Лекарство от бессонницы

Кавех проснулся и судорожно задышал. Тело сводило от дрожи, окружающая темнота поглощала лёгкие, и он тысячу раз проклял себя за то, что не может прижаться к Хайтаму так, как делал это раньше. Сладкая грёза за мгновение превратилась в кошмар — стоило Кавеху увидеть улыбающееся лицо отца, и чувство вины поглощало всё светлое, что было в нём. Его состояние усугублялось тем, что они с Аль-Хайтамом уже полторы недели в глубокой ссоре. Никакие попытки наладить разговор не увенчались успехом, они молча злились друг на друга и переживали, переживали так сильно, что под рёбрами скребло, но не могли подобрать нужных слов, чтобы не ранить друг друга ещё сильнее. Погрузившись в бытовые и трудовые обязанности, парни решали в первую очередь внутренний конфликт. Решали так, как умели, чтобы сберечь самое ценное в своей нынешней жизни, но на это требовалось время. Кавеху ожидание давалось особенно тяжело — в отличие от Аль-Хайтама, он не умел пускаться в рационализм и мыслить холодно, и это убивало его нервную систему в трудные моменты. Он с трудом вытолкнул себя из кровати и решил пройтись по дому. Уснуть в ближайшее время не получится — слишком сильным потрясением для его хрупкого сердца оказался этот чёртов сон. Ноги почти не гнулись, ночная прохлада, как колючее одеяло, впивалась в кожу, и лишь его глаза, привыкшие к мраку, видели ясно. Искали Хайтама, хотели узнать, спит он или нет, чтобы… Впрочем, это неважно. Кавех не позволил бы себе попросить у него помощи. Найти его оказалось несложно — он спал на своём законном месте, негромко сопел и выглядел так замечательно, что Кавех как будто на пару секунд забыл о своих переживаниях. Сердце пропустило удар. Ещё один. «Ты не забыл обо мне, Кави? Надеюсь, твоя жизнь сложилась замечательно!» В голове всплыли подробности сна. Слёзы подступали, но он сопротивлялся им, чтобы не разбудить любимого человека. Он не смог сдержаться лишь в одном — подошёл к Аль-Хайтаму и почти невесомо поцеловал того в лоб. Тихо посмеявшись над собственной глупостью и слабостью, он выпил воды и вернулся в кровать — пустую и холодную, когда Хайтам не лежит в ней и не тянет руки к Кавеху, чтобы обняться перед сном. По крайней мере, в комнате он мог не сдерживать слёз — именно так он себя утешил и выпустил эмоции, закрывая ладошкой рот. Он боялся быть слишком шумным, чертовски боялся помешать и вынудить Аль-Хайтама потратить время на его очередную вспышку. И вдруг он услышал шаги. Такие уверенные, словно Аль-Хайтам и правда проснулся от хныканья, словно он знает, что Кавех не спит. Кавех не на шутку разозлился на себя и зажал рот ещё крепче — он понимал, чем это кончится, понимал, что разрыдается, как только отпустит себя, но ничего не мог поделать. Слишком сильно не хотел доставлять неудобства. Дверь в комнату Кавеха была незаперта, но Аль-Хайтам всё равно постучал. Будто сообщил без слов о том, что уже здесь, и отвертеться не получится. — Зачем ты пришёл? — изобразить спокойный голос не получилось, речь была до смешного прерывистой, и Кавех изменил положение, чтобы скрыть свой стыдливый образ. — Я тебя разбудил? Прости меня, я не хотел… Он снова всхлипнул и попытался ударить себя по губам, но Аль-Хайтам перехватил его запястье. Потянул на себя, повернул Кавеха целиком, чтобы видеть и понимать, что происходит. Взглянув в его испуганные и припухшие от слёз глаза, он попытался обнять Кавеха, но тот вырвался и стал отодвигаться на край: — Уходи. Я не… Я ещё не заслужил твоего прощения, понятно? Не надо. Не надо меня жалеть. Я сам. Я сам во всём виноват… Ожидаемый итог не заставил себя долго ждать. Его голос сорвался на признании в своей очередной оплошности, и он уткнулся лицом в ладони, чтобы пережить очередную волну истерики. Аль-Хайтам ради приличия даже подождал какое-то время — сделал вид, что попытка Кавеха оттолкнуть его была вполне осознанной, а потом заговорил. — Я не испытываю к тебе жалости. Ты не уличная собака. — Знаешь ли, я мало чем от неё отличаюсь! У меня ведь… Прости, что обременяю тебя своим присутствием! — Кавех, — Аль-Хайтам шумно выдохнул и запустил пальцы ему в волосы. — Это и твой дом тоже, помнишь? Конфликты — естественный процесс в отношениях, и то, что они бывают серьёзными, для тебя не новость, но ты должен понимать, что характер нашей ссоры не отменяет моей любви к тебе. Я могу злиться, могу не проявлять интереса к диалогу, но не могу от тебя отказаться. — П-пожалуйста, прости меня… На секунду Кавех отпустил поводья, а держать дальше стало бессмысленно. Почти впечатавшись Хайтаму в грудь, он хныкал чуть тише, чем прежде, злился на свои дрожащие плечи и без перерыва повторял одно и то же. Ему было правда жаль. Жаль, что Хайтаму достался человек, который не может контролировать свои эмоции. Жаль, что он может разбудить любимого своими слезами. Жаль, что он не научился проявлять терпение. — Спать в одиночку тебе явно не на пользу, Кавех, — прошептал Аль-Хайтам, поцеловав того в нос. — Холодный. — Зато ты никогда не мёрзнешь. Придётся… Придётся тебе спать рядом, чтобы меня греть. — С радостью, Кави, — Аль-Хайтам повернулся спиной и потянул руку Кавеха на себя, чтобы не разрывать объятия. — Я уверен, что тебе есть, что сказать, но мы поговорим об этом утром. Моя бессонница только что прошла, так что… — Ты что-то выпил перед тем, как лечь ко мне? — Я лёг к тебе, Кавех. Этого достаточно.