые волосы, собранные в нетугую косу на пояснице, выглядящие такими мягкими, что Тарталье кажется, что змея - полная дура, раз отказалась от того, чтобы вплестись в них и уснуть там. Бай Чжу снова поднимает на него свой кроткий взгляд, его глаза, облюбованные слабым солнечным светом, кажутся ярче, они блестят в тон глазам его мужа, румянец еще не сошел с его скул, розовые губы размыкаются и меж ними на секунду возникает робкая густая ниточка слюны, Тарталья в мгновение очаровывается, в голове у него звучит набат, торжественно он встречает это промелькнувшее впечатление как разгадку того, почему этот нежный человек избранник архонта. Одно движение ресниц, доктор Бай Чжу ничего не сделал, а Тарталья уже вынужден стараться держать лицо, чтобы не наносить хорошему другу оскорбление разглядыванием его мужа. Тарталья понимает, что, не знай он о связи Бай Чжу с Чжун Ли и окажись он на лечении у этого доктора, он и сам проявил бы к нему.. нежелательное внимание. - Как будто всерьез впечатлились... Я надеюсь, это просто не слишком приятная неожиданность, подпорченное настроение, а не что-то более существенное и оставляющее отпечаток в виде стресса. У вас напряженная работа, вам бы поменьше переживать и возбуждаться. - Все в порядке, - пролепетал Тарталья. - глубокие отпечатки оставляет на мне только оружие, доктор Бай Чжу, а не импотенты, в некоторых случаях и с возбуждением также, - с детской дерзостью пошутил он. И с приязнью отметил, как добродушно усмехнулся в ответ на это Бай Чжу. И даже если и было в этом смешке снисхождение, то от него стало только тепло, совсем не обидно. - А вас... не сильно обижают?.. Тарталья так смутился приливу неожиданной нежности по отношению к новому знакомому, что сразу неловко выдохнул: - Что я говорю! Сяншен вас в обиду не даст.. разумеется... Мало кто осмелится всерьез претендовать на ваш интерес. Бай Чжу кивнул и улыбнулся, опуская взгляд в тарелку, но сказал иначе: - Мы не афишируем. К тому же, я сам способен себя защитить. Обычно для этого не требуется серьезных усилий. Хотя и в таком случае я, к счастью, не окажусь совсем беспомощен. - Я ничего такого не имел в виду, уважаемый доктор Бай Чжу, не подумайте, - поправился Тарталья. - Все в порядке, Аякс, я ничего такого не подумал. Угощайтесь, пожалуйста, десертом. Он у нас вышел очень вкусным, несмотря на то, что я, как и Чжун Ли, не часто готовлю сладкое, мы оба неплохо справляемся с мясом... Но десерты - редкость на нашем столе. Бай Чжу улыбнулся и снова опустил взгляд в чайную пару. Несмотря на слабую нежную улыбку, взгляд его стал то ли более усталым, то ли более печальным. Его уши все еще горели, щеки тоже все еще были подернуты румянцем. А в лице неизменная доброжелательная докторская невозмутимость. И все-таки что-то печальное просвечивало через нее. Тарталья уже успел расстроиться, что своими разговорами про импотентов и неаккуратными оборотами про защитников расстроил этот нежный целебный цветок. - Аякс, помнишь ли ты, как мы с тобой посещали ресторан, интерьер которого ты сравнил с бытом публичного дома? - спросил вдруг Чжун Ли. - Конечно, помню. Только я не так сказал... И не сравнивал, а прямо сказал, как оно есть. Тарталья четко помнил, что сказал "блядушник", но при докторе не стал уточнять. Даже при всей своей уверенности, что семантический оттенок слов "публичный дом" слишком отличается от того, что он тогда имел в виду. - Замечательно. Я рад, что твоя память бережет наши прогулки. Помнишь, что