Вернулся

      Конец мая, уже совсем тепло, повсюду гуляют счастливые люди, не думая ни о чем. Руслан смотрит на них через окно машины, иногда вскидывая уголки губ. Сейчас он едет в старый родительский дом, что находится в деревне. В нём давно никто не живёт, но продавать всё равно не хочется. Он такой родной и уютный, держащий в себе так много воспоминаний. О летних прогулках, зимних каникулах, тёплых вечерах сидя у печи, о любви.       Кроме тепла, последнее таит в себе ещё и боль, расставание, обиду. Тушенцов так и не понял, почему всё так получилось. Ему никто ничего не собирался объяснять. Обычные два слова — «Мы расстаемся», а дальше просто болезненная тишина. Тогда он вновь вернулся в родной город, после чего переехал в столицу России — Москву. Казалось, что всё налаживается, на сердце уже не скребут кошки, но нет. В последнее время парень стал замечать, что ничего не прошло. Он по прежнему скучает. И сейчас он едет в то самое место, где когда-то был по-настоящему счастлив.       Руслан знает, что тот, кто был ему дорог, и дорог до сих пор, уже давно не живёт в той деревне, ведь тоже собирался уехать покорять столицу. Разница между ними была лишь в том, что Руслан — городской, и переехал в деревню с родителями, когда ему было шестнадцать. Было сложно обустроиться и привыкнуть, но приветливый деревенский паренёк помог ему с этим. Они подружились почти сразу, часто ходили посидеть на столе сена в поле, рассказывая друг другу разные байки. Тушенцову сначала не нравилось — сено колючее какое-то, так ещё и пахнет не слишком приятно для него. Однако его друг сумел сделать так, чтобы ему было комфортно. Ему удалось сделать это своим присутствием.       И сено стало мягким, и аромат приятным, когда они в первый раз, смотря на звезды, поцеловались. Казалось, оба были счастливы, ведь очевидно, давно об этом мечтали. Но судя по всему, действительно «казалось». Повстречались три года, и всё, конец. Неужели, любовь действительно столько живёт?       Они не виделись уже пять лет, но Руслан до сих пор помнит аромат тех вечеров. Помнит то поле, помнит дом. Интересно, что-то изменилось? Приехав, парень понял, что в деревне всё, как прежде. Дом, правда, сильно зарос, а в остальном всё как и было. Зайдя внутрь, он почувствовал, как по телу пробежала тысяча мурашек. Ностальгия даёт о себе знать. Кончено, предстоит весьма пыльная работа, ведь нужно как следует везде убраться. Он собирается пожить здесь хотя бы несколько недель, чтобы наконец отдохнуть от городской суеты и грязного воздуха.       Спустя несколько часов уборки, Руслан решил прогуляться по любимой былых времён улице. Трава зелёная, добрые прохожие, что вечно улыбаются и узнают в нём юного подростка. Ноги сами потянулись дойти до того самого дома, где когда-то началось знакомство со слов «Мы ваши новые соседи, мама пирог к вечеру испечёт, приходите знакомиться». И вот парень уже у голубого забора, за которым стоит ухоженный, деревянный дом. Конечно, в нём давно уже живёт кто-то другой. Вновь захотелось вернуться в прошлое, постучать в окно спальни, и позвать на прогулку. Руслан стоял, улыбаясь своим воспоминаниям, как вдруг позади послышался до жути знакомый голос: — Слыш, от забора отойди, тут тебе не музей. Холодный пот обдал всё тело, и Тушенцов быстро обернулся. — Даня?.. — он не верил своим глазам. Перед ним тот самый рыжий парень с россыпью веснушек на лице, с голубыми глазами, нахмуренными бровями, и двумя вёдрами с водой в руках. Тот самый, только уже повзрослевший. — Руся… Ам, Руслан? — Ты что здесь делаешь? Ты не уехал тогда? — А че, не видно? — отойдя от шока агрессивно бросил Данила, и легонько толкнул плечо Руслана своим, проходя мимо него. — Подожди! Подожди, не уходи! Почему ты остался здесь? — Тебя то как это ебет? — В смысле? Мы столько лет не виделись, не общались, оба