Сынмин заканчивает свою учебу поздно вечером.
Ему пришлось задержаться в библиотеке, чтобы получить доступ к ограниченной литературе университета, и теперь его доклад получит все десять баллов с лихвой – Сынмин уверен. Он не торопится, когда выходит на улицу, вдыхая прохладный воздух и пытаясь согреть ладони своим дыханием, и ему нравится мысль, что он может пройтись до квартиры пешком. Здесь не так далеко, да и прогулка определенно пойдет на пользу его уставшему мозгу. К тому же, сегодня Сынмину не надо сломя голову бежать на работу, так что он может потратить немного времени на себя. Он отправляет короткое сообщение
«Буду через час» своему парню, и прячет руки глубже в карманы пальто.
Ему нравится этот прохладный вечер.
Ему нравится поблескивающее над ним небо.
Сынмин возвращается в квартиру чуть быстрее, чем планировал, потому что на улице внезапно начинается дождь, а он утром даже не взял с собой зонт. Сынмин спешит домой, перепрыгивая через быстро образующиеся лужи, и ему хочется прикрыть голову своей сумкой, но там внутри –ценный и дорогой планшет, а у Сынмина пока нет денег покупать новый, так что он прячет сумку под своим пальто. Сынмин долетает до квартиры за рекордных пятнадцать минут, и стряхивает с себя капли воды перед тем, как войти, но у него
уже плохое предчувствие.
Он прикладывает ключ-карту к двери, проходя в небольшую, но уютную квартиру, и его взгляд цепляется за две разбросанных пары обуви в коридоре.
Реджун – его парень, с которым они вместе вот уже как несколько месяцев – никогда не отличался особой чистоплотностью, даже если Сынмин просил его соблюдать хотя бы минимальный порядок. Так что такое зрелище, как разбросанная обувь не была уже чем-то новым, пусть все еще и раздражала Сынмина, выводя его из себя. Сынмин хмуро разглядывает светлые кроссовки, не припоминая, чтобы у кого-то из них была такая пара обуви, а потом чей-то громкий стон возвращает его в реальность, расставляя все по местам.
Сынмин любит порядок.
Но даже так, он не заморачивается над этим, когда идет в своих грязных, промокших насквозь туфлях прямо в спальню – их с Реджуном спальню. Он уже знает, что увидит там, потому что характерные шлепающие звуки и стоны становятся громче с каждым его шагом, но ему почему-то невероятно хочется посмотреть на лицо Реджуна, когда он поймет, как сильно проебался.
Опять.
Сынмин открывает дверь спальни, сразу цепляя взглядом разбросанную повсюду одежду, и конечно же видит самозабвенно трахающуюся на их кровати парочку. Сынмин скрещивает руки на груди, устало качая головой – и вот он снова здесь. Снова ловит своего парня на измене с новым симпатичным смазливым мальчишкой, снова чувствует себя единственным здравомыслящим человеком в их паре. Изменять Реджун начал чуть ли не с самого начала их отношений, но Сынмин почему-то каждый раз, как безвольная тряпка, давал ему шанс, когда тот с подарками и цветами на коленях просил прощения.
Может быть, Сынмин просто слишком боится одиночества.
Его, наконец, замечают.
Реджун вздрагивает, едва увидев Сынмина на пороге спальни, и тут же стаскивает с себя ничего не понимающего парнишку, тщетно пытаясь прикрыться одеялом.
– Хоть бы дал ему кончить. – Сынмин фыркает, когда парень издает невольный протестующий стон, прежде чем заметить его, и ему даже становится смешно с того, как тот округляет свои большие оленьи глаза – одна из общих черт всех любовников Реджуна.
У Сынмина нет таких глаз.
– Детка! – взгляд Реджуна мечется по комнате, старательно избегая внимательного уставшего взгляда Сынмина, и Сынмину даже интересно, какое оправдание он найдет себе в этот раз. – Как… Как давно ты здесь? Я думал, ты вернешься через час, ты же писал мне… Я…
– Достаточно.
Сынмин тяжело вздыхает. Ему не хочется разводить драму и тратить нервы на этого придурка, да и притихшего мальчика даже немного жаль – тот вряд ли знал, что Реджун уже состоит в отношениях, когда соглашался весело провести с ним время. А если и знал, вина тут только Реджуна.
– Меня от тебя тошнит. – Сынмин качает головой, проходя в спальню, чтобы сменить свою университетскую форму на более комфортную и привычную ему одежду, и он бы даже посмеялся над комичностью всей этой ситуации, но это никаким боком не смешно. – Знаешь, я долго думал над этим, Джун. Над нашими отношениями и моими чувствами к тебе. Думаю, пора, наконец, разбежаться.
