Игры с доверием

— Он не посмеет ослушаться, пока на нём эта повязка. А также ничего не вспомнит после её снятия, — томный смех режет ушную раковину Рацио, который успел изучить в углу все названия книг, пока Авантюрин разговаривал «по душам». Сандей говорит нарочито громко, чтобы Веритас точно его услышал, принял фразу и обработал её настолько досконально, что зубы будут скрипеть неприятным скрежетом. Кожу разъедает от одного осознания, что Авантюрин сейчас настолько безоружен, настолько растерян, и его непонимание отражается в приоткрытых губах, с которых срываются всхлипы, в подрагивающих пальцах, и руки, словно потерянные змеи, не знают, куда деться, обхватывают плечи Сандея и стараются сопротивляться. — Я могу приказать ему встать на колени, и он встанет. Хриплый голос не вызывает восторга у Рацио, он в два шага преодолевает расстояние между шкафом, усыпанным книгами, и круглым столом. Ноги Авантюрина подгибаются, когда чужая рука лезет под ширинку, и с губ срывается всхлип. — Вы получили то, что хотели, господин Сандей. Веритас даже не замечает, как бьёт по чужой ладони, оттаскивает Авантюрина назад и подхватывает его на руки, когда ноги совсем перестают держать дрожащее тело. Сандей стреляет глазами, будто бы стрелами. Насквозь, через грудину, разрывая сердце на куски и застревая между рёбер. Рацио передёргивает плечами, поворачивается спиной и медленно уходит. — Удачи вам справиться, Веритас Рацио. По ушам режет это обращение. Мало кто произносит это с таким неуважением и пренебрежением, словно прощается с собакой. Авантюрин жмётся ближе, тычется носом в шею и судорожно дышит ртом, хватая всё больше и больше кислорода. Повязка держится крепко, буквально не даёт никакого шанса на подглядывание, и ноги подкашиваются от такого вида своего партнёра. Рацио зашёл слишком далеко, и ему неизвестно, сможет ли простить себе то, что произошло в доме Сандея. О том, что могло произойти, он не даёт себе шанса даже подумать. Сейчас Авантюрин в его руках дрожит, словно замёрз насквозь, и завтра обязательно встанет с соплями и красным горлом. Номер встречает их вечерней тишиной, глаза обводят осторожно каждый уголок с надеждой, что никто не заходил сюда, и ему не придётся бросать Авантюрина одного и идти искать прослушки в комнатах. До этого они делали это вместе по два раза на день, потому что люди тут наглые и недоверчивые, один Авантюрин чего стоит с его планами, которые Семья не может разоблачить. — Рацио, — голос режет ушную раковину, томные вздохи разносятся по комнате, где душно и жарко. Хочется открыть окно нараспашку, впустить свежий ветер, что гуляет между высокими зданиями и подбрасывает над землёй упавшие листья. — Рацио, мне очень жарко. — Тише, тише, я должен, — влажные пальцы чувствуются сквозь тонкие чёрные перчатки, Авантюрин обхватывает его за голову на ощупь и сжимает волнистые волосы в кулаках. Рацио успевает только шумно выдохнуть, прежде чем на собственные губы ложатся чужие. Всё происходит смазано, дерганно, Авантюрин совершенно не ориентируется в пространстве, углубляет поцелуй и трётся бёдрами. Собственные пальцы дрожат, будь в руках Веритаса маракасы, он бы смог сыграть простую мелодию, но сейчас не было времени до таких тупых шуток, что были скорее на уровне лежащего под ним партнёра. — Надо снять повязку. Пальцы тянутся к чужой голове, но удар под дых заставляет внизу всё свернуться в густой ком тошноты. Авантюрин переворачивает его на спину и седлает бёдра. — Док, прошу, всё тело горит, — судорожные всхлипы одновременно возбуждают и отталкивают. Нет, Рацио точно был уверен, что их первый раз пройдёт не под чужими чарами и не под воздействием афродизиаков. Он восторгается Авантюрином. Его желанием жить и противоположные действия, что не на шутку пугают окружающих, и кружат рационального Веритаса. В нём собираются все аспекты жизни, которые у Рацио выверены долгим опытом, работой над собой, выливающиеся во взрослую личность. Но Авантюрин не такой. Он взрослый лишь по документам, а в голове гуляет ветер, шальной и тёплый, который несёт за собой брызги водной глади, омывает мягкими языками и заставляет