Конец
12 мая 2024 г. в 00:20
«Легенда о герое, который не побоялся самой тёмной тьмы.»
Мало кто знает, о чём были эти слова, какую именно тьму желал посетить Совершенный, зачем ему был нужен навык Артиллерии, что он планировал достичь к концу своей жизни. Всё это погибло вместе с самим Совершенным, когда он прошёл через портал на пустынном острове, в центре которого находилась мощная цитадель нежити, так качественно замаскированная вуалью тьмы, что только с берегов можно было увидеть гигантский мёртвый город, переполненный скелетами и драконами.
С мрачным намерением шёл Могрейн по Садам Единого, которые оказались весьма сомнительными — типичный мёртвый ландшафт, который ожидаешь от обычной земной пустыни, а вовсе не от творения великого старого бога, сотворившего некогда мир. Всюду были поставлены могилы, верещали скелеты, жужжали стрекозы, громко вопили госты — стандартная музыка мёртвых земель, где смерть свила гнездо. Могрейна не задевали насмешки Натаниэля, который напоминал, сколько людей перебил Могрейн в своих поисках власти и гибели проклятого ящера, который возжелал разжечь вражду среди смертных.
Сокрушил Пеплокрыла, сокрушу и тебя, поганый Натаниэль — решил про себя Могрейн. С ним была по настоящему элитная армия — и могучие мишки, чьи сильные клыки разрывали любую броню и впивались прямо во врага, невозмутимые Архангелы, которые казалось почему-то двоились, странные северные деды в синих плащах, которые присоединились к походу в один конец по просьбе Эрианны, ставшей владыкой Ледяного Лезвия. Эти войска прошлись коваными сапогами по всему Тенегору и втоптали в землю каждого врага Императора, и они не подведут и в последней битве — благо броня их была настолько крепка, насколько позволяли отсталые технологии смертных.
Без тени смеха Могрейн сокрушил Эраникуса, посмевшего усомниться в его словах. Стальным жезлом на практике показал он своенравному духу магии, который коптил небо без смысла в этих землях, зачем нужна жизнь. И когда скуля как небольшой пудель, Эраникус метеором полетел вниз, чтобы справиться с последней задачей — испепелить Сероскальный и закрыть Разлом, который оказался повреждён Натаниэлем, он увидел знакомую фигуру справа.
Император почувствовал некую неловкость, когда в оной обнаружился никто иной, как Архимаг, заключённый в магическую тюрьму. Пара ударов клинка из аотд оперативно уничтожили тюрьму, освободив мудрого властелина. Могрейн в первый раз за свой долгий многолетний поход не знал, что сказать — когда хотел он было уже сам каяться перед Архимагом, что невольно отправил его на смерть, тот спас ситуацию, сам попросив разрешения помочь.
Могрейн внешне был так же мрачен, но внутри ликовал — самый великий момент в его жизни, когда свершится Пророчество испепеления и могучий бес Натаниэль и его собственный брат Наэлик падут от его клинка, увидит не кто-то — а он, статный и накачанный Архимаг, правитель Ледяного Лезвия, незримый правитель Тенегора на протяжении столетий, мудрейший из земных правителей. Это придавало сил.
Презрительно бросил Могрейн взгляд на тень Пеплокрыла, который жался к костру в мраке перед Вратами, которые направляли в Чертоги Единого. Проклятый дракон потерпел полное поражение, и хотя явно желал он вещать, Могрейн бросил в него мешком золота, и старый ящер обмяк, ибо то что осталось от него не выдерживало даже веса такого слабого артефакта. Инвинсион гневно зарычал с другой стороны — Могрейн бросил в него перчатками всадника, дракон на автомате их проглотил, подавился и больше не шевелился. Таргрон в ужасе улетел в тьму, и вскоре его скушали гнездящиеся тут мертвецы. На ржавую ящерицу Могрейн даже не посмотрел — что-то совсем неправильное или неестественное было в её облике, словно это не и не дракон был изначально.