– Но, детка… – Реджун вскакивает с постели, кажется, напрочь забыв про тот факт, что он все еще голый, и Сынмин задается вопросом, как вообще мог начать встречаться с кем-то вроде него.
– Молчать. – он не дает ему вставить и слова, оборачиваясь и швыряя в него свою снятую пропотевшую университетскую рубашку. Пуговицы удачно стучат о зубы Реджуна, и тот растерянно замолкает, виновато глядя на Сынмина. – Даже не пытайся открывать свой рот после того, что я только что видел. – добавляет он, пригрозив тому пальцем. – Твои измены меня порядком достали, ты ведешь себя незрело. И я тебя не люблю, больше нет. Да и не думаю, что когда-то любил.
Реджун не отвечает на это – позорно молчит, но Сынмин даже рад. Он не хочет слушать его оправдания и глупые извинения. Потому что если Реджун снова откроет рот, Сынмин боится, что не сдержится и врежет ему, не пожалев своих аристократически тонких пальцев.
– И я больше не хочу тебя видеть. – Сынмин добавляет, меняя классические брюки на теплые, комфортные спортивные штаны, будто ведет светскую беседу, а не разрывает токсичные отношения. – Ни сейчас, ни когда-либо еще. Я собираюсь к Феликсу, переночую у него, а у тебя есть ночь на то, чтобы собрать свои вещи и покинуть мою квартиру. – говорит он, ища свой рюкзак, чтобы собрать необходимые для ночевки вещи.
– Детка, давай поговорим. – Реджун просит, почти подлетая к нему, чтобы взять за руку, но Сынмин брезгливо отстраняется. Ему становится мерзко от одного только присутствия своего теперь уже бывшего парня. – Ты не можешь вот так все разрушить!
– Ты сам все разрушил, Джун. – Сынмин вздыхает, словно Реджун был для него глупым несмышленым ребенком, и вырывает свою ладонь из цепких потных пальцев. – Когда ты уже поймешь это? Я все сказал. Это мое окончательное решение.
Он движется к выходу из спальни, прихватив свой ноутбук и собранный наскоро рюкзак, но на полпути вдруг останавливается, переведя взгляд на незнакомого парнишку, который до сих пор ошарашенно молчал.
– У него, кстати, без таблеток не стоит. – говорит вдруг Сынмин, ткнув большим пальцем за спину, где замер голый Реджун, и что ж, это была самая приятная часть этого вечера. Он выходит, не забыв забрать с собой запасной ключ-карту, чтобы у Реджуна не было возможности вернуться, и набирает номер Феликса.
Феликс принимает его в свою комнату без лишних вопросов, с порога выслушивая, какой же Реджун козел, и подтверждая каждое сынминово слово.
Реджун действительно козел – Феликс говорил Сынмину это еще до того, как тот влип в эти безнадежные отношения, и сейчас он рад, что Сынмин наконец нашел в себе силы порвать с этим эгоистом. Сынмин в глазах Феликса – ангел, больше всех на свете заслуживающий любви и мягкой заботы, а Реджун определенно не тот, кто готов дать ему это. Сынмин умный – один из лучших студентов не только своего направления, но и всего университета, Сынмин сильный – он работает не покладая рук, чтобы оплатить свою учебу, Сынмин потрясающий – самый потрясающий и понимающий друг из всех, что только были у Феликса. А что Реджун?
– Он недостоин тебя, детка. – Феликс говорит то же, что говорил всякий раз, когда Сынмина снова начинал жаловаться на своего нерадивого бойфренда. – И ты это знаешь.
Сынмин знает.
Но может быть, ему действительно немного больно.
Может быть, он даже плачет у Феликса на коленях, пока тот гладит его волосы, с легкой улыбкой расчесывая пальцами спутанные пряди и напевая незнакомую Сынмину мелодию.
Может быть, после этого Сынмин чувствует себя чуть лучше.
– Я потревожил тебя? – он хрипло спрашивает, внезапно вспоминая, который сейчас час – ему не следовало так бесцеремонно заваливаться к Феликсу в общежитие в такое время. Но Феликс лишь качает головой, протягивая ему стакан воды, чтобы Сынмин почувствовал себя лучше и окончательно успокоился.
– Все в порядке, Сынминни. – говорит он, усаживаясь рядом с другом, чтобы подставить ему свое плечо, если вдруг Сынмин снова захочет поплакать. Но Сынмин больше не собирается убиваться по этому придурку. – Я рад, что ты пришел ко мне. Мы так редко видимся из-за учебы в последнее время! Ты постоянно в делах, еще и работа… Не пора ли взять перерыв?