изменились, и вот я приехал… — Слу-ушай, это, — перебил Даня — Так это самое, забыл… А, точно. Да всем похуй же. Ты видишь тут тех, кому не похуй? Стоп, или нет. Рыжий начал демонстративно оглядываться по сторонам: — Слушайте, вам похуй? Похуй, да? Ой, извините, пожалуйста, а вам не похуй случайно? А-а, похуй? Прекрасно! Мне, кстати, тоже похуй. — Данила наконец посмотрел в глаза напротив, недовольно повёл губой, и заходя в ворота обернулся, чтобы сказать лишь одно: — Вот видишь, всем похуй. После этого рыжий скрылся за дверью своего дома, и даже не выглянул в окно, чтобы посмотреть на Руслана, как делал это раньше. Былое настроение рухнуло донельзя ниже. Парень не понимал, почему человек, который любил его больше жизни, смотрит на него, как на последнего врага. Сплошное разочарование. Тушенцов злился, и даже не понимал, на что конкретно. Они оба уже взрослые, Даниле вот-вот стукнет двадцать пять лет, а он не хочет даже просто поговорить. Самое странное то, что они никогда не ссорились, да и само расставание прошло более-менее спокойно и мирно.       В полной неопределённости Руслан вернулся в дом, решая продолжить уборку. Он много думал, вспоминал прошлое, пытаясь найти хоть что-то, что могло являться причиной разрыва. Ничего. Абсолютно ничего. Всё произошло на пустом месте. Наверное, Даня просто его разлюбил, и сейчас Тушенцов противен ему.       Вплоть до ночи парень думал лишь об этом, делая себе хуже. Неясность и самокопания терзали душу. Хотелось напиться, забыться, уйти от реальности. Помнится, раньше в такие моменты он шёл к Кашину. Может, и в этот раз попробовать? Вдруг не откажет? Собравшись с мыслями, шатен вышел из дома, направляясь прямиком к Даниле. У того уже не горел свет. Видимо спит. Спустя несколько минут молчаливого копошения у его окна, Руслан все-таки решил постучать. Один раз постучал, второй — ничего. А ведь Даня явно всё слышал, и шатен прекрасно об этом знал. С каждой минутой становилось обиднее. Опять игнорирование, даже в тот момент, когда Руслану ужасно плохо. Неожиданно, окно все-таки отворилось, и оттуда показалась растрепанная рыжая чёлка. — Че надо? — в темноте не было видно чужого лица, однако тон выдавал раздражение. — Прости, я тебя разбудил? — Не разбудил, я ещё не сплю, но пытаюсь, а ты долбишь по окну, и мешаешь мне. Говори, что тебе нужно? — Извини, я просто хотел… Дань, пойдём гулять? — тот самый вопрос, который всегда звучал из уст Тушенцова, когда он стучал в это окно. — Чего нахуй? Рехнулся совсем? Один прогуляешься, до свидания. — отрезал Кашин, и уже было хотел закрыть окно. — Дань, мне плохо. Мне очень плохо и грустно, пожалуйста, пойдём в наше место посидим, ну хотя бы несколько минут. Рыжий вдруг остановился, и немного помолчав, тихо выдохнул: — Жди, сейчас выйду. Он не соврал, и действительно вышел уже через пять минут, слегка ëжась от свежей прохлады. — Идём, только сразу говорю — не долго. — Как скажешь! — улыбнулся Руслан, смотря на то, как Данила поправляет свои волосы, и чуть хмурится, когда ветер вновь портит причёску. — Можешь не поправлять, ты и так пиздато выглядишь. — Ещё раз подобное высрешь — уйду домой. — Понял.       До поля они шли в полной тишине. Нарушало её лишь то, что Даня иногда шмыгал носом, а Тушенцов нервно покашливал. Атмосфера довольно напряжённая, но Руслану всё равно теперь спокойнее. Он действительно был рад тому, что Данила все-таки согласился выйти с ним, услышав, что ему плохо. Он всегда таким был. Всегда бежал на помощь, даже если в урон себе. И неизвестно, хорошее это качество, или нет. Да и всё равно, главное, что сейчас они рядом друг с другом. И пусть Кашин злится, пусть молчит, ведь даже несмотря на это, он не уходит.       