Здесь и сейчас

      Она не хотела привязываться ни к кому из пассажиров: все уйдут, рано или поздно, — это неизбежно, необратимо и совсем немного грустно. Каждому из них положен свой путь и с курсом Звёздного экспресса они когда-нибудь разойдутся.       Нет ничего постоянного и вечного — Химеко знает об этом не по наслышке, — разве что звёзды, да и бескрайние просторы разнообразных галактик всегда будут ждать её с распростёртыми объятиями.       Химеко знает, что все они уйдут, когда достигнут своей цели.       Она старается не думать об этом, наслаждаясь моментом, тем, что происходит «здесь и сейчас». Будь то очередное опасное и, несомненно, увлекательное приключение. Или же тихие вечерние посиделки в вагоне поезда с молодёжью или в компании Вельта, зачастую усердно рисующего в своём альбоме.       При упоминании последнего, сердце предательски ёкает, делая очередной кульбит, но Химеко прячет грустную улыбку за маленькой чашкой чёрного кофе.       Все уйдут.       И он не исключение.       Но неясное чувство тоски накатывает по новой, стоит только женщине подумать об этом. Она готова отпустить свою молодёжь — у них ещё вся жизнь впереди, как и многочисленные приключения, — но представить Звёздный экспресс без Вельта уже не может. Это до одури глупо, особенно для такой умной женщины, как она, и Химеко теряется. Теряется в своих ощущениях, чувствах, их понимании, но продолжая всё так же улыбаться. Думает о Янге слишком часто и много: когда пьёт свой любимый кофе, ремонтирует очередную неполадку в экспрессе или же разбирает механизм в своём загадочном чемодане. И каждый раз приходит только к одному выводу: Вельту действительно подвластна сила гравитации и чёрной дыры, иначе по-другому объяснить это притяжение к нему Химеко не может.       Вельт думает, что у него кризис среднего возраста — или в его случае старческого, — потому что пересматривая наброски в недавно завершённом альбоме, он, с удивлением для себя, обнаруживает неприличное количество рисунков Химеко. Вот она стоит у одного из широких окон, открывающих вид на звёздное небо, с маленькой чашечкой кофе в руке. Ещё один набросок — опять же Химеко, что-то увлекательно разбирающая в небольшом механизме, полностью погружённая в процесс работы. Мужчина переворачивает страницу за страницей своего альбома, даже не считая, сколько у него скопилось рисунков женщины.       Химеко.       Снова Химеко.       И ещё.       В зарисовках членов экипажа не было ничего необычного: Вельт часто баловал юных пассажиров своими каракулями, иногда рисуя и Химеко. Только навигатор Звёздного экспресса появляется в его зарисовках всё значительно чаще, чем остальные, да и заметки о путешествиях не такие подробные, как раньше.       — Говорят, художники чаще всего изображают то, что любят. Или то, что им нравится. — Химеко заглядывает через плечо в альбом мужчины, замечая некоторые наброски. — К художникам-аниматорам это тоже относится?       Вельт слышит в её голосе улыбку, такую родную и лукавую, что не может не подарить ей ответную. Откладывает карандаш, быстро закрывая свой альбом от любопытного взгляда, неловко поправляя сползшие очки.       — Все рисунки, как, наверно, и любое творчество, зачастую отражают как настроение автора, так и его чувства в определённый промежуток времени, — Янг отвечает уклончиво, поворачиваясь в сторону Химеко. Она опирается на спинку дивана, рукой подпирает голову, изучающе рассматривая мужчину.       — И что ты чувствуешь сейчас?       Вельт уверен: у неё в роду были предки из лисьего народа, потому что люди таким лукавством обладать не могут.       — Счастье. И спокойствие.       Улыбка с лица Химеко не сходит, и она, удовлетворённая его ответом, обращает внимание на Пом-Пом, спещащую к ней с каким-то важным вопросом. Они уходят из вагона вместе, а Вельт выдыхает громко, открывая свой альбом.       Где на весь разворот красуются её портреты.       Что-то в Вельте меняется, призрачное и почти неуловимое, с каждым днём погружая мужчину в пучину размышлений. Считать её портреты он уже не берётся — их количество уже давно перевалило за приличное число — только прячет некоторые свои альбомы куда подальше от любопытных глаз. И всё чаще думает о Химеко, о неправильности своих чувств к ней, и о возможном развитии событий, если он когда-нибудь решится сказать ей.       Экспресс медленно колесит по очередной галактике, проплывая среди причудливых скоплений звёзд, и Химеко завороженно наблюдает за всеми переливами в бесконечном космосе. Она стоит у самого окна, опираясь на широкий подоконник, не замечая ничего вокруг. Недопитая чашка остывшего кофе находится неподалёку, но Химеко на неё уже не обращает внимания.       Вельт заходит в вагон по привычке бесшумно и напрочь зависает, когда видит эту женщину. В глаза первым делом бросается золотая роза, неизменно украшающая шею Химеко. Яркие, поистине огненные волосы легко струятся по её спине, белое платье выгодно подчёркивает фигуру, и даже привычная накидка не может ничего скрыть от взгляда мужчины. Янгу бы обозначить своё присутствие, но он шелохнуться не смеет, стараясь запечатлить в своей памяти эту картину, каждую её деталь, чтобы потом, в очередном ночном творческом порыве, перенести всё на бумагу.       