Ведущая не умеет улыбаться

      Ведущая улыбалась идеально.       Хотя первой ассоциацией, связанной с Ведущей, была у людей вовсе не профессионально-натренированная улыбка. Все работники проекта, вплоть до дегустаторов воды, не решались вспомнить, когда они видели Ведущую улыбающейся, что, к их счастью, сигнализировало о полной отдаче своей работе, из-за которой смотреть шоу не представлялось возможным. Ведь на экранах Ведущая всегда улыбалась.       Вовсе не робко. Не приветливо. Она открывала эпизод улыбкой «в-предыдущем-выпуске-мы-наблюдали» и прощалась улыбкой «узнаем-на-следующей-неделе» и никогда не вносила правки в и без того идеальные, рабочие механизмы строгого лица. Она улыбалась, когда начинала сезон, улыбалась, когда выгоняли участников, улыбалась, когда сезон завершался. Она улыбалась так часто и так ненатурально, что все давно смотрели мимо белых ровных зубов, ожидая, как после команды «снято» уголки накрашенных губ резко вернутся в линейное положение и вместе с нахмуренными бровями над серьёзными глазами составят картину «Ведущая. В нейтральном состоянии».       Тем не менее, улыбок в её арсенале было бесконечное множество. Прийти на собеседование впервые? Достаточно уверенно, но не нахально. Открыть свой первый эпизод после упорных лет работы? Настолько непринуждённо, словно она открывала ток-шоу двадцать раз за день на протяжении сорока лет (а ведь ей не было и тридцати!). В пасмурные дни – ложно-солнечно, когда участники неумело манипулировали на камеру – ядовито-ласково, выслушивая недовольства по поводу контракта, к которому она не имела никакого отношения, – непонимающе-смертельно.       Поэтому в зеркало, свидетеля знаменитых улыбок, Ведущая давно смотрела вынужденно. Поправить прямые волосы, накрасить ресницы. Ни разу не поднять уголки губ.       Потому что у зеркала в её комнате не было операторов с камерами.       Но, к её удивлению, операторов не было и в том пустом коридоре, когда эта новая, едва приехавшая участница спросила её что-то о романе с мужчиной. Странный импульс, идущий блестящей розовой волной от сердца прямо к губам, едва не рассыпался блёстками из-за внезапного, неуклюжего смешка. Ведущая не знала, что она так умеет. Она решила, это вырвалась усмешка и, возможно, какая-то аллергия.       Эта участница с огромными оленьими глазами действовала на нервы. Ведущей пришлось просить ассистентов заменить её американо на ромашковый чай, и даже на столь незаметное действие, не требующее комментария, неправильно-смелая лань нашла, что сказать:       — Я думала, у вас духи с кофейной ноткой. Но в последнее время, когда вы проходите, больше не слышу аромата арабики. Отказались от кофе? Вы стали нервничать? Знаете, если отказ проходит тяжело, я могу проконсультировать.       Ведущая тогда приподняла брови и улыбнулась ей змеино-кукольно.       — Бартер? Мои советы о шоу-бизнесе за твои советы о кофе без кофеина?       — Звучит отлично! Я про бартер, а не про кофе без кофеина. Кофе без кофеина звучит как проклятие.       Оленьи глаза так и засверкали, а та самая блестящая мягкая буря поднялась в грудной клетке. Участница в порыве задора приподняла тонкие загорелые плечи, с которых слегка спустилась льняная рубашка. Ведущая, смотрящая на чужое плечо дьявольско-молящую секунду, закусила щёку изнутри и закатила глаза, отворачиваясь.       — Обойдусь. Меня ждёт ромашка.       — Чай я, кстати, тоже умею заваривать, — послышалось за прямой ведущей спиной. Кого же она вела, если за ней никто не шёл?       На самом деле, шёл. Шла. Возможно, выбирала этот путь только из корысти, но Ведущая не могла осуждать. Она сама всегда была такой. Эта амбициозная лань, различавшая арабику и робусту по оставшемуся аромату, действительно могла добиться хороших результатов при достаточной удаче и рекомендациях. Единственное – ей следовало улыбаться менее искренне.       А её улыбку она могла профессионально оценить. Ведь, несмотря на общую сдержанность, при виде Ведущей она всегда улыбалась. Прелестно-понимающе. Открыто-заговорчески. Очень… мило. Так, как Ведущая не умела. Или просто давно не практиковала.       