Дойдя до стога сена, парни как обычно помогли друг другу забраться на него, после чего молча уселись, свесив ноги. Небо безумно красивое. Завораживающая темнота, поглощающая всё пространство, разбросанные по всему небу сверкающие звезда, и большая луна, под светом которой парни видели лица друг друга. Вернее, могли видеть. Пока Руслан прожигал взглядом профиль Дани, тот смотрел на звезды, и не собирался отвлекаться. — Дань? — М? — Почему мы расстались? — пересиливая себя спросил Тушенцов, сразу пряча взгляд. — Господи… — парень закатил глаза, и помотал головой. — Бля, да просто ответь, столько лет уже прошло. — Вот именно, столько лет прошло! Тебе не похуй? — Если спрашиваю, значит не похуй. Почему? — Не знаю, просто это неправильно. — вздыхая и фыркая сказал Кашин. — Что именно? — Любить парня. — Даже если этот парень — я? — боясь ответа спросил шатен, не зная куда себя девать. — Руслан, не надо. — Да почему?! — с явной обидой в голосе выкрикнул парень, замечая, как резко перестали трещать сверчки. — Блять… Ты из-за этого грустишь? — Да, из-за этого. — Но почему? — Да блять, потому что я до сих пор тебя люблю. Даня наконец обернулся, и посмотрел в карие глаза напротив, сразу понимая, что сделал это зря. Он никогда не мог спокойно смотреть в них, когда Руслан был расстроен. Сердце всегда мигом сжималось, посылая в мозг сигналы о желании обнять парня, прижимая ближе к себе. Слова, сказанные шатеном, сразу умножили это желание, и Кашин вновь отвернулся. — Я тоже себя люблю. — усмехнулся он, нервно сжимая кулаки. — Всё шутишь? Заебись. — тихо выдохнул шатен, желая спрыгнуть со стога, и уехать прочь из этого места, стирая себе память. — Шучу…       Вновь молчание и накаленная обстановка. Обоим было некомфортно, но они продолжали сидеть не двигаясь. Понимали, что диалог окончен, но всё равно не уходили. Кажется, они гораздо красивее сверкающих звёзд друг для друга, однако несмотря на это, каждый смотрел исключительно на небо, не поворачиваясь. — Руслан? — Что? — Я тоже. — в полголоса отчеканил Даня. — Чего? — Я тоже тебя люблю. И уснуть я не мог только из-за того, что думал о тебе. Долбоеб, сука… Парни неуверенно повернулись друг к другу. Руслан смотрел в озарающие луной голубые глаза, Данила ответно смотрел в очаровывающие чёрные.       Они осторожно наклонили головы, следя за ответной реакцией, и увидев все признаки взаимного согласия, в один миг преодолели и так небольшое расстояние между ними. Жмурясь от эмоций, парни впились в губы друг друга. Каждый из них так скучал, что не мог обойтись без болезненных укусов. Дане хотелось чуть ли не съесть Руслана, а тот в свою очередь как можно сильнее сжимал чужую спину, вспоминая изученное когда-то вдоль и поперёк тело. В порыве эмоций они стукались зубами, кратко посмеиваясь, царапались и щипались. — Я, блять, тебя обожаю. — шипел Тушенцов, путая рыжие волосы в своих пальцах. — А я то тебя как, но будь добр, завали ебало. — буркнул Даня, не желая отрываться от поцелуя.       На улице было прохладно, однако жар разгоряченных тел согревал обоих. Именно поэтому уже через пять минут Данила почувствовал, как затягивается узел внизу живота, и как постепенно натягивается ткань штанов. Каждая секунда давалась всё сложнее, снизу уже всё горело, отдавая неприятной болью. Неловко кряхтя в чужие губы, он убрал одну руку с шеи Руслана, чтобы прикрыть толстовкой свой уже заметный в свете луны стояк.       Действие не смогло остаться незаметным для Тушенцова, и тот оторвался от поцелуя, начиная медленно опускаться взглядом с голубых глаз. — Че прячешь? Стесняешься? — довольно улыбнулся он, убирая руку Дани от края толстовки. — Я скину тебя щас отсюда. — Грубо. Но ладно, не обижаюсь. Помочь тебе? — смуглая рука проехалась по напряженному бедру, приближаясь к выделяющемуся бугорку на штанах. — Ты уверен? Прямо здесь? — неуверенно прошептал рыжий, сводя коленки вместе. — Раньше тебе было похуй. Стареешь. — хмыкнул Тушенцов, и резко наклонился к чужому паху, касаясь его носом. Данила же в этот момент, кажется, забыл как дышать. — Так что, помочь? — ещё раз задал вопрос парень, мучая чужое возбуждение прикосновениями. — Бля… Да.       