– Не могу… – Сынмин вздыхает, опуская взгляд на стакан – ему действительно жаль, что он не может проводить с Феликсом больше времени. – Скоро экзамены, я должен учиться усерднее. И я не могу бросить работу – мне все еще нужны деньги, чтобы оплатить следующий семестр.
Феликс вздыхает, но ничего не говорит.
Он знает, как нелегко приходится Сынмину – тот вынужден в одиночку тащить на себе и учебу, и работу. У Сынмина богатая семья – свой элитный бизнес, крутые апартаменты, много денег и все в том же духе. Но никто из семьи не стал помогать ему после того, как Сынмин отказался быть преемником этого самого элитного бизнеса. Сынмин покинул родительский дом так же, как его старшая сестра, чтобы осуществить свою мечту и стать музыкантом, пусть это и не то, чего хотела семья. Но стоит хотя бы поблагодарить его дедушку – он прикупил Сынмину скромную, но уютную квартирку, вручив как подарок на день рождения.
Это радует.
Сестра Сынмина не так богата теперь, когда живет и работает сама по себе, и тех денег, которые она присылает младшему брату, все равно было недостаточно, чтобы оплатить учебу. Именно поэтому Сынмин устроился работать в местной круглосуточной кофейне. Работа несложная, но пахать по ночам становится все труднее с приближением экзаменов – Феликс не помнит, когда Сынмин нормально спал и хорошо кушал в последний раз. А если учесть тот факт, что Сынмин выполняет задания сокурсников, чтобы получить еще немного денег, определенно не красит всю общую картину.
– Все, хватит киснуть. – Феликс тянет Сынмина на себя, когда гениальная идея посещает его гениальный мозг, и на его лице появляется хитрая, не предвещающая ничего хорошего, улыбка. Кажется, он знает, как отвлечь Сынмина от этого ублюдка и напряженных рабоче-учебных дней. – Давай, Сынмин-а, подъем! Тебе нужно развеяться в свой единственный выходной.
– Я не хочу никуда идти. – Сынмин стонет, уже предполагая, что мог бы задумать его неугомонный друг, но Феликса его нытье, само собой, не останавливает.
– Ничего не знаю. – он решительно качает головой, заставляя Сынмина подняться, и кладет руки на его плечи, коротко встряхивая. Сынмин слышит, как щелкает его челюсть. – На шестом этаже прямо над нами сегодня нехилая вечеринка. Я слышал, будет много студентов постарше. – добавляет Феликс, и его глаза озорно загораются. – Найдешь себе кого-нибудь, отвлечешься, слышишь?
– Мне нечего надеть. – Сынмин предпринимает еще одну очевидную попытку откосить. – Посмотри, в чем я пришел. И я не взял ничего подходящего с собой. – добавляет он, сделав свои самые щенячьи глаза. Он бы остался у Феликса на ночь, уютно посмотрел бы с ним фильм и поел бы вредной еды вместо того, чтобы переться на непонятную мутную вечеринку студентов. Обычно Феликс потакает ему во всем, но почему-то именно сейчас щенячьи глаза подводят Сынмина.
– Возьмешь что-нибудь из моих вещей. – Феликс остается непреклонен, качая головой и хлопая друга по плечу. – Я найду тебе подходящие вещи.
– Да они не могут быть подходящими! – Сынмин почти скулит от безысходности, и он не понимает, когда Феликс вдруг стал таким бессердечным. – Я выше тебя, мне все твои футболки как топы!
– Тем лучше. – Феликс хищно улыбается, ныряя в свой шкаф, чтобы найти что-нибудь красивое и нарядное, и Сынмин с ужасом наблюдает, как тот выуживает из недр полок непонятные рваные, сетчатые и цветастые тряпки.
– О боже…
Сынмин стонет, когда Феликс злорадно подкрадывается к нему со всей этой нелепой кучей одежды, и прийти сюда уже не кажется ему хорошей затеей.
Он смотрится в зеркало, пытаясь понять, как он позволил Феликсу нацепить на себя
это.
Черные просторные джинсы, рваные на бедрах до самых колен (Сынмин надеется, что в этих дырах, не дай боже, засветятся его трусы), прозрачная черная рубашка, не скрывающая абсолютно
ничего, и как следствие этого – тонкая черная майка, больше похожая на топ, которую Сынмин чуть ли не на коленях уговорил Феликса позволить ему надеть под рубашку, чтобы лишний раз не светить телом. У Сынмина нет комплексов по поводу своей фигуры – он знает, что выглядит неплохо – но демонстрировать ее совершенно незнакомым людям совсем не в его стиле.