Увидев ангела и демона, Могрейн не выдержал и попросил Архимага по сигналу кинуть Антимагию на ангела, а сам использовал Армагеддон, тем самым погребя чёрта под грудою метеоров. Однако сама реальность такой сильной одновременной магии стала не выдерживать, чувствовал Могрейн что ещё немного, и монстры начнут атаковать не только его армию, но и его самого — и решил поостеречься — всё же не мог позволить себе он опростоволоситься перед высоким взглядом.
Но скоро хватил Могрейна удар, ибо понял он, что дальше пройти сможет только он — Архимага проход не пропускал, нужен был Совершенный.
Что ж, если таковая судьба, решил Могрейн, то я и завершу начатое, — и вошёл в магическую дверь.
Тени и фантомы встречали его на пути к Чертогам. С усмешкой смотрел Могрейн на следы своих рук. Мудрый Хартштейн получил сферу, и теперь могуществу его не было предела — драконы встретили конец, что начертал Единый в их судьбе, и тоннами горели под армагеддонами и выстрелами мощных катапульт, что предоставили магистру орки. В Гхашризане тоже всё было как надо — как только Гхашра померла, власть взяла Окулина, и теперь вместо жертвоприношений в болотах развивалось поклонение истинному богу. Грудь Могрейна защемило, ведь вспомнил он про Миколаса, который не дожил до сего благого дня, бедный старик… Зачем же он и правда его убил? Того, кто был образцом праведности, судя по количеству архангелов и монахов в его армии, что штурмовала Верилл. Зато в Садах Единого явно ни в чём себе не откажет, так что не сделал ли ему Могрейн великую услугу? По крайней мере так он себя успокаивал.
Ваэль чувствовал себя хорошо. Ящерка расправила крылья и просто порхала, как же мощно она порхала! Порывом ветров смело даже старого снайпера, который десятилетиями смотрел за входящими в земли эльфов. Хартштейн не станет убивать Ваэля, понял Могрейн, у старого гнома доброе сердце. В голове же Ваэля находилась встроенная вместо чешуйки странная сфера, которая несла в себе ярко-красный цвет и словно светилась. От взгляда на странный артефакт у Могрейна развилась мегрень, и он решил идти дальше, порадовавшись что старенький дракон, который осознал благо человечества, нашёл своё место в новом мире.
Гелиар тоже не бедствовал. Он решил, что быть королём — не его, и пошёл на службу Хартштейну. Кто-то должен был направлять те масштабные армагеддоны, которые истребляли крылатых ящериц сотнями, пока старый магистр начищал чёрный шар. В свою очередь Окулина повела ящеров, горгонов и прочих болотных жителей на штурм Сумеречного пика. Когда-то там был монастырь, но демоны осквернили его, и теперь болотники восстановили справедливость, истребив творения Другого. И хотя без гидр, которые все были перебиты в войне, сражения были тяжкими, победа всё же далась болотникам — и Тенегор оказался спасён от нечестивого искусства удара без ответа.
Перед Эрианной Император чувствовал себя виноватым, а потому не мог подобрать слова. В конце концов, разве его это вина, что некой высшей волей, возможно даже превосходящей волю Единого, единственной его мечтой является жилистый зад Архимага? Он был таким сотворён, и даже очищение водой и огнём не могли вытравить из него то, что дремало настолько глубоко. Но Могрейн помнил, что произошло, когда Архимаг ушёл в портал, а он пошёл по его следам, чтобы исследовать то, что чародей ему обещал — это оказался довольно толстый и качественно выкованный меч армагеддона — и думал, что в каком-то более справедливом и добром мире, всё закончилось бы иначе. Но увы, демиург этого мира, который по слухам был как-то связан с миром плоским, был жесток и безжалостен.
Малозначимых духов, вроде Жозефины, Илрианы, Олвина или Аэлвинн, Могрейн прошёл без особых мыслей. Разве что удивился, что среди всех кого сразил он на своём пути, нет вонючей Гхашры — неужели мерзкая гидра даже не обладала душой?
А дальше уже смотрел на него Наэлик.