ты пробовал впервые? - Не особо. Помню, что мы вкусно перекусили. И что в целом - не такой уж и.. публичный дом. - Верно, мы действительно тогда прекрасно пообедали. Тогда нам преподнесли изумительный миндальный тофу... - Точно, - оживленно подтвердил Тарталья. - вспомнил, тофу. - Да. Миндальный тофу, - сладко вздохнул Чжун Ли. И мягко взял Бай Чжу под столом за руку и некрепко сжал в своей, оглаживая запястье большим пальцем. - Великолепная текстура - одна из сильнейших сторон этого блюда. В меру упругий, но при том очаровательно мягкий, нежнейший десерт, который буквально проскальзывает в горло. Хочется держать эту совершенную, безупречную нежность во рту долго, растягивать удовольствие как можно более дольше, пока не растает. Бай Чжу негромко кашлянул. И посильнее сжал руку Чжун Ли. В попытке остановить эти размышления о тофу. Тарталья нахмурился в непонимании, разглядывая заговорившегося Чжун Ли. Бай Чжу был задумчив - опустил голову и спрятал лицо тыльной стороной ладони. - Многие десерты нашей культуры - пряные и имеют навязчивый привкус и тенденцию пускать начинку во рту, наводить беспорядок, но миндальный тофу, нежный, мягкий, упругий такой желанный миндальный тофу!.. - Чжун Ли с аппетитом сглотнул. - без лишней резкости почтительно и сладко подтаивает на языке. Разве это не лучший десерт? Настоящий съедобный шелк, которым при самом разыгравшемся аппетите не получится подавиться. Мне, например, распробовавшему этот десерт, крайне тяжело себе представить, как можно отдавать предпочтение чему-то иному. Бай Чжу крепче сжал руку Чжун Ли. Тарталья этого не видел, но заметил, что выпрямившийся и открывший лицо для глотка чая Бай Чжу просто горел - покраснела даже шея. - Чжун Ли, не в обиду говорю, но у тебя временами такая.. архонтская манера общаться. - прищурился Тарталья, запивая возмущение чаем. Отзеркаливая красивого смущенного Бай Чжу. - Мы говорили об одном, а ты теперь только о тофу говоришь. Посмотри на доктора Бай Чжу, ему за тебя, наверное, стыдно стало, столько говорить о еде, которая к накрытому вами столу не имеет отношения. Как-то не уместно, да, доктор Бай Чжу? Я вас поддержу! Вот какой прекрасный суп! Вот он замечателен, золотые руки доктора Бай Чжу! Уверен, еще более шелковые и нежные, чем миндальный тофу, о котором ты так разговорился, Чжун Ли. Тарталья прикусил язык, пожалев о своем красноречии, но сразу нахмурился, будто сильно разгорячился, потому и сказал то, что сказал. И шелковость рук Бай Чжу, им не постигнутая, не при чем. - Действительно, - невозмутимо согласился Чжун Ли. Казалось, настроения, мысли и слова Тартальи ничуть его не трогали, хотя Тарталье во всем мерещилось обратное, несмотря на то, что он ничего оскорбительного еще не успел сказать и сделать. - Руки нежнейшие. Не перепутать бы с тофу, не проглотить бы... Тарталья вдруг затих и, опустив взгляд в тарелку, принялся молча есть суп. Бай Чжу же сразу перебил его: - Да, Аякс, действительно прав. Все эти разговоры о.. тофу, - Бай Чжу произнес это слово на грани слышимости. - неуместны... Чжун Ли поочередно глядя на гостей со всей искренностью произнес, пару раз несильно, с заразительным желанием, заключенным в одном лишь движении кисти, сжимая руку Бай Чжу: - Прошу прощения. Временами я слишком увлекаюсь впечатлениями и сразу же спешу ими делиться в тех же ярких оттенках чувств, покоривших меня в моменте... - Покорись супу доктора Бай Чжу прямо сейчас, - буркнул Тарталья, не поднимая глаз.

