Это могло закончиться очень плохо

– Это могло закончиться очень плохо. Могло – но не закончилось ведь. Ничего страшного. Жизнь – это всегда непомерный риск. Можно ли предугадать, какой гранью игральная кость упадёт в этот раз? Если выпадет шестёрка, то это выигрыш. Забирай приз и радуйся. А если в следующий раз игральная кость будет состоять из одних лишь единиц – что тогда поделать? У опытного игрока, конечно, найдётся ответ даже на такой вопрос. А у Нингуан нет никаких ответов вовсе. – Но оно не закончилось. И я здесь. Тебе не о чем переживать – ни к чему это. Конечно – ни к чему. На самом деле, Йелан предпочла бы, чтобы о ней и вовсе не беспокоились. Каждый раз она возвращается обратно – не всегда целой и невредимой, но всё-таки. Возвращается ведь. Для Йелан нет ничего страшного в ранах. Разбила губу – значит, просчиталась, пальцы в кровь – значит, нужно было подойти к миссии с большей ответственностью. Вот и всё. Раны это правда ничуть не страшно. Йелан привыкла к таким играм – может, чересчур жестоким, но таким, что могут дать ей желанное чувство. Удовлетворение. Слишком поздно останавливаться. Человек, попробовавший слишком много острых блюд, уже вряд ли сможет получить удовлетворение от обычной кухни. Так и Йелан – вся жизнь для неё давно уже стала пресной и безвкусной, но если добавить немного остроты… А потом – хоть сразу в пропасть. Потому что однажды и этого перестанет быть достаточно. – Тут, да, тут, но это… Это было глупо и безрассудно! С несвойственной резкостью Нингуан ударяет ладонью о стол, и тут же, будто самой себя испугавшись, затихает. Будто уменьшается даже. Жалеет о том, что волю эмоциям дала. Выдыхает. Оседает обратно и виски трёт – нервничает. – Эта миссия не стоила того, чтобы подвергать свою жизнь такому риску. Понимаешь? Йелан лишь чуть приподнимает уголки губ, и тут же морщится из-за боли – это тоже последствия её неосторожности. И, конечно, она всё понимает. – Ты же знаешь: я не могу иначе. Конечно, не может – Нингуан прекрасно знает. И всё-таки очень хочется сказать: это тебя и погубит однажды. Да Йелан, конечно, и сама это понимает. Разве что поделать с этим абсолютно ничего не может. Однажды их обеих эта жизнь погубит. И Нингуан злиться. И на себя, на свою беспомощность; и на безрассудную Йелан, что, кажется, совсем не думает о себе. И о ней. Наверно, если Йелан однажды не вернётся, то некому будет об этом переживать. Нет, конечно, формально о ней вспомнят. Так ведь положено: Йелан была важной боевой единицей для Цисин, а потому провожать её в последний путь будут со всеми почестями. А вот переживать – никто. Правда в том, что люди заменяемы. Люди тоже расходный материал в какой-то степени. Неприятно, когда срок годности заканчивается, да только и всего. За неодушевлённые вещи не переживают. Лишь испытывают неприязнь, потеряв прежний комфорт. Но скорбят ведь по себе. Не по вещи. Йелан в этой иерархии стояла чуть выше. Она не просто расходный материал – она редкая драгоценность, замену которой сыскать будет очень трудно. Но ведь не невозможно. И это ведь глупо – Йелан сама не против такого порядка вещей. Она знала, зачем этот контракт заключала, она знала, на что идёт, и ей не было страшно. Если бы только это могло дать ей почувствовать вкус к жизни вновь… Это и есть её контракт. Только так она сможет почувствовать вкус к жизни вновь. Даже если сама уже давно забыла, какого это. Повисшая тишина кажется слишком неловкой. И невероятно долгой. – Я никогда не сомневалась в твоих методах, Йелан. Нингуан вновь берёт себя в руки, насколько может. Как она умеет. – Но… – Но? Тихий вздох. Почти неслышный. – Но это не значит, что я их одобряю. – Тогда что ты предлагаешь? В бизнесе не может быть лёгких решений, это всегда риск – тебе ли об этом не знать? Да, Нингуан об этом знает: и о том, что чудес не бывает, и о том, что реальный мир бывает достаточно жесток. Риски – это неотъемлемая часть жизни. А для Йелан риски – это то, без чего она просто не может представить своё существование. – Знаю. Но именно поэтому я не хочу, чтобы ты шла на такие риски. Самыми кончиками пальцев Нингуан оглаживает подбородок Йелан, а после касается своими губами её. Легко и невесомо, почти неощутимо, но остро – острее, чем вкус самого жгучего заоблачного перчика; острее, чем любое другое чувство, испытанное Йелан до этого. Остро и… Больно. Больно. Очень больно. – Потому что это уже давно больше, чем просто бизнес. И у Йелан сердце падает вниз.