Сон о весне

— Девочка? — с легкой брезгливостью переспросил Савада Емитсу и немедленно покинул специальное отделение мафиозной больницы, в которой только что родила его еще совсем юная жена. Покинул он и пределы страны, улетел в жаркую Италию, откуда не возвращался долгие пять лет. Присылал деньги, и немалые, на содержание жены и ребенка, но слушать неуверенное лепетание крохи через телефонную трубку отказывался напрочь, и не слишком интересовался достижениями Савады Тсунаеши. Поползла ли, побежала ли, сказала ли первое слово или спела ли первую песенку — Емитсу лишь прерывал разговор, напоминал о своей занятости и в который раз разочаровывал жену отказом навестить. Тсунаеши прекрасно запомнила тот момент, когда папа все же соизволил приехать. В тот день мама, обычно посвящавшая дочери хотя бы несколько часов в день, лишь отмахнулась от Тсуны. Зарозовела, захихикала, отослала дочь в свою комнату и до конца следующего дня не вспоминала о ее существовании. Тсунаеши перебиралась по дому тайком, юркой мышкой проскальзывала мимо материнской спальни, лепила бутерброды из чего попало и все пыталась понять: почему папа не поздоровался с ней, почему не принес игрушку, почему забрал маму и не стал играть с дочкой. — Сейчас немного отдохну, — послышался довольный незнакомый чужой мужской голос, который теперь полагалось считать отцовским. — И продолжим. Смотри, на этот раз чтобы стопроцентно сын получился! Девчонка семье Вонголы ни к чему, только время зря потратили! Лет Тсунаеши было не так уж и много, но суть она все равно уловила. Она — девочка, а девочки никому не нужны, девочки бесполезны и девочки не стоят чьего-то внимания. «Девочки заслуживают уважения», — в голове Тсунаеши вдруг заговорил чей-то женский голос, а перед глазами возникла красивая госпожа в ярком красном брючном костюме. В руках она сжимала охваченный оранжевым пламенем арбалет, а удивительными светящимися глазами смотрела на Тсунаеши с такой добротой, с какой никто и никогда на нее не смотрел. Госпожа улыбнулась Тсунаеши и вдруг соткалась из ее головы вживую, оказалась совсем настоящей и даже потрепала Тсуну по макушке. Огонь на ее руках не приносил боли, но окутывал теплом, как пушистое легкое одеяло. — Девочки могут быть незаменимыми, — сказала она, — и у тебя все получится, Савада Тсунаеши. Прекрасная госпожа исчезла из вида, но осталась в голове Тсуны. Мама, папа, любовь, нелюбовь — пока госпожа с красивым именем Даниэла продолжала повторять, что девочки могут все, Тсунаеши чувствовала себя совсем счастливой. «Девочки могут быть сильными», — так говорила госпожа Даниэла, сеньора Даниэла, и Тсунаеши до головокружения качала пресс, отжималась, бегала, боролась с тенью и пыталась разжечь огонь на кончиках пальцев. Рыдала от ярости, бинтовала израненные и обожженные руки, сползала по утрам с постели, но продолжала. И пока все ребята и девочки сначала в детском саду, а затем и в младшей школе называли ее Никчемной Тсуной, она не бросала тренировок, ведь девочки и в самом деле могут быть сильными. Когда выпускник начальной школы, Мочида-семпай из клуба кендо попытался в шутку задрать ей юбку, Тсунаеши благодарно улыбнулась сеньоре Даниэле и швырнула обидчика через плечо. «Девочки могут вести за собой», — так сказала сеньора Даниэла, а затем нарисовала для Тсунаеши радугу. «Девочки могут вести за собой», — растерянно лепетала Савада Тсунаеши и беспомощно озиралась по сторонам. Оставленная без материнского присмотра, она быстро попалась в чью-то ловушку, оказалась оглушенной и теперь стояла среди толпы рыдающих, перепуганных, нередко больных или раненых детей. Сеньора Даниэла многозначительно молчала. Тсунаеши чувствовала ее незримое присутствие и знала, что в случае опасности госпожа непременно вмешается, но пока Саваде предстояло разбираться в одиночку. И она слушала от ранее попавших сюда детей о клане Эстранео, об ужасных опытах и о том, что если кто попал в руки людей в белых халатах, обратно уже не возвращался. Именно Тсунаеши накрывала детей решимостью, свое тепло она дарила, сгорая. Лишь у Савады нашлось достаточно сил для того, чтобы заступить дорогу странному мальчику с разноцветными глазами и безумной улыбкой и сказать ему: «Я знаю, ты замыслил что-то ужасное! Но если ты не станешь причинять зло сейчас, а поможешь мне вывести ребят, я пойду вместе с тобой». Дети оказались далеко за пределами лагеря, в тех полицейских участках, что не вызывали в Тсунаеши подозрения. Многих из них разыскали безутешные родители. Некоторые предпочли остаться в приютах. Несколько отправились вместе с Мукуро и Тсунаеши обратно и сделали все, чтобы клан Эстранео перестал существовать. Мама смотрела поверх Тсунаеши, взгляд ее был мечтательно затуманен, но в холодильнике оказывалось достаточно еды для всех гостей, друзья Мукуро получили лекарства и укрытие, а сам