Рацио почувствовать себя живым. Их отношения не назвать нормальными, но их стремление сделать друг для друга всё самое лучшее перекрывает следующие за грубыми словами или действиями минусы. Мягкие поцелуи Авантюрина пьянят, тело в привычной манере отзывается, но Рацио не позволит себе взять контроль глупому возбуждению. Его возненавидят. Хрупкое, почти дрожащее доверие, что они выстраивают с осторожностью сапера, у которого в руках находится собственная жизнь, а при определённых обстоятельствах не только своя. Авантюрин недоверчив, словно шипящий и кричащий котёнок, потерявший всякую веру в человечество, но он продолжает льнуть к груди Веритаса, мазать губами и что-то бормотать. Рацио прекрасно осведомлён в его истории жизни настолько, насколько ему было позволено, и всё это выливается в невозможную борьбу Авантюрина с собой от самых обычных признаний в любви до секса. — Рин, тебе нужно успокоиться и сделать глубокий вдох. Позволь снять повязку. — Я ведь ничего не вспомню, верно? Для меня следующий наш раз будет как первы-ый, — с губ срывается протяжный стон, Веритас впивается в чужие губы и сминает в настойчивом поцелуе, пока рука тянется к чёрной повязке. Авантюрин сталкивается с ним зубами, больно кусает за губу, и та точно начинает кровоточить, потому что на языке сразу ощущается металлический привкус. Он задыхается, собственного кислорода не хватает, потому что Рацио слишком настойчиво держит его за голову, вызывая дрожь по всему телу. Внизу всё сворачивается болезненными спазмами, бёдра непроизвольно двигаются навстречу, и всё сводит истомой. Веритас морщится, отстраняется от пьянящих губ и тяжело дышит. Между ними тянется ниточка слюны, дрожь тела Авантюрина он ощущает своим собственным, и это сводит с ума похлеще виртуальной вселенной Герты. Здесь всё вполне реально, и почувствовать каждый вдох, внимать каждому стону, всё это хочется продолжать. Между ними была только быстрая дрочка в уголках квартиры, долгие ласки в кровати и всё такие же нежные поцелуи на каждом шагу. Им просто было сложно зайти дальше. Авантюрин не даёт себе шанса упасть в этот омут, постоянно говорит, что ему хватит и поцелуев, пока член призывно будет стоять и просить ласки. Рацио вздыхает, упирается лбом в оголенную грудь и слушает чужое сердцебиение. Быстрое, отчего в ушах набатом отдаётся собственное, кажется, что оно вот-вот выскочит из реберной клетки. — Рацио, — на грани скулежа шепчет Авантюрин и обхватывает руками его голову, чтобы приподнять и потянуть на себя. Лишь бы губы вернулись на своё законное место и дали то тепло, которого так не хватает. — Прости, я не могу с тобой так поступить, — проговаривает быстро Рацио и переворачивает худое тело на спину. Сжимает тонкую талию между ногами, сцепляет кисти рук Авантюрина над головой и крепко держит одной рукой, пока второй резким рывком снимает повязку. Авантюрин делает резкий глубокий вдох, будто бы только что несколько минут находился привязанный с камнем под водой, а теперь ему наконец-то дали шанс выбраться на поверхность. Он бегло осматривает вспотевшего Рацио, опускает глаза вниз, и всё сводит цепями страха. — Отпусти, — первый раз выбраться из цепкой хватки Веритаса не получается, и паника накатывает неровными волнами на душу. Цепляет сердце, что теряет свой привычный быстрый ритм и приносит дискомфорт, ком тошноты встаёт поперёк горла, губы горят и покалывают, а ему совершенно неизвестна причина этого. — Пожалуйста. Веритас тут же отпускает его, как только слышит тихий всхлип снизу. Садится рядом и кусает указательный палец, потому что нервов на всё это абсолютно не хватает. — Рин, всё хорошо, я, — бесконтрольный бубнеж смешивается в непонятную кашу из слов. Авантюрин смотрит на него слишком долго, держится за раскалывающуюся от боли голову и молчит. — Что произошло у Сандея? Почему… почему я возбуждён и полураздет? — Слова переходят в шёпот, грудь быстро вздымается и опускается обратно, срывая с губ судорожный всхлип, то ли возбуждения, то ли обиды. — Он использовал на тебе гароминию. А ещё, кажется, нехилая доза афродизиака была в стакане, что тебе дали. Авантюрин