* * *

Чжун Ли протирал стол, в основном от супа и чая, которые то и дело покидали тарелки Тартальи, машущего руками и пошатывающего долговязым телом стол сразу в нескольких его точках. Тарталья уже успел отлучиться. Напоследок их обоих поцеловав в щеки. Изначально он просто ужасно хотел коснуться Бай Чжу, чтобы.. что-то выяснить. Настолько, что в момент прощания с супругами в ответ на очередное ласковое наставление о том, как важно Тарталье беречь себя от лишних переживаний и нервов, сопровожденное маленьким подарком - свертком с заживляющими мазями, обнял Бай Чжу и крепко поцеловал его в щеку, едва удержавшись, чтобы не куснуть за нее - их кожи на голых животах коснулись друг друга, Тарталья живо отстранился, краснея. Стоило ему отстраниться, как по спине у него прошли холодные мурашки и под тяжелым взглядом Властелина Камня он сразу же кинулся обнимать и его. И тоже поцеловал его в щеку, будто он планировал поцелуи и планировал, что их будет несколько... - Любовь моя, позволь мне... Бай Чжу и сам не знал, чего просил, - хотел ли помочь или просто предупреждал, что прижмется сзади. Но в итоге просто, прижавшись ухом к его спине между лопаток, вжимаясь всем телом, обнял его сзади. Тяжелая шелковая рубашка была прохладной и мягкой, а под ней жаркое крепкое тело с упругими горячими мышцами, о которые так приятно греться холодными ночами. Чан Шэн как-то однажды отметила с хитринкой, что с тех пор, как Бай Чжу делит кровать с Чжун Ли, его перестали мучить ночные приступы кашля. Бай Чжу снова стал одолен собственными чувствами, и только крепче сжал чужую поясницу в объятьях. Чжун Ли обернулся, оставив тряпицу на столе и провернувшись в объятьях. Встретившись взглядом с Бай Чжу, он тихо проговорил: - Если доктор, так любезно раздающий советы, решил, что мне стоит отдохнуть, я послушаю его. Но только если он составит мне компанию... Чжун Ли обнял его крепче, Бай Чжу послушно уложил голову ему на плечо. Украшения на Бай Чжу звякнули и Чжун Ли очередной раз задохнулся восторгом от того, что в его руках хрупкое звенящее сокровище, ароматное и трепетное. Чжун Ли носом зарылся в челку Бай Чжу и шумно втянул носом аромат - цинсинь, лилии, прочие травяные пряности, его муж весь пропах красотами региона. - Не могу забыть, как ты разговорился за столом, - прошептал Бай Чжу. Наконец, решившись заговорить об этом. Чжун Ли улыбнулся. И мурлыкнул, оглаживая голую поясницу собеседника кончиками пальцев, заставляя Бай Чжу вздрогнуть: - Ты стал смущен... - О, выпустите меня, старые развратники! - запричитала Чан Шэн, мигом соскользнув с шеи Бай Чжу на стол, а с него в дом, прочь с террасы. Развратники тихонько рассмеялись. Бай Чжу отстранился, чтобы видеть лицо Чжун Ли. Полное спрятанного беспокойства и отчетливого обожания. - Меня удивило, что ты решил посмущать меня перед Аяксом, - признался Бай Чжу. Чжун Ли поглаживал его поясницу и с удовольствием разглядывал оттенки смущения. - Милые заигрывания, правда. Я действительно смутился. Но, разумеется, я не возражаю, если тебе хочется немного откровенных шуток. Тебе, должно быть, совсем со мной скучно, - робко улыбнулся Бай Чжу. Искренне и тепло. И грустно. - Прости меня за это. Пускай мое смущение не останавливает тебя. - Скучно? - вскинул Чжун Ли брови, усмехнувшись и по-драконьи встрепетнув ноздрями. - Да, - сдержанно ответил Бай Чжу. Тоже усмехнувшись, но безрадостно. - Да, скучновато. Чжун Ли пальцами зарылся ему в волосы на затылке и, прижавшись губами к уху, прошептал: - Я желаю тебя. Прямо сейчас. Твой миндальный тофу. Мне не скучно. Мне тяжело держать себя в руках от вожделения. И мне странна твоя скромность. Я действительно предпочту твердому соленому корню имбиря шелковистый тающий тофу... - Кажется, ты пытаешься меня в чем-то убедить... - тоже прошептал Бай Чжу. - Тогда у тебя не совсем верное впечатление. Я говорю тебе про твой тофу и без повода, - Чжун Ли целомудренно поцеловал его щеку и отстранился. - от всего сердца. - Это так. И все же... Бай Чжу замолк. - Мне показалось, что тебя задели слова Аякса. Мне жаль, любовь моя, если это так. Чжун Ли помолчал. - Это так? - все-таки спросил он. Бай Чжу совсем не удивился этому вопросу. Он потупил взгляд в галстуке Чжун Ли, жалея, что не особенно хорош в том, чтобы утаивать от него что-либо. Какого скучного любовника делает