тебе холодно

зима начинается и заканчивается плохо — промёрзло. холодно так, что хао мёрзнет даже второго марта. и может быть это воздух не успел прогреться. а может хао внутри холодно — как в душе и на кончиках пальцев. руки всё ещё шершавые и не приятные, крем сяотин пока не помогает. цзецзе кстати сейчас гремит посудой в раковине перед ним. на кухне приглушён свет и горит лишь лампа над плитой. чайник шумит, закипает, перекрывая нервные удары ног хао об пол. в другой стране, без семьи, холод неприятнее вдвойне. старшая сестра всегда с ним, но хао всё также холодно. и на душе — и на кончиках пальцев. он кутается в плед и сидит в углу кухни как потеряшка. по нему не скажешь — сяотин ведь сразу же бы подошла. и хао её за это и любит, потому что она бы подошла. потому что она бы согрела эти холодные пальцы и принесла крем, который пахнет исскуственным персиком от fruida. она его кровь — в другой стране — даже если будет пропадать в кофейне на подработках и пока не закончит универ по специальности. более того хао постоянно находится в её съемной квартире, потому что у них с детства всё общее: если это принадлежит цзецзе, то это и принадлежит ему. and backwards too or how do you say it? common thing between siblings. хотя сяотин сказала бы vice versa. плюс она вообще умнее чем кажется (она лингвист по специальности) и хао (ему не хватило пяти баллов на высший результат по теории музыки) идёт по её следам. ему даже не неприятно и не больно от того, что она всегда впереди на пару отметок. она ведь для этого и старшая. сяотин будет тут и он тоже будет здесь. это не игра в молчанку, они всегда разговаривают. даже сейчас. сяотин наконец справляется с завалом в раковине и оборачивается лицом к хао. смотрит на него, сидящего в углу. чайник щёлкает. — выглядишь как котик из мема, — она сужает глаза и ухмыляется. — чай будешь… — из фиолетовой кружки. она достаёт ту самую темно-фиолетовую кружку, у которой на кантике керамическая фигурка кота. к слову у кота нету уха, потому что оно откололось при переезде. и хао иногда думает, что это у него что-то откололось при переезде. для себя сяотин берет большую, прозрачную, кружку из икеи. эти её прозрачные кружки настоящий disaster. их в наборе было пять, из которых одна разбилась и оставшиеся четыре теперь обнаруживаются в неожиаднных и ожиданных частях дома. при выходе, под кроватью, за стопкой бумаг, на рабочем столе, в ванной комнате и, конечно же, на кухонном столе. хао не спрашивал, но возможно пятую, в теории разбившуюся, она таскает универ. сяотин разливает чай и подходит к столу, ставит кружки с глухим звуком. когда цзецзе подсаживается к хао, от неё веет материнской аурой. в голове стереотипное: она ведь старшая сестра. наверно хао безумно повезло. — ты холодный, — она немного хмурится. ждет ответа. — воздух не прогрелся на улице. — нет, — она посмеивается и тычит ему пальцем в грудь, — тут тебе холодно. внутри. опять загоняешься из-за пустяков? хао взыдахет, но больше раздражённо, чем поражённо. ведь ему действительно вдруг стало просто холодно, не внутри. сяотин вытаскивает его руки из-под пледа и сжимает холодные ладошки. — а, нет, — она сплетает их руки в замóк — тебе и вправду просто холодно. — цзецзе, — хао смотрит прямо ей в глаза, — как ты это делаешь? — теплообмен, — она буквально смеётся, отводя глаза, — это перенос тепла от более нагретого тела к менее нагретому. хао фыркает и закатывает глаза до боли. сяотин строит хитрую ухмылку, от чего хао расплывается в широкой улыбке. они сталкиваются взглядами и она начинает хихикать — он тоже. они тихо смеются и кухню окутывает что-то родное. хао продолжает улыбаться глазами и смотрит на сяотин. думает. ему не просто наверно повезло — ему чертовски повезло. и для него она всегда будет самой любимой цзецзе, даже если будет пропадать в кофейне из-за работы; давать свой невкусно пахнущий крем и оставлять кружки где попало. и хао действительно не холодно внутри — воздух всего лишь не успел прогреться.