тихо стонет, внизу всё почти болит от напряжения, но мозг не воспринимает никакую информацию, которая хоть на толику готова выглядеть правдой. Нет, Рацио не такой. Он не будет использовать, брать силой или отдавать в чужие когтистые лапы. Его Рацио холоден со студентами, не даёт им спуска и постоянно жалуется на их тупость дома, пока Авантюрин будет ласково гладить по голове и плести некрасивые косички из коротких прядей волос. Тело пробирает дрожью, он обессиленно падает на подушки и неосознанно трётся бёдрами о кровать. — Я могу выйти, найду что-нибудь, что нейтрализует эффект, но не обещаю о скорости этих поисков, — тихо тараторит Веритас и держится одной рукой за волосы, чтобы привести свою бесконечную библиотеку в голове в порядок. Его будто вывернули наизнанку, глаза видели почти животный страх в отражении взгляда Авантюрина. Тот его, пусть и на малое мгновение, но испугался, не доверился и поддался минутной панике. — Стой! Не уходи, — сквозь еле открытые губы лепечет Авантюрин и переворачивается на спину. Простыня под ним мокрая, пот градом стекает по выпирающим рёбрам, забирается между складками впалого живота, где виднеется контур пресса, притягивая взгляд. Рацио тяжело выдыхает, двигается ближе и не успевает понять, где Авантюрин находит столько силы, буквально заставляя навалиться на него. Но Веритас не следует чужим просьбам, раздвигает собственные ноги и садится на чужой пах. Сердце быстро бьётся в ушах, становится почти не слышно тихих быстрых вдохов партнёра, но даже сквозь такую толщу они прорываются. — Я готов поклясться всеми докторскими степенями, которые у меня имеются, что я не позволил ничему такому произойти, — искренно и с дотошной чёткостью проговаривает Рацио, словно старается достучаться до самых неизведанных участков мозга Авантюрина. Тот смотрит потежелевшим взглядом, привстает на локтях и умудряется дотянуться до подкаченной груди, впиваясь короткими клыками в нежную кожу. Рацио сжимает челюсти, вздрагивает от лёгкого прикосновения к копчику и дальнейшему покорению пальцами его бёдер. — Я верю каждому твоему слову, Веритас. Но моему телу жарко, внизу почти болит от возбуждения, а пальцы дрожат похлеще осинового листа на ветру, который некрепко закреплён на дереве, — кажется, Авантюрин всеми силами старается отвлекаться от затягивающих ощущений, потому что Веритас с шоком смотрит на его глупые сравнения, поджимает губы и вновь льнёт ближе в мягком поцелуе. — Могу спокойно лечь под тебя. Отсосать, подрочить, приласкать, обнять и поцеловать, всё, что хочешь. Только не смотри больше на меня таким взглядом. — Каким? — Авантюрин утыкается подбородком между какими-то рёбрами, трётся бесцеремонно щекой и иногда пускает в ход язык. Веритас на вкус солёный, но вместе с этим до одури приятный запах заставляет вновь и вновь добраться до самого сердца. Авантюрин считает, что языком этого вполне можно достичь. — Когда я снял с тебя повязку. Ты испугался, и я подумал, что ты перестанешь мне доверять, — с губ срывается тихий стон. Рацио непроизвольно двигает бёдрами вперёд, когда Авантюрин залезает под ширинку штанов и сжимает ладонью краснеющую кожу. — Моё доверие очень легко стереть, но ты из раза в раз доказывал, что я могу отдать в твои руки жизнь, доверить тайны, потанцевать под музыку на кухне и долго-долго целовать. Я тебе доверяю, поэтому и верю в твои слова. Рацио хрипло выдыхает, старается утихомирить собственное возбуждение, потому что непроизвольные ласки, объятья и поцелуи распаляют даже его стойкую нервную систему, превращая в сжавшийся комок электрического тока, что готов кусаться и царапаться на агрессора. Авантюрин двигается дергано, тело реагирует на любые прикосновения от возлюбленного, даже самое простое стискивание волос на его затылке приводит к тому, что Рацио оказывается под ним вжатым в кровать. Хриплый вдох возле уха тонет вслед за зажатым стоном, что прячет Рацио в сгибе локтя. Непозволительно такому, как он, ложиться под мужчину. Непозволительно в принципе влюбляться и отдаваться чувствам, но он не робот. Ему свойственно ошибаться, ощущать тревогу в груди за человека, чья