интересней неуверенность в себе?.. - О, Аякс очень славный мужчина, открытый и добродушный человек, не могу держать на него обид... Но я и в самом деле поддался сомнениям в себе, - честно признался Бай Чжу. - Ты поддался сомнениям. А я поддался желанию пооткровенничать о любимом десерте, - Чжун Ли взял его за руку и осторожно потянул с террасы в спальню, минуя столовую. - Если тебя, доктор Бай Чжу, что-то смутило, стоило бы держать свои мысли в узде и, вдохновившись моими невинными гастрономическими признаниями, не фантазировать о непотребствах, неуместных за столом... Бай Чжу покраснел скулами снова, вспыхивая шелковицей, и, аккуратно расплетая хвост Чжун Ли, лукаво спросил, не желая расстраивать Чжун Ли своими мыслями: - А здесь, господин Ли, могу ли я фантазировать о непотребствах?.. - Нет, - шало улыбнулся Чжун Ли, вздрагивая от того, как уверенно и бережно Бай Чжу натягивал его волосы - докторская хватка. - Здесь о них нужно не фантазировать, а воплощать в жизнь. - Чжун Ли деликатно подтолкнул Бай Чжу сесть на постель. - Вы ведь угостите меня, мой доктор? Чжун Ли опустился на колени и, крепко взяв Бай Чжу за колени, раздвинул их шире. - Как пожелаешь, Чжун Ли, - тихо, как будто даже немного сердито выдохнул Бай Чжу. Стоило Чжун Ли провести руками вниз, к соблазнительно узким, хрупким костям лодыжек, как Бай Чжу сдвинул колени. - Ты ведь знаешь... Я не удивлю тебя чудом, вне зависимости от того, насколько соблазнительным и усердным ты будешь... Во мне нет той жизненной силы, которая способна... Ох. - Бай Чжу прикрыл глаза, чувствуя, как любовный пыл горько исчезает. Чжун Ли, оставаясь на коленях, взял его руку в свою и, нахмурившись, поцеловал. Бай Чжу посмотрел на него с такой скорбью, что Чжун Ли хотелось уже вскочить и расцеловать его красивое, омраченное глупыми, но въедливыми мыслями лицо. Но Чжун Ли не лукавил, когда говорил о своих пристрастиях. И сейчас было самое время, чтобы вновь показать всю свою охоту доставить супругу, лишенному эрекции, но отзывчивому и чувственному абсолютно везде, удовольствие. Исцелованная рука Бай Чжу мягко перетекла Чжун Ли щеку, он как довольный зверь притерся к ней, сверкая драконьими глазами. Шея у Бай Чжу раскраснелась с новой силой, видеть обладателя таких глаз между своих бедер всегда было волнующе - каждый раз, будто первый. Но не настолько, чтобы отвлечься от мыслей. - Твой язык могущественен и способен творить волшебные вещи, признаю, но немощность останется ею, несмотря на все усердие... - Ты так мудр, но так молод... - вскинул брови Чжун Ли. Будто сам страдал мыслями. - Не печаль меня своей скромностью, прошу тебя. Чуда не случится, но мне нужно не оно, мне нужно лишь миндальное тофу, которое ляжет мне на язык и будет горячеть и таять. Мне нужно ласкать моего любовника, слышать его удовольствие. Я слышу, вижу твое удовольствие, разными нехитрыми способами мы можем получать его вместе. Моя любовь, иногда ты пускаешь от удовольствия слезы! Пожалуй, это все-таки чудо... Бай Чжу торопливо стянул с себя штаны и, заслушавшись и смутившись, отвернулся, шепнув какое-то маленькое любовное признание. Но раздвинул ноги шире. Более красноречивого приглашения не требовалось. Чжун Ли с видимым удовольствием огладил внутренние стороны бедер, нежные и мягкие, покрытые тем же беленьким пушком, какой бывает у лиюэйских аристократок под носом. И днем узкое с резной узорной решеткой окно слабо пропускало в спальню свет, от того блестящие возбуждением глаза Бай Чжу казались только ярче. Стоило только Чжун Ли длинным гибким языком коснуться мягкой податливой плоти, уже давно медленно текущей и влажной, как Бай Чжу спешно стянул с себя остальную одежду, как будто предлагая вылизать и съесть его целиком. Чжун Ли, придерживая рукой, втянул в рот всю нежную слабую плоть, проглатывая ее поглубже - вернее, она сама послушным бархатным потоком затекла в горло. Бай Чжу всхлипнул. Чжун Ли перекатывал мягкий член по языку, обвивал им всю плоть и выжимал, выжимал, выжимал, сжимая руки на чувствительных боках, пояснице, заставляя Бай Чжу дрожать в ногах. - Прости мне мою скромность, - прошептал Бай Чжу. Со страстью. И без смущения аккуратно забросил щиколотки Чжун Ли на сильные плечи. Чжун Ли ответил тяжелым возбужденным взглядом из-под ресниц. И более усердной лаской. Влажная открывшаяся