Зубами развязывая узел из шнурков, иногда помогая себе пальцами, а после хватаясь за резинку, Руслан стянул штаны с Дани. Последний в свою очередь то и дело нервно сглатывал, ведь из-за частого дыхания во рту всё пересохло. Тушенцов же задевая кожу бледного живота зубами, наконец справился с боксерами, оголяя возбуждённый член. — Сука, помощник, давай быстрее, ну… — шипел Данила, вытирая испарины с лица. — Не выебывайся. Тушенцов медленно прошёлся языком по всей длине, после чего задержался на головке, обводя её кончиком, и щекоча уздечку. Он чувствует на своём затылке руку, что с дрожью намекает на продолжение, и мельком ухмыляется. Всё как и раньше. Параллельно оглаживая низ живота пальцами, Руслан заглатывает член на половину, и слышит сверху шипение с набором матных слов. Останавливается, ждёт. — Блять, ты че, издеваешься? Руслан, сука! — хнычет Кашин, глядя на то, как шатен просто замер с членом во рту. Парень сверкнул глазами, и ехидно протянул «Мхммм», пуская приятные вибрации по стояку. Сука, и правда издевается.       Не в силах это терпеть, Даня резко надавил на затылок, заставляя Тушенцова заглотнуть до конца. Откровенный стон тут же вылетел из уст рыжего, а голова запрокинулась, открывая мокрую шею. Подобного он не ощущал уже несколько лет, а всё потому, что всячески избегал новых знакомств и встреч. Он знал, что Руслана невозможно кем-то заменить.       На глазах шатена выступили слезы, и он с трудом сдержал рвотный рефлекс. Задержав голову на пару секунд, он продолжил двигаться, и уже увереннее начал брать как можно больше длины. Чувствуя, как подрагивает чужое тело, и пальцы, обхватывающие его тёмные волосы, он вдруг прервался, намереваясь продолжить муки.       Нежно целуя у самого основания, он украдкой поглядывал на то, как Данила нетерпеливо вертит головой, и закусывает щеки изнутри. Опухшие губы медленно перешли к внутренней стороне бедра, начиная осыпать её поцелуями. Кашин развёл ноги шире, и чуть поерзал вперёд-назад, прося о продолжении. Но Руслан ещё не забыл то, как долго терпел игнорирования, и ждал ответа на свои просьбы поговорить, так что теперь ждать и терпеть придётся Дане. Видимо, он забыл, что у Тушенцова довольно мстительная натура. Мучение поцелуями и дразнящими касаниями продолжаются. Кончики пальцев массируют головку, размазывая предэякулят по всей длине, язык проходится по чувствительной уздечке, а у Данилы чуть ли искры из глаз не летят. Однако он продолжает терпеть, ведь знает, что заслужил. Парень слегка наклонился, и поцеловал чужую макушку, приглаживая на ней тёмные волосы. — Умоляю, продолжай… — всхлипывая от удовольствия выл Даня, легонько царапая смуглую шею.       Наконец сжалившись, Тушенцов в последний раз дотронулся пальцами до мокрой головки, следом опаляя её дыханием, мешающимся со свежим воздухом, и видя, как возбуждённый член в который раз вздрагивает и дёргается от предвкушения, решает продолжить. Кратко выдохнув, он вновь взял почти до основания, чувствуя, как орган скользит по его нëбу. Взгляд иногда падал на руку Дани, что сильно сжимала сено под собой, заставляя его осыпаться на землю. Вторая рука тонула в волосах Руслана, стараясь не причинить ему боль. Было сложно себя контролировать, ведь яркий оргазм приближался с каждой секундой. Кашин сбивчиво похлопал по чужому плечу, пытаясь предупредить шатена, который не переставал наращивать темп. — Русь, я скоро… Русь, блять, сука, давай руками, не надо. — глотая воздух, и пытаясь сосредоточиться на разрядке, выпалил Данила, однако через секунду перед его лицом показалась татуированная рука, показывающая «фак».       