жизнь была не лучше его собственной. В стократ не лучше. Авантюрин не попадает ладонью даже по ручке шкафчика на тумбочке, дёргает ту на себя, и со скрипом ему поддаётся несчастная мебель. В руках сверкает презерватив вместе со смазкой, Рацио смотрит на его действия с придыханием. Его просят приподняться, и лишние элементы одежды летят на пол к авантюриновым. Смазка булькает, звук непроизвольно заставляет Веритаса сжаться. — Мне хватит и дрочки, ты можешь не заставлять себя, — аккуратный поцелуй в копчик холодит кожу. Рацио тихо выдыхает, выгибается в спине настолько, насколько позволяет его опыт. Не каждый день стоишь в такой позе с бушующим возбуждением. — Хватит тебе, ты кончишь, как только войдешь, я ведь отлично осведомлен в том, как работают афродизиаки. — Расскажешь? Мурлыкающий голос над ухом завораживает, утягивает под мягкое одеяло и позволяет мышцам расслабиться. Авантюрин кружит смазанным пальцем возле ануса, но не позволяет себе войти, пока Рацио не начнёт с ним говорить. — Они расслабляют мышцы, снимают психологическую скованность, — с губ срывается заглушенный стон. Рацио отрезвляет первый палец внутри, позволяет вспомнить, что анальный секс без должной подготовки просто принесёт ему только больше проблем, а в силу неопытности от жгучих ощущений хочется уйти. Его отвлекает другая рука Авантюрина, что размашисто шарится по спине, заставляя кожу покрыться мурашками, царапает выпирающие позвонки. Авантюрин двигается ближе, наклоняется к уху Веритаса и целует взмокшие волосы. — Умница, а ещё? — касается языком ушной раковины, целует скулу и слегка прикусывает одними губами, водя осторожно одним пальцем внутри. — Р-расширяют кровеносные сосуды в половых органах, за счет чего их кровоснабжение и чувствительность повышаются, — на одном дыхании тараторит Веритас и резко встаёт на локтях. Авантюрин вводит второй палец, трётся о его лицо щекой, что-то заговорчески шепчет, но не получается разобрать, потому что Веритас теряется. Ему одновременно неприятно, обжигающие ощущения заставляют кожу покрываться мурашками, а мышцы непроизвольно сжиматься, но вместе с этим отвлекающие манёвры Авантюрина работают. Приятное касание к простате срывает с его губ мягкий стон, что тонет в поцелуе. Таком же мягком, длинном и непозволительно нежном, отчего в душе мутными пятнами разливается сладкая нега. Авантюрин тяжело дышит, пальцы внутри Веритаса двигают резче, добавляют третий и точно такие же ощущения, как при первых двух, вновь накрывают Рацио, но он уже готов к этому. Наблюдать за сдерживающимся партнёром приносит ему маленькую частичку удовольствия. Веритас готов ставить ставку, как это обычно делает Авантюрин, на то, что тот кончит, как только войдёт. Пальцы исчезают с неприятным причмокиванием, Рацио вздрагивает, утыкается головой в сгиб локтя и старается максимально расслабиться, когда Авантюрин быстро раскатывает презерватив и приставляет головку к сжимающемуся анусу. Первые движения без резких толчков, максимально осторожные и выверенные с дотошностью преподавателя. Рацио выгибает спину вверх до неприятного хруста, но его быстро возвращают в обратное положение. — Лучше не выгибайся в другую сторону, тебе будет неприятно. — Авантюрин говорит медленно, запинается о каждое слово и тяжело дышит. Ему до одури хорошо и плохо. Граница удовольствия стирается вместе с безопасностью Рацио, но тот себя в обиду точно не даст при сильной боли. Авантюрин входит наполовину, сгибается пополам и тычется лбом в подрагивающую спину, пока Веритас тихо скулит в кулак. Тело обжигает, уже не так хорошо понятно, где именно неприятно, но он позволяет сделать Авантюрину первый толчок и заставить усомниться в правильности принятого решения. Больно, неприятно, как будто бы сухо, но Авантюрин быстро это исправляет, подливая ещё смазки, пачкая всю постель густой массой. Рацио старается сам двигать бёдрами, но выходят только движения, противоположные помыслам Авантюрина. Тот хочет войти ещё, делает несколько пробных толчков, а Веритас старается не двигаться и при возможности избегать более глубокого проникновения. — Как ты вообще с этим, — фраза