I went to hell and back
To find myself on track
I broke the code, woah
***
Солнце, почти опустившееся за линию горизонта, окутывало мягкими вечерними лучами берега Монако. Монте-Карло готовился к ночной жизни, но в номере отеля, где находились Ландо и Оскар, царила непривычная для такого места спокойная атмосфера. Сегодняшним вечером парни готовились к интригующему событию, не связанному с гонками, но в то же время вызывающему знакомый прилив волнения — просмотру Евровидения. Выбор такого чудесного времяпровождения за парней сделал Макс, который по воле случая оказался там же, куда на мероприятие была приглашена команда МакЛарен. Только если Ферстаппен прилетел отдохнуть на выходные к себе домой, то Норрис и Пиастри буквально чудом оказались в Монако именно в этот день, поскольку в планы команды не входила ночевка здесь. Однако Ландо на правах победителя Гран-при Майами всё же смог выбить им с напарником день отдыха перед запланированными мероприятиями. Подготовка к вечеру проходила в легком и шутливом настроении. Ландо и Оскар знали, что им предстоит вовсе не деловая встреча, а обычный просмотр конкурса песен дома у приятеля, который не требовал официального дресс-кода, но все же выходить в чем попало тоже не хотелось, ведь они были там, где стиль и шик ценится особенно высоко, а попасть в объективы камер гонщикам Формулы-1 в таком месте, как Монте-Карло, можно было проще простого. В процессе сборов парни весело обсуждали выбор фаворита Макса на Евровидении и шутили о том, что он может внезапно сменить карьеру гонщика на карьеру поп-звезды. Их взаимопонимание и общая волна помогали сохранять обстановку легкой и в то же время придавали особое значение предстоящему вечеру — они не только были командой на трассе, но и близкими друзьями за ее пределами. Когда парни закончили приводить себя в порядок и в последний раз взглянули в зеркало, они были полны решимости получить от предстоящего вечера максимум удовольствия. — Я не могу поверить, что ты действительно прослушал все песни участников и что тебе больше всего понравилось выступление того парня в юбке, — сказал Оскар, всё ещё не веря, что Ландо выбрал своим фаворитом представителя Швейцарии. Образ Норриса совсем не соответствовал тому, какой был у парня, которого он решил поддерживать на конкурсе, а был абсолютно противоположным. — Я тоже кудрявый, может, мне надеть юбку и начать петь? — Норрис многозначительно подмигнул и толкнул своего приятеля в плечо. — Ну, теоретически, ты уже поёшь… Каждый раз, когда проверяешь работу радио, — Оскар улыбнулся и посмотрел на Ландо, который прикрыл лицо руками, — А вообще, я думаю, тебе больше идут гоночные костюмы, чем юбки, — Пиастри звонко рассмеялся, а потом сорвался с места в поисках своего телефона, который не нашёл в привычном месте — кармане брюк. — Мистер Норрис всегда предпочитает что-то неординарное. Скажи мне, это просто твоя любовь к безграничной свободе самовыражения или есть в этой песне что-то особенное? — продолжал интересоваться Оскар в процессе того, как перерывал вещи, разбросанные по кровати. — Знаешь… Иногда так хочется забить на все эти ограничения. Юбка или шлем, сцена или гоночный трек — ведь важно быть собой, верно? — Ландо вдруг стал отвечать с непривычной серьезностью. — Вау, — Оскар повернулся к Ландо, который после того, как выдал невероятно философскую мысль, отвернулся к окну и стал смотреть на начинающуюся ночную жизнь Монако. — Этим монологом ты сбил меня с толку, кажется, я в первый раз в жизни растерян. Норрис молчал, выстукивая пальцами по подоконнику ритмы, которые являлись частью его мыслительного процесса. А Пиастри просто ждал момента, пока человек, который его взволновал, выйдет из раздумий. — Если тебе действительно