Я — космос, а вы – всего лишь звёзды

Кровь... Мерзкая кровь... Серп далёкой луны тускло освещает дрожащие руки. Они будто просто накрыты багровой бязью, а не испачканы. Из-за полуопущенных ресниц сияют фосфорическим блеском небесного цвета глаза. Это и есть состояние выжившего из ума? Или обыкновенное для тебя и меня безобразное чувство? Как его там называют?.. А, ну конечно!

Боязнь осуждения.

***

Не так давно Лэнс обнаружил, что маниакальная страсть к тому, чтобы каждая вещь имела своё место, а каждое дело — своё время, вовсе не была заслугой его парадигмального ума. Для сокрытия беспорядочности своей натуры он сделал из этого самую настоящую систему. Понять его мне не составляет и малейшего труда. Да я и сам такой. Как-никак, это практично и удобно. Окружающие нас люди могут довольно долго искать, к чему бы прицепиться, дабы подкормить своё раздутое эго. Поэтому, как и он, я стараюсь заботиться о структуре своего личностного положения. Тему бы чего ещё такого поднять... Чего-то не слишком провокационного? Чтобы это ни в коем случае не наводило вас на безрадостные ассоциации, или же... самое время именно такое и пообсуждать? Общеизвестно: у каждого есть свои секреты. Если не лезть в чужие, не будут тронуты и твои. Хоть это и не всегда работает по такому — единому и верному — принципу, Краун его придерживается. И если опустить факт о моём коварном природном любопытстве, то я, в общем-то, тоже. Ведь нередко наши тайны — это разного рода переживания. О семье, учебе, социальном статусе, роли в обществе и прочем. На чьё-то замалчивание таких вот личных тревог по праву не следует томить душевных обид. Как и выяснять всё интересующее под предлогом «мне нужно знать» и идти напропалую. Это только покажет ваш незрелый характер и отсутствие понятия всякой нравственности. Но, возможно, при рассмотрении конкретно утаённых интересов, что-то в изначальном смысле самого секрета и меняется. Ведь утаёнными они могут быть далеко неспроста.

***

— Гравиол. Лэнс прижимает придурка-Дота к земле, кастуя абсолютно привычное, не самое манозатратное заклинание. Ему, вероятно, хотелось бы, чтобы тонкая кожа этой красной тупой головы уже, наконец, лопнула под напряжением от одного-единственного произнесённого им магического слова. Чтобы тело и меченое лицо, расползаясь, начали обильно покрываться ярко-фиолетовыми пятнами, подчиняясь кожным разрывам. Всё равно через какое-то время Барретт бы исцелился, воспользовавшись активацией Креста Гнева, окреп и встал на ноги (иначе какой из него маг). И уже точно не дал бы Лэнсу никакую фору, навсегда запомнив, кого лучше не недооценивать в его присутствии. Крауну безмерно хотелось бы всего вышеперечисленного. Только вот заклинание он использует нарочито для этого неподходящее. — Глупец. Первым, кто всухую проиграет в настоящей схватке со мной, будешь ты, Дот. Им же и навсегда останешься. Двурядный отменяет «Гравиол», убирает палочку за пазуху и отворачивается с самым изысканным пафосом. Ответный удар не заставляет себя долго ждать, и ему даже как-то грустно от чужой предсказуемости. — Когда знаешь всё наперёд, рано или поздно становится так же скучно, как играть в шахматы, не понимая правил, — вслух договаривает самому себе Лэнс за секунду до того, как стена пламени встречается с силой его гравитации. В этом мире всегда есть победитель и проигравший. И кому, как не нам, знать об этом?

***

Блеск, подобный блеску гладкой стали, ослепительный, но холодный. Взгляд Мэша — непродолжительный, но проницательный и тяжёлый. Солгу, если попытаюсь сказать, что только Лэнсу это кажется довольно странным. — Хрустальный шар, говоришь... — Да, помогает разнолинейным магам в осуществлении предвидения. При направлении в него даже небольшого потока маны, можно обзавестись способностью видеть события ближайшего будущего. — Ма... А... ны... Э-э... — Лэнс!.. А нельзя было как-то попроще?! — Финн вскакивает со стула, подлетая к перегруженному информацией Мэшу. — Это самое доступное объяснение из всех возможных. — Тебе так кажется, потому что ты — книжный червь, — встревает в беседу Дот, откусывая за раз половину яблока. — Ха? Если бы ты учился выше, чем на оценку «удовлетворительно», то хотя бы понял, кем меня сейчас назвал. — Да хватит вам! Закипающие от злости и уже чуть ли не залезающие друг на друга адлеровцы синхронно обращаются на высокий, но не без того требовательный голос Эймса. — Слушайте, — начинает пришедший в себя Бёрндэд, — Получается, с помощью этой шаровидной стекляшки можно быстрее всех узнать.... о свежей партии профитролей в уличном ларьке? Три пары удивлённых вопросом глаз одновременно закатываются под самые веки. — Мэ-эш... — Боже...

Кстати, а где Лемон-чан?

***

Когда-нибудь все научатся находить равновесие между страстью и равнодушием. Между пониманием и принятием. Между обычной тайной и сокрытием конкретного. Мы знаем, это произойдёт очень не скоро. Но однажды всё точно изменится. Кровь... Сладкая кровь... Будто вычерченная умелой рукой чёткая окружность близкой луны ярко освещает подрагивающие пальцы. Они замарались, но только слегка, капаясь в вязком чернозёме у подножия старой ивы. Из-за полуопущенных ресниц мерцают опаловым блеском небесного цвета глаза. Это и есть состояние выжившего из ума. Обыкновенное для тебя и меня безобразное чувство. Как его там прозвали?.. А, ну как же я мог забыть!

Заветная боязнь осуждения.​