прерывается, Рацио успевает заткнуть себя ладонью и простонать в кулак. Кажется, Авантюрин немного меняет угол, и теперь член трётся о комок нервов, где собирается тянущее удовольствие. — Всё в порядке, я понимаю, что ты сейчас ощущаешь. Нет, он не понимает. Даже при условии, что Авантюрин выглядит, будто пил всю неделю не просыхая, забыв о таком слове, как похмелье, он всё равно через силу действует осторожно. Мягко касается бёдер, целует спину и двигается губами выше, чтобы заставить покрыться мурашками блестящую от пота кожу при прикосновении к холке. С Авантюрином так никто не обращался, как он с Рацио в данный момент, но и после одного такого неудачного опыта он успел перекрыть на корню все попытки его трахнуть, взять силой и подчинить себе. Его натура больше не позволит этого сделать, даже если он полностью доверяет и любит Веритаса, тяжёлое прошлое и незаживающие раны работают словно стоп-слово. — Вот тут приятно, — быстро шепчет Веритас и продолжает стонать в такт небыстрому темпу Авантюрина, что, кажется, дрожит всем телом. Внутри узко, мышцы сжимаются вокруг члена и не разрешают себя разработать, забирая с собой его рассудок. Авантюрин стирает скопившуюся в уголке рта слюну, непроизвольно до боли сжимает широкую талию Рацио и кончает, кусая за плечо. Веритас хмыкает и смотрит на него, повернув голову. — Я ведь говорил. — Почему он не падает? — лепечет Авантюрин, когда под тихое шипение вытаскивает член и скидывает использованный презерватив в сторону. — Ты был бы самым ненавистным моим учеником. Сам же просил только что провести тебе лекцию по ародизиака-ах, — договорить не дают, Рацио перебивают, когда одним резким движением Авантюрин подтягивает его ближе за талию и толкается членом, заставляя ноги подкоситься. Возбуждение Рацио наконец-то возвращается обратно после неприятной растяжки, и теперь можно сполна насладиться процессом. — Вы что-то говорили, док? — нахально улыбается Авантюрин и опирается грудью на широкую спину. Веритас возмущённо выдыхает, хмурится и сжимает пальцы в кулаках. В комнате ужасно душно, голова идёт кругом от голоса Авантюрина, что мёдом растекается на подкорке мозга и проникает в каждый зазор, бросая в ещё больший жар. — Один балл из десяти, поставил чисто из чувств. — Нехорошо заводить себе любимчиков. Ещё один звонкий шлепок бёдер друг о друга выводит их двоих из какого-то вакуума. Закидывает в другой плотный пузырь, что состоит только из желания нормально выпустить пар и расслабиться. Авантюрин двигается рвано, колени Веритаса разъезжаются, и он перестаёт ощущать себя в своём теле. Член скользит пару раз по простате, вырывая ещё более громкие стоны, мозг рационально мыслить отказывается, обрабатывать информацию тоже, потому что её поступает слишком много. Все касания, поцелуи, толчки Авантюрина превращаются в какофонию причмокиваний и тихих стонов. Рацио хрипло дышит, иногда стонет на особо глубоких толчках и вздрагивает телом. Авантюрин снова кончает. Обнимает Рацио поперёк спины и наобум целует, куда дотянется, пока таз продолжает ритмично двигаться вперёд-назад, заставляя Веритаса запрокидывать голову назад и подмахивать бёдрами. — Как же плохо, что ты остановился, просто ужасно, — грустно отзывается Веритас, у которого сорвался оргазм, и поворачивается за спину. Авантюрин рассматривает его покрасневшие от сжиманий бока, поцарапанную спину и алеющие пятна на шее. — Значит, сможешь дальше сам. — Авантюрин падает рядом на кровати, надевая ещё один презерватив. Льёт полупустую смазку на вновь наливающийся кровью член. — Приглашаю. — Идиот. Авантюрин хмыкает и помогает тому насадиться на член. Осторожно держит за бёдра и не позволяет сделать резких движений, чтобы ненароком никто из них не поранился. — Я ведь тебя раздавлю. — Хрипит Веритас и опирается ладонями по обе стороны от головы хитрющего лиса, что сейчас улыбается своей коронной улыбкой. Рацио когда-нибудь сведёт с ума его необдуманность. — Док, не делайте из меня хрупкого мальчика, я тоже иногда посещаю спортивные залы. Да, может, моё тело и не выглядит, как ваше аполлоновское, но… Авантюрин договаривать не