интересно, — Ландо резко обернулся к своему другу и посмотрел ему прямо в глаза, отчего тот замер на месте. — Я выбрал эту песню, потому что она имеет для меня особый смысл. Конечно, парни в юбках — это невероятно, и ура свободе самовыражения. Но дело скорее в её послании или в том, как я его интерпретировал. В номере повисла тишина, в которой, казалось, можно было услышать поток мыслей человека, стоящего напротив. Оскар никогда не видел своего друга таким серьёзным и задумчивым. Обычно Ландо был парнем-тусовщиком, который не успевал даже подумать, прежде чем сделать. Хотя Пиастри и не считал, что его напарник — это ребёнок в теле взрослого парня, иногда он не мог избавиться от этой мысли. А сейчас перед ним был другой Ландо. Оскар понятия не имел, с чем связаны такие изменения в поведении. — В общем, до прошлых выходных я чувствовал себя, мягко говоря, не очень. Знаешь, клеймо парня без побед напрягает, особенно когда тебе постоянно напоминают об отсутствии хотя бы одного выигрыша. Ландо пытался собраться с мыслями, а парень напротив кивнул, показывая, что внимательно слушает. — Я не понимал вообще ничего: кто я, зачем я... Да, как пел парень в юбке, я побывал в аду и вернулся только сейчас, поняв, чего я хочу. Ландо прервал свой монолог, чтобы осознать, что он выговорился Оскару — человеку, который вообще не обязан был его выслушивать. Но Пиастри слушал. Он вникал в каждое слово и начинал понимать, почему же Норрис выбрал поддерживать Швейцарию. На самом деле Оскар с самого начала хотел, чтобы Ландо ему доверился. С первого дня работы в одной команде у них сложился неплохой тандем, люди называли их лучшим дуэтом из Формулы-1, и всё не зря — парни действительно ладили. Это было видно по различным интервью, интерактивным мероприятиям и прочим освещениям деятельности команды. — Кажется, я понял, что имеют в виду люди, когда пишут: «Я хочу, чтобы на меня кто-нибудь смотрел так же, как Оскар смотрит на Ландо», — прервал размышления младшего Норрис. — Теперь тебе ясно, почему именно он? — Ландо Норрис, мне очень льстит, что ты доверился мне, я сейчас расплачусь, — ответил Оскар. Парень напротив недоуменно захлопал глазами, потому что не понимал, это шутка или правда то, что сейчас произойдёт. — А ещё он, кажется, что-то осознал насчёт своей ориентации, — какие силы заставили Ландо сказать это, он не знал, но всё же продолжил: — Я, кажется, тоже. Оскар стоял напротив, и казалось, что откровения Норриса действительно могут заставить его плакать. Поэтому главной задачей старшего было не допустить этого, чего бы это ни стоило. В какой-то момент Ландо плавно отошёл от окна и направился к Оскару. Он остановился всего в нескольких сантиметрах от его лица, и их прерывистое дыхание смешалось в воздухе. Любой мог заметить, как взгляд Пиастри становится нежным и полным любви, когда он смотрит на Ландо, а сам он от этого просто теряет голову. Лёгким движением руки Норрис приподнял подбородок Оскара, приблизив их губы. Старший не дал своему приятелю опомниться, и их губы встретились в неуверенном поцелуе. Ландо быстро отстранился и попытался понять реакцию парня напротив. — Зачем? — тихо спросил Оскар. Услышав дрожащий голос Пиастри, Ландо почувствовал, как сжалось его сердце. Он понимал, что переступил черту, навязав свои чувства, и что после этого поцелуя всё между ними уже не будет прежним. «Зачем ты меня поцеловал?» «Зачем ты мне всё это рассказал?» «Зачем мне нужно об этом знать?» — какие из этих вопросов имел в виду Оскар? Ландо растерянно смотрел на парня, ожидая, пока тот придёт в себя после неожиданного поступка своего друга. — Зачем ты… отстранился? — прошептал Оскар и посмотрел на Ландо тем самым взглядом. Пиастри неожиданно проявил смелость, он аккуратно