он, мальчик-иллюзионист пообещал Тсуне, что отныне станет укрывать тайной все ее замыслы. «Девочки могут вести за собой», — так прошептала себе Савада Тсунаеши, когда перехватила любимца всех девушке школы Ямамото Такеши. Бейсболист, весельчак, открытый и отзывчивый парень, он первым взял в руки бейсбольную биту и мощным движением прямо в воздухе превратил ее в острейшую катану, когда Тсунаеши показала ему, как много слабых на самом деле нуждается в его силе. Стоя твердо против ночных городских банд, с улыбкой потирая на руках и лице свежие синяки, Тсунаеши учила не отступать и Такеши, и однажды, когда судьба почти отвернулась от парня, он пошел за Савадой. «Девочки могут вести за собой», — так шептала сама себе Тсунаеши, когда перехватила возле собственного дома невзрачного рыжего паренька. Мальчишка отчаянно дрожал и боялся, но чуть ли не лопался от любопытства, когда увидел, на что способны Тсуна и ее пламя предсмертной воли. Тсунаеши учила мальчишку решимости, а он объяснял ей сложные темы из математики, показывал, как правильно строить расчеты, модели и даже планы. Странноватый очкарик, он оказался настоящим гением, и Тсунаеши стала той, кто смогла заметить его талант, принять, перенять, приумножить и сторицей вернуть обратно. Ирие Шоичи нежно привязался к своей первой настоящей подруге, и даже жутковатое слово «мафия» его не слишком-то пугало. «Девочки могут вести за собой», — так решила Тсунаеши, когда Шоичи все уши прожужжал грядущими соревнованиями по робототехнике. От его рассуждений уши сворачивались в трубочку, выносить гения математики стало почти невозможно, и в этот самый момент взгляд и интуиция Тсунаеши коснулись меланхоличного парня с конфетой на палочке за щекой. После того, как Шоичи и Спаннер несколько раз подрались и побратались, дело оставалось за малым: пресекать те проекты, которые угрожали мировыми катаклизмами, и принимать те из них, что шли на пользу маленькой, но дружной семье. А, ну и еще отличать одни от других, чего уж там… «Девочки могут вести за собой», — хохотала Тсунаеши, уворачиваясь от динамитных шашек не слишком сильного, но очень воинственного Гокудеры Хаято. Парня только-только выбросили из семьи, и к нему старательно присматривалась Вонгола, когда Тсунаеши, уже привыкшая с помощью Мукуро мотаться туда-сюда из Японии в Италию, бросила ему вызов. Парень взвился, не желая вступать в бой с девчонкой, но в итоге оказался на коленях с сияющими глазами, едва не погибший от собственных снарядов, но спасенный и принятый в семью. «Ты не будешь заканчивать радугу?» — удивленно спросила сеньора Даниэла в одном из снов. «Я не вижу смысла в Хранителе, который все будет делать мне назло, к тому же всячески отрицать свою сопричастность к семье», — пожала плечами Тсунаеши, и это был первый раз, когда она не приняла совета своей наставницы. «Что ж, девочки могут принимать решения», — так сказала сеньора Даниэла и больше не приходила в сознание воспитанницы. Впрочем, теперь это было совершенно необязательно, и пусть Тсунаеши и тосковала по одобрительному взгляду Восьмой Вонголы, все равно знала наверняка: Оттаво продолжала наблюдать за каждым ее шагом, поддерживать и направлять. И на церемонии принятия каждая из них найдет, что сказать друг дружке. «Девочки могут принимать решения», — так сказала она Занзасу и даже уворачиваться не стала от огненного шара. Просто погасила его сконструированной Спаннером перчаткой и мило улыбнулась. — Девятый отчаянно ищет преемника, но тебя он не допустит к власти ни при каких условиях. В его мыслях ты должен всю жизнь помнить свое место и всю жизнь подчиняться тому, кого ненавидишь. Это тебе такое наказание за грехи матери, что посмела указывать Вонгола Тимотео, понимаешь? — Для мусора ты говоришь на редкость бесполезные вещи, — прорычал Занзас, но кидаться огненными шарами перестал и даже по-своему вежливо предложил гостье кофе: просто швырнул полную чашку по столу навстречу Тсунаеши. Многочисленные брызги украсили стол, но белая блузка Савады осталась все такой же идеальной. — Меня не допускает к наследованию мой собственный отец, — хмыкнула Тсунаеши, — по той же самой причине, по какой ты решил сначала указать мне мое место, а только затем стереть в порошок. Но ирония кроется в том, что сам Тимотео, сын Оттаво Вонголы, мне отказать не посмеет. А я вполне способна обеспечить тебе независимость, самые интересные миссии и право слать всех вокруг в такие места, какие только в голову придут. Меня, впрочем, слать не советую, однако ради красивой зрелищной битвы можешь и попробовать. «Девочки могут иметь значение», — одними губами прошептала Тсунаеши и кинула один-единственный, но более чем красноречивый взгляд на бывшего внешнего советника Емитсу перед тем, как изящное кольцо Вонголы скользнуло на ее палец. Многолетнее сражение оказалось выигранным почти всухую.