Но Химеко замечает его присутствие раньше, чем он успевает придумать достойное оправдание своему тихому появлению, пробегаясь быстрым взглядом снизу вверх, замечая в его руках альбом.       В её глазах — отражение звёзд, всех тех, которые она так мечтала увидеть и которые теперь проносятся перед ней неуловимым потоком. Вельту иногда хочется сравнить её со звездой, такой же яркой и неповторимой, которая светит алым цветом для всего экспресса. И лично для него. Но все слова каждый раз застревают где-то в горле и кажутся нелепыми и неуместными, особенно, когда Химеко рядом.       Он не может отвести от неё взгляд, на автомате поправляет свой шарф, невовремя сползший с плеча, неспеша подходя к женщине.       Химеко кажется, что в Вельте скрыта вся притягательность чёрных дыр, абсолютно вся, без остатка. Она тепло улыбается ему и своим мыслям, отходя от окна, полностью переключая своё внимание на мужчину.       — А я как раз о тебе думала, —голос её тихий, чарующий, и Вельт этому не противится, — уже давно хотела поподробнее рассмотреть твои рисунки. Позволишь?       — Тебе так интересно? — Янг в принципе поражён, что она о нём думала, и стискивает в руках свой альбом крепче, подходя почти вплотную.       — Очень. — В глазах её пляшет огонь, тот самый, который откликается в её волосах ярким пламенем. — Особенно тот разворот, посвящённый мне. Ты слишком быстро его закрыл, я даже рассмотреть не успела.       Вельт понимает, что он попал. Крупно попал, как выразилась бы молодёжь. Не говорить же Химеко, что конкретно этот альбом посвящён полностью ей. Румянец расползается по щекам мужчины, лёгкий и почти незаметный. Вельт поправляет свои очки, стараясь скрыть своё смущение, а женщина смеётся. Весело и заразно, и Янг упускает момент, когда Химеко быстро выхватывает из его рук драгоценный альбом.       — Химеко! — Мужчина порывается забрать свою собственность, но Химеко ловко уворачивается. Теперь Вельт с ужасом наблюдает, как женщина, портреты которой украшают весь чёртов альбом, самозабвенно его разглядывает.       — Правда, значит, — Химеко переворачивает страницу за страницей, внимательно рассматривая каждую зарисовку.       — Что именно? — Мужчина непонимающе косится в сторону женщины, и так застигнутый врасплох. — Ты о чем?       — О том, что художники изображают то, что любят, — она поднимает взгляд на Вельта, который, кажется, перестал дышать на этой фразе, — и даже не пытайся отнекиваться, я по твоим глазам все вижу.       Янг сверлит взглядом бескрайний космос, поджимая губы. Неужели он так легко читаем? С другой стороны, Химеко далеко не глупая женщина, да и та неловкая ситуация с этим же дурацким альбомом и её каверзным вопросом многое объясняет. Все складывается в простой пазл.       — Ты не так пон... — Вельт пытается сказать что-то в своё оправдание, но обрывается на полуслове, потому что Химеко оставляет на его губах поцелуй. Медленный и тягучий, и женщина точно не спешит, наслаждаясь моментом, откладывая альбом в сторону. Сердце совершает очередной кульбит, когда Вельт отвечает ей в её же манере, перехватывая инициативу в свои руки. Опирается на подоконник, заключая женщину в своеобразный плен, и сжимает его до белых костяшек, когда Химеко своевольно запускает руку в его волосы, притягивая ближе.       — А я думал, что тебя очаровать могут только звёзды и неизведанные просторы космоса, — Вельт отрывается от неё с неохотой, глубоко дыша, взгляд не отводя от очень довольной Химеко.       — А ещё художники-аниматоры, по совместительству владеющие силой гравитации, — её тихий голос разносится словно гром, по ощущению, на весь экспресс, — и вот какое совпадение — всё это сочетается в тебе.       Химеко улыбается, поправляя шарф на плече мужчины, останавливаясь на секунды, словно в раздумьях. Оттенок грусти мелькает на её лице и Вельт, знающий, кажется, каждую её эмоцию, хмурится.       — Что-то не так?       — Нет, всё замечательно, —женщина отрывается от полюбившегося ей шарфика, —просто глупые мысли.       — Не поделишься? — его шёпот разносится над самым ухом. Незаконный приём. И Химеко быстро сдаёт позицию.       — Звучит безумно глупо, но я не хочу, чтобы ты уходил.       — Я, вроде как, и не собирался. — Женщина слышит в его голосе замешательство, поясняя:       — Все, рано или поздно, покинут экспресс. И ты не исключение.       Вельт, очень мудрый Вельт, всегда даривший Химеко непривычное спокойствие, сейчас лишь смотрит на неё с невероятной любовью.       — Я не знаю, что будет завтра или через месяц. Путь Освоения непредсказуем и куда нас заведёт очередная дорога приключений — загадка. — Вельт ненадолго замолкает, словно подбирая слова. — Поэтому я хочу каждое «здесь и сейчас» проводить с тобой. И, наверное, у меня уже не хватит сил добровольно покинуть экспресс. По крайней мере, без тебя.       Химеко качает головой, улыбаясь. Внезапно даже для себя, поддаётся вперёд, заключая мужчину в объятия, утыкаясь тому в шею. Она чувствует его лёгкие касания по своей спине и поцелуй куда-то в макушку, осознавая, что даже один день в его объятиях будет стоить последующей долгой печали. Не скорой, как она надеется. Голос Вельта отвлекает её от размышлений:              — И что ты чувствуешь сейчас?       — Счастье. И спокойствие.