Не сам свой.

Петя злой, чужой, явно не сам свой. Пару дней назад он вернулся с Москвы. Похороны матери. Нерадивый уродец папашка добил жену. Когда Мама Пети решилась все таки поделиться что у сына генерала все хорошо, тот закатил скандал. Сердце не выдержало. Мама только и успела что позвонить Пете. Жену, мать да и просто замечательную женщину, которая когда то вышла не за того. Отделы в здании ежедневно выслушивают порции льющегося дерьма, а дома Игорь выслушивает и убирает льющиеся слёзы. – Мне надо было ее забрать. Надо было. – вторит Хазин, вцепившись в волосы, в очередной раз подрываясь от сна, как мама ласково говорит припизднотому сыну «Петенька, не слушай папу, он не прав». – Петь, Петя, Петенька.. – аккуратно касается плеча, ведёт по рукам, расцепляет сомкнутые пальцы на волосах. – Хуетенька. Хуетенька, блять, Игорь. – его всего трясёт. На часах 04:36. Петю блевать тянет от себя. Когда стукает 9:00 Хазин Пётр Юрьевич ступает на порог отдела. Все гадают какого хуя он как с цепи сорвался. Даже к Грому подходят, который не менее злой, но и тот всех посылает нахуй. Разъебал Цветкова, который неудачно пошутил «че, умер чтоль кто?». Заржать не успел только, слишком быстро в рожу прилетело. Зажигалкой спалил неправильно составленный отчёт. – Петя, ты совсем чокнулся?! – орал Прокопенко в кабинете. Петин холодный взгляд тронулся. – Отец мать в могилу свёл. – этого достаточно, чтобы глаза заполнились слезами. Пускай мама и не могла особо ничего сделать в отношениях с Юрием Андреевичем, но переодически славливала удар на себя. Переодически успокаивала Юрия, чтоб тот не полез с кулаками на сына, а потом плачущего Петю. И уверяла их двоих что никто не виноват. Что все хорошо. Собравшись в кучу, Хазин вылетает из кабинета Фёдора Ивановича, громко ебнув дверью и вылетает курить. За ним Гром. Этим же вечером Петя ступает на порог квартиры совершенно бухой. Игорь сидит с ним у унитаза, потом у раковины. И так раз пять. Ему завтра на смену. Ебанный пиздец. Потом сажает его в холодную ванну. – Какой же я мудак. – и вновь заливается истерикой. Несколько раз ебнув Игоря, потому что тот заебал. Переливается в истерящий смех. – Я мать в могилу свёл! – падает на колени. Складывается как детская книжка в три погибели. Он и так маленьким казался, а щас и подавно. Не ест, только херачит алкоголь с кофе и добивает эту мешанину сигаретами. Худющий. Игорь собирает его в кучу, уносит на кровать. Петя отбивается. А потом его выворачивает. Всю душу наотмашь. Гром только ближе к себе его жмёт. А Петя орет, ревет. – Господи, господи, господи. – зачитывает Хазин. А он же, блять, даже в Бога не верит. Хуже становится после того, как мозг вдает воспоминание, как Хазин-старший ударяет маму, которая пыталась успокоить Петю. 5:47. Они еще не засыпали. 9:00 Хазин Петр Юрьевич совершенно никакой приходит в отдел. Цветков больше не шутит. Опустошенный от истерики. От всего. Отца даже не привлечь по закону. А бить рожу мрази не охото. Мать бы не хотела ему такой участи. Как же она радовалась, когда Петя, ее Петенька, нашел себе любимого человека и был любим. И наплевала ведь на советские устойки. Приняла и таким. Ком к горлу подкатывает только сильнее. Сегодня он не сможет работать. Уходит к Прокопенко и просит отгул на дня два-три. Фёдор Иванович сочувствуя, даёт. Следующие два дня он не помнит. Отрезвляет осколок кружки, который впился бесщадно в ногу. Отходить от смерти мамы он будет ещё долго.