головка уже давно согревалась в горле, которое не приходилось напрягать. Чжун Ли методично шумно глотал шелковистую плоть, надавливая по всей поверхности языком, плотно ее обвивающим, массировал головку сжимающимися от глотания стенками горла. Бай Чжу закусил нижнюю губу в попытке подавить свои тихие стоны и взволнованные поскуливания, но это не помогало, особенно когда мглистые сильные руки крепко сжимали поясницу. Бай Чжу накрыл руки Чжун Ли своими. И после короткой заминки все же решился... Робко, не отрывая от своего тела, провел ими вверх, до самой груди, где и оставил. Но своих рук не убрал, только настойчиво сжал их. Чжун Ли понятливо растер нежные чувствительные соски. И тогда уже Бай Чжу шумно несдержанно ахнул и взвился, дрожа. Стоило Бай Чжу открыть слезящиеся от удовольствия глаза, прочувствовать изнеженность сосков и теплоту чужого горла вокруг мягкого, лишь немного набухшего члена, как Чжун Ли почувствовал как головка на несколько мгновений протекла обильней - густой влагой со слабым сладковатым вкусом. Чжун Ли с мокрым звуком и густыми нитями слюней выпустил из рта пульсирующую выжатую плоть, марая влагой рубашку. - Может ли этот доктор снять ваше напряжение в ответ? - самым соблазнительным тоном спросил Бай Чжу, потянув Чжун Ли за галстук на постель за собой. Чжун Ли послушно прополз вслед за Бай Чжу, наваливаясь на него всем телом и вдыхая пряный запах покрывшейся испариной кожи. - Разве после десерта.. - замурлыкал Чжун Ли в шею Бай Чжу. Бай Чжу взял его лицо в руки и перебил крепким долгим поцелуем, чавкающим и шумным. Бай Чжу возбужденно заскользил ступнями по простыни, чувствуя в горле длинный язык. - Достаточно шуток на сегодня, - задушенно проговорил он. И многообещающе стянул с себя запотевшие очки. - Если видишь мою отзывчивость, мое желание, не береги меня сегодня. Я полон сил, даже если это не очевидно... Чжун Ли почти послушал его - то брал его медленно, заставляя извиваться, выцеловывая искусанные соски и пальцами лаская влажный мягкий член, то напирал сильнее, протаскивал по постели, заставляя шептать порозовевшими от поцелуев губами самые искренние слова согласия и поддержки, лодыжки за поясницей Чжун Ли беспрестанно вздрагивали. - Да, ты везде, мой избранник, мягкий и ласковый, мой тофу, везде сладкий и ароматный... Везде отзывчивый и вкусный. Бай Чжу чувствовал внутри каждое движение, распирающая, давящая изнутри тяжесть заставляла пальцы на ногах поджиматься, вжимать живот, который периодически щекотали распущенные длинные волосы Чжун Ли. Бай Чжу прижимал его к себе ближе, сам растрепанный и раскрасневшийся, иногда крепко брал Чжун Ли за шею, щекоча местечки под челюстью, зарывался пальцами в волосы на затылке, натягивал, тогда Чжун Ли с хриплым мычанием отвечал со всем драконьим пылом, начиная молотить бедрами усердней, поцелуи становились более страстными, глубокими и рваными, до стука зубов. - Укуси меня, - низко попросил Бай Чжу. Но это было не похоже на просьбу... - Прошу тебя. П-пониже кадыка. А глубина следов.. ах. п-пускай будет на твое.. усмотрение... И Чжун Ли, вглядевшись в это измученное наслаждением лицо, не смог отказать. Прежде оставив поцелуй, он слегка куснул Бай Чжу за шею, затем втягивая нежную бледную кожу. И не смог остановиться - прикусывал широкие плечи, грудь, возвращался к взбухшим как летние ягоды соскам. И когда Бай Чжу от долгих ласк начал пускать слезинки и порыкивать, Чжун Ли с рокотом кончил, сжимая в руках натренированные ходьбой ягодицы Бай Чжу. Чжун Ли, не выжидая паузы, не давая себе времени отойти от оргазма, вылизал Бай Чжу живот, блестящий от его смазки и семени. И вновь полез целовать усталого разморенного Бай Чжу, но больше, чем поцелуев, от ослабевшего мужа требовать не стал. - Я думал, ты преувеличиваешь... - сказал вдруг Бай Чжу. - Что? - влюбленно спросил Чжун Ли, лежащий у него на плече, уже почти задремавший. Но теперь приподнял голову, заглядывая Бай Чжу в лицо. Увидел в нем только смущенную улыбку. - Что сладко. Может быть, дело в соблюдении диеты... - Ты о привкусе тофу? - Чжун Ли с наслаждением огладил спокойную плоть с опустевшими под ней мягкими яйцами. - ..Именно. - Не имею тенденции лгать и преувеличивать, - только и ответил Чжун Ли. - Ах, оставь этого похотливого доктора... Ты не видишь, но мне снова становится жарковато...