собирается, потому что Веритас садится на член полностью. Он моментально выгибается в спине, жмётся к груди Рацио и гладит его по волосам, потому что такие необдуманные поступки одобряет только его душа, жаждущая адреналина. Рацио всхлипывает, кусает до крови губу и по наитию привстает, чтобы потом обратно осторожно насадиться. День ног не такой сложный, как это всё. — Хочешь кончить? — Авантюрин сверкает своими красивыми глазами, мимолетно падая взглядом на колом стоящий член партнера, улыбается непонятно чему и вызывает на лице Рацио смущение. Он краснеет ушами, бегло оглядывает изголовье кровати, но вновь возвращается к своему партнёру, потому что на него невозможно не смотреть. Острый нос, несколько родинок на шее и груди, которые хочется собрать пальцами или слизать, запутавшиеся и мокрые волосы побуждают расчесать и пригладить. Это всё делает Авантюрина прекрасным, и его хочется зацеловать. Рацио наклоняется ниже, опирается на локти, и они сталкиваются носами. — Хочу, — голос похож на шёпот, Рацио жмурится и тянется за поцелуем под мягкое движение бёдрами. — Не переживай, я буду двигаться сам, просто доверься. Рацио лишь фыркает, потому что куда ещё ближе доверять, чем было до этого? Но сердце благодарит Авантюрина за его инициативу взять всё на себя, ведь опыт не пропьёшь, а если и пропивать нечего, то и сделать у Веритаса не получится. Его движения были неприятными обоим, как бы он не пытался правильно найти угол, хотелось вновь отдаться в руки профессионала. Авантюрин хватает его за бёдра, слегка приподнимает и срывается на тихие неровные стоны. Рацио жмётся ближе, припадает губами к изгибу шеи, целует плечо и старается сильно не кусаться, потому что желание сжать челюсти от удовольствия возрастает в алгебраической прогрессии. Всё происходит быстро, влажные тела трутся друг о друга, шлепки впиваются в мозг острыми шипами с ядом, что разъедает кожу, покрывая её мурашками. — Ещё, — на полустоне выдыхает Рацио и сжимает в объятьях Авантюрина. Тот сам еле держится, ноги разъезжаются, а голова начинает болеть сильнее, вытесняя приближающийся оргазм. Он глубоко не входит, лишь непозволительно быстро вколачивается и слушает заглушенные стоны возле уха. Рацио просовывает руку между их животами и выгибается в спине, чтобы было удобнее дрочить. Быстрое движение руки доводит его до разрядки. У Авантюрина звезды перед глазами пляшут от нахлынувшего оргазма вслед за Рацио. Он вытаскивает член и старается размеренно дышать. Ему на удивление становится чуть легче, но спустя мгновение перед глазами начинает плыть всё бензиновыми пятнами. — Ох, — резко выдыхает Авантюрин, и Рацио вздрагивает вместе с ним. Поднимает голову, вызвав тихий смешок в лице напротив, потому что у него волосы все растрепались, заколка сползла ближе к уху, и её хорошо было бы вообще убрать, чтобы не сломать, но им было не до этого. Глаза на мокром месте, отчего высохшие дорожки слез выглядят как скрываемые когда-то шрамы. — Что такое? У тебя опять встал? — Нет, мне больше нечем уже кончать. Кажется, сила гармонии вытесняет афродизиак. — Авантюрин хмурится и слепо рассматривает комнату, будто бы не узнаёт место, где он сейчас находится, и происходящее в целом. — Плывёт всё перед глазами. — Я дам тебе обезболивающее, чтобы ты не двинул кони где-нибудь, и иди скорее дальше исполняй свой план. Рацио порывается встать с кровати, но с губ срывается тихий мучительный стон. Поясница простреливает острой болью, а в области бёдер всё горит. Авантюрин тихо хихикает. — Вам противопоказаны лишние телодвижения, док. — С удовольствием отлежусь в кровати денёк-другой. — Веритас берёт со своего рабочего стола какую-то колбу с головой Совы и передаёт Авантюрину. — Берегите себя, картёжник. Авантюрин принимает из рук неожиданный подарок и бегло его осматривает. Сердце ему подсказывает, что открывать это нужно не здесь. Он быстро клюёт Рацио в губы и исчезает в ванной. Веритас падает на мокрую постель, старается лечь на более-менее сухую сторону и прикрывает веки. Дверь номера хлопает под его размеренное сонное дыхание. Они точно будут должны потом обсудить эту ситуацию.