Могрейн приготовился, взойдя на борт корабля. Он знал, что само его присутствие нарушает замысел Натаниэля, и смещает баланс от некрополя, который высился прямо перед ним. И вскоре его брат и великий некромант набросятся на него со своей своей армии — кто знает, выстоит ли его броня.
Когда битва началась, подумал было Совершенный, что переоценил он свои силы, ибо двое противников оказались куда страшнее одного. Хотя в юности читал Могрейн про величайшего из героев, который смог победить одновременно дюжину оппонентов, и когда-то думал, что сможет так же — нет, даже два оказалось слишком. Наэлик непрерывно наносил мощные удары своим мечом Испепелитель, в то время как Натаниэль и его личи отрезали пути к отступлению.
Вскоре первые удары начали поступать по волшебному золотому доспеху Могрейна. И хотя казалось, что пробить его не получится, и хотя больше четырёх пятых всех ударов просто уходили в никуда, некроманты стали одолевать Совершенного. Наконец Натаниэль приблизился и победно взгромоздился на Могрейна сзади, в то время как Наэлик с укором смотрел на него и вопрошал — зачем же брат решил защищать мир, который был обречён.
Казалось, что пришло поражение, и тогда Могрейн взмолился Единому.
И ни гигантское войско, которое было испепелено некромантами вместе с собственным — всё равно в недрах Чертогов уже было посажено и зрело новое — ни магия не могли тут помочь. Но искренняя молитва — самое сильное, что есть в мире — помогла.
Конечно, Единый не появился на поле боя сам. Каждое его движение вызывало землетрясения и ураганы, а потому он практически никогда не шевелился. Но изменились законы пространства, некогда чёрная тьма стала проходимой, а вода превратилась в землю (Могрейн меланхолично понял, что читал в детстве про странные миры, где всё было совсем иначе — вместо воды были зелёные поляны, а корабли скользили прямо по ним неведомым образом, и прямо из травы на храброго воина вылетали тысячи синих…).
Архимаг действовал быстро и эффективно. Несколько молний превратили тело Наэлика в пепел, а пока Натаниэль в ужасе взирал на вторжение, на него обрушились тонны земли — то было самое сильное заклинание в мире. Несколько раз нелепо булькнул Натаниэль и затих, когда земля забила все отверстия в его скелете. Напоследок Архимаг припечатал поле боя Армагеддоном, уничтожая океан нежити, которая образовала настоящие горы, и заодно предавая последние почести павшим воинам Тенегора.
— Спасибо вам, мессир Архимаг! — выкрикнул Могрейн.
— Наэрод, — ответил бывший владыка Ледяного Лезвия, — когда-то это было моим братом. Спасибо тебе, Совершенный — без тебя победить его никогда бы не получилось.
Ответив это, Архимаг усмехнулся и отправился обратно к порталу в Сады.
— Погодите, мессир! Куда вы?!
— Единый попросил меня об одной услуге, Могрейн. Всё же за силу надо платить. Кто-то должен стать Императором. Конечно, всем империям приходит конец, но разве хочешь ты, чтобы сотворённое тобой погибло всего через несколько лет? А ведь именно это и ждёт твою империю. Но не волнуйся. Пять сотен лет буду я хранителем Тенегора, а потом Единый решит мою судьбу. Прощай, Воплощение Совершенства.
Могрейн чувствовал себя опустошённым, глядя как Архимаг удаляется обратно в мир живых. Плащ Архимага был подпален во время Армагеддона и теперь был прекрасно виден его могучий, рельефный зад — но у этого зада было своё благородное кресло, в котором он совьёт своё гнездо.
Как настоящий живой мертвец, Могрейн побрёл вперёд — знал он, что и от него Единый потребует продолжить путь Совершенного. Но его Империя была в надёжных руках, и быть может, раз в несколько тысяч лет, Единый позволит ему заглянуть в сферу постоянства и увидеть отпечаток славного зада в вечности — зада, что единственный остался неприступным перед Могрейном Стоунхелмом, Воплощением Совершенства, и тем не менее сыграл в его судьбе самую важную роль.