обхватил лицо Ландо ладонями и поцеловал его нежно и без тени сомнения. Норрис не ожидал такого поворота событий. Он стоял неподвижно, не в силах осознать происходящее. Возможно, он впервые позволил себе быть уязвимым, показать свою истинную сущность, и его искренность была встречена взаимностью. Спустя пару мгновений Ландо ответил на поцелуй и понял, что его успех в Майами был не так важен. Настоящая победа случилась сейчас, в этот момент, когда Оскар — умный, красивый, талантливый и невероятно приятный человек — целовал его. — Ммм, я думаю, что я чаще буду философствовать, если ты всегда будешь так на это реагировать, — немного отстранившись от лица Пиастри сказал Норрис, — Я, конечно, понимал, что твои взгляды определённо не дружеские, но всё равно боялся, что ты в ответ на мои действия просто сломаешь мне нос и скажешь команде, что я снова не справился со стеклянным стаканом. Оскар, всё ещё смущённый ситуацией, неловко смеялся, пока Ландо гладил его по розовым щекам. — Так вот какого ты обо мне мнения, Ландо Норрис? — Пиастри шутливо попытался вырваться из рук парня, но тот опустил их ему на талию и не отпускал. Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, и Оскар изучал каждый отблеск эмоций, который проскальзывал во взгляде Ландо. — Ты мог бы разозлиться на меня, оттолкнуть… Но вместо этого ты меня поддерживаешь, Оскар. Спасибо за это, — произнёс Ландо. Его голос звучал тихо, но в нём слышались нотки облегчения. Вечер в Монако оказался полон неожиданных событий, и каждое из них делало этот вечер всё более значимым. — Думаю, если бы не тот факт, что ты мне нравишься уже достаточно продолжительное время, то пришлось бы действительно выдумывать историю, похожую на ту, что произошла в Амстердаме, — Оскар пытался шутить, но было видно, что он всё ещё смущён. Ландо посмотрел на него с удивлением и хотел было уточнить, с какого времени Оскар Пиастри испытывает к нему чувства, а также упомянуть потерянное зря время, но их романтический момент с признаниями был прерван звуком уведомления. Они обменялись озадаченными взглядами, прежде чем Ландо достал свой телефон. На экране появилось сообщение от Макса: «Если вы опоздаете, то я попрошу заменить гимн Нидерландов на песню Европапа» И почти сразу ещё одно: «Пожалуйста, помогите мне, ребята» Ландо взглянул на Оскара с легким сожалением. — Похоже, нам надо спасать Шарля, — с улыбкой произнес он, — Макс правда не щадит его. — О боже, да. Я и забыл, что там, где Ферстаппен, там и Леклер… Наверное он уже сошел с ума от его завываний над ухом каждую ночь, — Оскар слегка прищурился, искренне сопереживая своему товарищу. Он спрятал телефон в карман и, погладив по плечу Оскара, добавил: — Пора. Парни нехотя отстранились друг от друга и направились заканчивать сборы на встречу с приятелями. Уже почти на выходе из номера, Ландо взял Пиастри за руку и обратился к нему: — Оскар, а за кого ты будешь болеть? — Ландо разгладил заломы на своем светлом свитере, вдохнул глубоко, как будто готовился к старту гонки. — Я буду поддерживать того, кого поддерживаешь ты. Мне нравится, как эта песня вдохновляет тебя. Кто знает, возможно, если твой фаворит победит, ты сможешь добиться ещё большего успеха на трассе? — Оскар взглянул на Ландо с нежной улыбкой. Эти слова заставили Ландо искренне улыбнуться, а его глаза наполнились теплым сиянием. — Я ценю это, Оскар. Эта песня… она… ну, можно сказать, привела меня к тому, что я сделал сегодня. — Тогда тем более, — Пиастри притянул Ландо к себе и нежно поцеловал его, — Вперёд, Швейцария! Улыбки, зародившиеся в уголках губ, говорили о том, что ночь обещала быть такой же непредсказуемой, как и любая гонка Формулы 1, но на этот раз на кону стояла не победа, а моменты искренней радости.