Больной и (не) разбившийся.

Хоррор проснулся с жуткой головой болью. Будто по голове бьют тяжеленным молотом, вышибая мозги, а вместе с ним все разумные и не очень мысли. Он не хотел вставать. Он лежит и молчит, содрогается от жуткого холода, который сейчас бушует на улице и проникает в комнату сквозь открытое окно. Встать, чтобы закрыть окно, было трудно. Сделать движение, чтобы накинуть на себя одеяло, было сложным. Тело не поддавалось, не двигалось. Хоррор лежал как овощ, не в силах пошевелиться. Словно тело — мешок картошки. Озябшие руки не двигались, пальцы едва сгинались. Бледную кожу щедро обдувал ветер, словно пытаясь превратить его в один большой кубик льда. Словно один миг... и его больше не будет, умерев от холода. Но Блад не мог так позорно покинуть этот мир. По крайней мере, не так. И не сейчас, не воплотив все мечты в жизнь. Он бы уже с радостью умер где-то в подворотне, пока над его бедным растерзанным телом измываются и истошно лают голодные уличные собаки. Хоррор нашёл в себе силы встать с кровати. Даже закрыл окно. Он посмотрел на себя в зеркало: волосы растрёпанные, грязные, глаза запавшие, с синяками. Боже, когда он в последний раз мылся? Выглядит как маленький котёнок, озверевший от своего окружения, совсем не следящий за собой. Да, точно, стоило помыться. Перед этим он взял телефон, экран которого был слегка побит, и (пароля не было, незачем) зашёл в первый попавшийся мессенджер. Не имело значения, какой. Пролистав список чатов, а их было мало, учитывая, что он почти ни с кем не общался, он нашёл мутным взглядом надпись «Даст. Не брать.», сразу нажал на неё. Открылся чат с недавними (если месяц, конечно, является недавним) сообщениями. Он и не знал, что писать. На него обрушился резкое оцепенение от собственной тупости. В итоге Хоррор написал краткое: «Приезжай» и отложил телефон на тумбу. И вдруг стало так неимоверно стыдно. Как он выглядел перед ним? Наверняка ужасно глупо. Не общались целый месяц, а тут вдруг написал. Да и обычно первым писал Даст, только по делу. Хоррор выдохнул. Это его навязчивые мысли. Всё хорошо. Он, скрючившись от холода, прошёл в ванную. Пыль всё равно приедет где-то через час. Они живут далеко друг от друга, ограничиваясь только деловыми отношениями. Разделся, залез в ванну. Взял в руки душ. И Блад мгновенно вздрогнул, когда холодная вода резко полилась на его тело. Дрожащая рука потянулась, чтобы сделать поток тёплым. Он забыл переключить. Через несколько минут Хоррор вышел из ванной комнаты в новой одежде. Главное, что он чистый. Даже ощущаться стало легче. Ещё через некоторое время послышался настойчивый звонок в дверь. Такой противный протяжный звук резал слух. Звонок оказался предательски громким. Хоррор лениво поплёлся к двери и, не посмотрев в глазок и не спросив, кто там, открыл дверь. Даст смотрел на него неодобрительно. Его тёмные волосы были взъерошены. Конечно, на улице такой ветер... Он разулся, снял куртку. Холодно. Листья давно опали, небрежно лёжа на асфальте, двигаясь, подгоняемые ветром. Деревья остались беззащитными и некрасивыми. Кое-где остались один-два листа, сухие, которые при любом прикосновении готовы сломаться. Да и те скоро опадут. А нежная, некогда зелёная листва тихо хрустела под ногами. Сейчас было темно. Улицы слабо освещали фонари, тускло. Они вот-вот погаснут, забытые и ненужные в этот час. Хотя их свет создавал безопасность. — А если бы вор или, хуже убийца? Кто так дверь открывает? — Даст сразу начал ругать Хоррора, проходя в гостинную, как в своей собственной квартире. — Прости. Не подумал. На самом деле разум Хоррора был слишком перегружен, потому он и забыл об этой очевидной вещи, которой учат ещё с детства. Голова кружится и болит, тело значительно ослабло. И жар. Знойный. Даже холод стал казаться не таким плохим. — Что случилось-то? Даст нагло и бестактно уселся на чужой диван. И когда Блад всё настолько запустил, что позволил Пыли вот так расхаживать по его квартире? Он и не помнил, но явно был не против. Хоть какая-то компания. А ему не нравилось оставаться одному. А Пыльный был его опорой. Его причиной. Не важно, для чего именно причина. С ним тепло. За теплом следует комфорт. Они никогда не обнимались, изредка брались за руки, но так легко и осторожно, будто они вовсе желают не касаться друг друга. Будто расстояния, разделяющее их, было слишком мало. — Не знаю. Плохо мне. Хоррор сел рядом. Он потянулся за пультом, включая телевизор и пытаясь найти что-то нормальное. В последнее время по телевизору ничего интересного. — Заболел? — Даст непонимающе посмотрел на своего... коллегу? У него ведь крепкий иммунитет. — Не знаю, — повторил светловолосый. Пыль тяжко вздохнул. Ухаживать за большим, болеющим и ноющим ребёнком не было в его обязанностях. Если Ужаса можно назвать ребёнком, учитывая, что он старше Пыльного. Даст коснулся тыльной стороной ладони лба Хоррора, на что тот растерянно уставился на него. Лоб был горячим. Теперь понятно. Блад действительно заболел, только не понятно от чего. Этим вечером он заболеть не мог. Не так быстро. На улицу он, вроде, не выходил, не надев куртку и шарф. Но факт остаётся фактом: он болен. — Горе луковое... — и зачем ему ухаживать за ним? Они не друзья. Коллеги, не более. — Градусник где? — На полке в моей комнате. И Даст встал, чтобы принести градусник. Для Хоррора он сейчас, вероятно, как герой. Или даже лучше. Возиться самостоятельно с болезнью он не собирался, выходить на больничный тоже. 38.7... Отлично. Хоть праздник устраивай. Спасением стало жаропонижающее. И вот они сейчас сидят в обнимку и смотрят телевизор. Я же говорил, что они ни разу не обнимались? Ощущение соприкосновения их тел было приятным, отчего хотелось продлить его. Желательно до конца жизни. В теории — хотя бы час. Несколько минут ещё побыть в таком родном тепле, которое они оба не ощущали давно. Они нашли утешение друг в друге. Они не говорили об этом, вероятно, стыдясь. Но это было видно. По взглядам, по отношению друг к другу. Слишком близко для тех, кто не является друзьями. Светало. Они и не заметили, как уснули. Всё также: на диване, не расцепляя объятий. Только Даст всё же выключил телевизор, прежде чем тоже задремать. Фонари давно выключили. Пыльный тихо зевнул, прижимая к себе сонное тело. Даст уже собирался уходить. Напялил куртку и обувь, как вдруг почувствовал навязчивое тыканье в спину. Он обернулся и посмотрел на Хоррора. Тот явно был разочарован, пусть и не совсем до конца проснулся. — Останься.