В очередной раз зажмуриваясь, Тушенцов вновь резко двинул головой вниз, расслабляя горло, и помогая себе руками. По улице разлетелся протяжный стон, и по телу Дани прошла крупная дрожь, сообщающая о разрядке. Довольный Руслан наконец приподнялся, смотря на покрасневшее и взмокшее лицо напротив. — Только не говори, что ты это прогло… Ну фу-у, блять, какая же ты пакость. — скривился рыжий, смотря на виноватый взгляд карих глаз. — Кто бы говорил. — фыркнул Тушенцов, придерживаясь за поясницу. Все-таки возраст даёт о себе знать, и сидеть согнувшись в три погибели пятнадцать минут — уже каторга. — Хуй я тебя больше поцелую, фрик бля. — Правда что-ли? — Хуявда! Сюда иди. — Даня притянул его к себе, и трепетно поцеловал в губы, падая назад на мягкое сено. — Слушай, погоди, а как же ты? — неожиданно оторвался Данила, поглядывая на чужую ширинку. — Я подумал, что с этим мы разберёмся у тебя дома. — А ты че, думаешь, что я тебя приглашу? — улыбнулся Кашин, целуя татуированную шею, переходя от неё к губам. — А че, не пригласишь? — За отсос — любой вопрос. — Пиздец ты, дед, разбушевался… Искренне и громко смеясь, парни прижались ближе друг к другу, обцеловывая каждый сантиметр своих лиц. Оба скучали все эти пять лет. Даже страшно представить, как, и сколько времени, Данила будет замаливать грехи перед Тушенцовым. Вдоволь наобнимавшись, они вновь принялись разглядывать небо. — Бля, вот знаешь, почему я не уехал? — Почему? — Не смог уехать из места, которое напоминает о тебе. Сначала думал, что легче будет наоборот об этом не думать, чтобы соль на рану не сыпать, почти выехал в город, но в последний момент развернулся. Не получилось забыть. Каждый год пытался. — Ну ты и еблан… Хотя, я по той же причине вернулся, так что ты не один такой. — Хорошо, что вернулся. — Пиздец я тебя люблю. — хмыкнул Руслан, ложась на чужую грудь. — Ну хватит это говорить, телячьи нежности, блять. — Какие? Мне помычать? — парень чуть приподнялся. — Бля, прекрати, не на… — Му-у-у. — Руслан, я блять внатуре тебя скинуть отсюда могу, не филонь филоньку, а! Тушенцов в свою очередь сделал себе из пальцев маленькие рожки, продолжая паясничать и раздражать Даню. — Думаешь, я пошутил? — рыкнул Кашин, и хватая брыкающегося парня, сдвинул его к краю, заставляя наполовину повиснуть в воздухе. — Ладно-ладно, не буду, отпусти! — завизжал Руслан, крутясь в крепких руках. — То-то же. — быстро сдался Даня, и подтянул шатена назад, однако у того соскользнула рука, опиравшаяся на край стога, и он, со знаменитым «ЕБАНЫЙ В РОТ», полетел вниз.       Рыжий даже не успел понять произошедшее, и опомнившись, с ужасом посмотрел на землю, где в позе жертвы расположился Руслан. Его только мелом не хватает обвести, и всё, полноценный труп. — Блять, Руслан! — корежась и чуть не падая, Данила спустился к парню, хлопая того по щекам. — Ты живой, нет? Парень не отзывался, и кажется, даже не дышал. — Да ладно, харе придуриваться. Холодно уже, пойдём домой, у нас дело незаконченное. Но Тушенцов продолжал лежать, не подавая признаков жизни. — Руслан? Русь, ответь, ты чего? Сука… — Данила осторожно наклонился, прислушиваясь к чужому дыханию. Ничего. — Руся, уже не смешно. Блять, очнись, ну пожалуйста нахуй. Ну что мне сделать? Я люблю тебя, слышишь? Эй. — Ага, я знал! Попался! — вскрикнул Руслан, хватаясь за чужие плечи. — Ты хуесос последний! Я же поверил! Сука, недоумок пришибленный, актеришка, в рот тебя ебать! — заголосил Кашин, отбиваясь от объятий. — Ну да, с этим ты отлично справился! Пойдём уже домой, сам сказал, у нас дела незаконченные, ещё и с тебя должок. — заиграл бровями Тушенцов, поднимаясь и отряхиваясь. — За это я тебе точно хуй откушу. — Обязательно. — посмеялся Руслан, и чувствуя, как его плечи обнимает крепкая рука, а на висок приземляется лёгкий поцелуй, блаженно улыбнулся, шагая домой вместе с Даней.