Сначала она просто наблюдала. Потом стала одобрительно кивать, мотивируя это для себя тем, что наставницы так иногда делают. Когда она стала наставницей этой настойчивой девочке с большими глазами и большими амбициями? Она себя не спрашивала, она ведущая, этим всё сказано даже в её собственной голове.       И, конечно, Ведущая улыбалась ей. Улыбкой номер сорок три, ненавязчивой, с настроенной похвалой первого уровня.       Ведущая любила мороженое с шоколадной крошкой, «Доктора Хауса» (особенно первый сезон), виски, дизайнерские туфли и чувство полного контроля. Над съёмками, над людьми, над собой. Альтруизм не входил в её добродетели или вредные привычки. Когда она со странным, почти милосердным спокойствием, скрывавшимся за маской профессиональной заинтересованности, всё же давала ей советы, что-то в её пустеющей голове пыталось шёпотом убедить, привести Ведущую к одной имеющей значение мысли:       «Если моё обоняние не хуже, чем у неё, а оно не может быть хуже, кажется, я ощущаю… шоколад. Шоколадная крошка? Нет, не стоит её так называть. Стоп, я же не её так… хватит, да какого чёрта?!»       Это лицо мелькало слишком часто. Этот аромат, сахарными нитями связанный с одной надоедливой участницей, вил паутину в ясной, травянисто-спокойной голове Ведущей. И всё становилось преступным. Неправильным. Желанным.       Возможно, не стоило так резко отказываться от кофе. И точно не стоило заменять его виски.       Голос, спрятанный за шумом кофейной машины. Руки удивительно мягкие, вероятно, увлажнялись хорошим кремом. Аромат, всё-таки, не совсем шоколадный. С обонянием у Ведущей объективно хуже. Но в тот момент, когда на её собственных губах пылал виски, в голове распускались ореховые деревья и фиалковые поля, губ касались ванильные реки с мускусными цветами.       Губы — растаявшее мороженое.       Ведущая не обманывалась и не обманывала, не думала за других и ещё реже думала о других. Эта девочка, которой до безумия шло изумрудное шёлковое платье, которая говорила прямо и могла без робости поддерживать зрительный контакт, заставляла о себе думать. Ведущая задумчиво хмурилась. Вдавливала аккуратные ногти в кожу ладони. Не вела, а поддавалась. И злилась от того, что ей нравилась новая роль. Интриговало и вызывало чуть ли не детское любопытство. Инициатива, интерес, смекалка – что ещё могла продемонстрировать эта участница, чтобы обмануть всех вокруг, очаровать, но в правильном соотношении, не быть фавориткой, но вот-вот первой получить полное сердце. Ведущая наблюдала за этой игрой, и в её улыбке, безбожно-довольной, блеснула трещина.       — Ведущая?.. Как ты себя чувствуешь?       Что же нужно этим огромным глазам, почему эта шоколадная крошка не проигнорировала единственную поломку в идеальном механизме идеальной Ведущей? У Ведущей было несколько реплик, но у женщины с уставшими ногами, накрашенными глазами и прямой осанкой не было ответа. Её ответом послужили всплески плоских камней, брошенных на воду. Ведущая не знала, что она чувствовала. Она устала? Она не выдерживала? Падала? Не могла собрать мысли? Она нуждалась в ком-то, кто спросил бы это, чтобы наконец-то задуматься? Хотела мороженое с шоколадной крошкой и посмотреть серию «Доктора Хауса»? Может, даже с кем-то? Она улыбалась так сиротливо-неправильно, а большие оленьи глаза смотрели слишком участливо, слишком глубоко.       Ведущей не нравилось ощущение песка между пальцев, не нравилось, что она не видела ассистентов и не знала, решена ли та проблема с монтажом. Ведущая не в восторге от полной луны, наверное, в этом было что-то суеверное, не нравилось, не нравилось, ей не…       Ей не нравилось, что Киана не целовала её во второй раз.       У Кианы глаза как у Бэмби. И к следующей серии «Доктора Хауса» Ведущая, наверное, возьмёт ванильно-ореховое мороженое.       Но настаёт утро.       И утром Ведущая говорит:       — Поздравляю, Киана, вы стали самой крепкой парой сезона!       И потом Ведущая улыбается. Блестяще, широко, красиво. Профессионально. Когда Киана немного растерянно смотрит на эту улыбку, Ведущая впервые хочет, чтобы приподнятые сейчас губы нарисовали самую фальшивую улыбку из всех, которые она когда-либо надевала. Но не может.       Дело привычки.       Её улыбка безобразно-равнодушная. Глаза Кианы искренние, грустные.       Как у Ведущей.