– Не дергайся. – Феликс ворчит, цепляя на Сынмина кучу блестящих позвякивающих украшений, и он, кажется, наслаждается процессом его одевания больше, чем тем фактом, что они куда-то идут. Что ж, не зря же Феликс учится на направлении имиджа и моды. – Хоть бы уши проколол… Сережки отлично бы подошли к образу.
– Это не в моем вкусе. – Сынмин бубнит, почесав мочку уха, и Феликс фыркает, но все равно цепляет на него крупный кафф. – Ай!
– Сказал же, не дергайся. – тот отходит, чтобы посмотреть на проделанную работу, и расплывается в широкой самодовольной улыбке. – Ну, секс… Повернись, дай посмотреть!
Сынмин закатывает глаза, скрещивая на груди руки, но слушается, медленно поворачивается на все триста шестьдесят, чтобы Феликс мог осмотреть его со всех сторон и выявить возможные
«недочеты, которые требуют правок, Сынмин, ты просто не понимаешь!»
– Ах, ты выглядишь просто невероятно, Сынминни! – Феликс довольно хлопает в ладоши, еще раз оценивающе сканируя Сынмина с ног до головы. – Держись от меня подальше на вечеринке, если я напьюсь, а то я тебя сам где-нибудь разложу. – дразнит он, чтобы поднять Сынмину настроение.
– Очень смешно. – Сынмин язвит в ответ, но ему нравится видеть, как Феликс счастлив, когда одевает его так, как ему хочется.
Сынмин на самом деле редко соглашается на это. Феликс не раз просил его побыть моделью для своих проектов, нахваливая его рост и худобу, но столько же раз получал отказ – Сынмину это чуждо. Ему нравится носить комфортные вещи, простые и удобные, а для Феликса одежда – искусство на грани ненормального. Они разные в этом плане, но сейчас Сынмину приятно осознавать тот факт, что он сделал Феликса таким сияющим и счастливым.
– Подожди меня. Я оденусь, и будем выдвигаться.
Сынмин не слишком уверенно следует за Феликсом на шестой этаж по лестнице.
Уже на подходе к нужному этажу слышна музыка и разговоры людей – у Сынмина странно дергается глаз, когда он видит толпы студентов в коридоре, и ему уже хочется повернуть обратно. Он ловит на себе несколько заинтересованных взглядов, и наверное, не стоило позволять Феликсу наносить на него макияж перед самым выходом. Сынмин знает, что его ярко-красные губы теперь выглядят еще больше обычного, и это немного смущает.
– Разве шум не беспокоит остальных? – он спрашивает у Феликса, стараясь перекричать музыку и голоса людей. Сынмин не может поверить, что вечеринка занимает весь чертов этаж этой части общежития.
– Здесь никого нет! – Феликс так же кричит в ответ. – Юмин – хозяин вечеринки. Он сын какой-то крупной шишки, поэтому все эти комнаты принадлежат ему, он вроде даже за них платит. – поясняет он. – Тут часто такие тусовки. Жаль, ты съехал. – Феликс смеется, хватая Сынмина за руку, и утягивает его прямо в гущу людей.
Комнаты действительно были свободны – никаких соседей, кроме тех, что этажом ниже. Сынмин замечает, что вся основная масса людей скопилась в длинном и просторном коридоре, и им с Феликсом кое-как удается протиснуться сквозь толпу за выпивкой. Комнаты настежь распахнуты, чтобы было больше пространства для гостей, а мебель из них частично вынесена в коридор для большего удобства. Закрыты лишь несколько – те, которые
«можно на время арендовать у Юмина, если хочешь потрахаться», как сказал Феликс.
Сынмину здесь не особо нравится – если уж на то пошло, ему в целом не нравятся шумные и людные места. Но Феликс всовывает ему в руки пластиковый стаканчик с соджу, и вроде как, все кажется не таким уж плохим.
– Пей! – Феликс подносит стакан к его губам, заставляя выпить все до дна, и Сынмин даже не сопротивляется, когда Феликс вливает алкоголь в его рот. Он закашливается, ругая друга за то, что тот так нагло спаивает его, но Феликс лишь смеется в ответ, наливая ему еще, и на этот раз – полный стакан.
Один глоток, другой, третий – и Сынмин больше не находит эту вечеринку настолько отвратительной.
Все начинается так.
Он сидит в одной из просторных комнат, отдыхая от шума в коридоре, когда на вечеринке появляются
они.
Два парня крепкого телосложения – необычно крепкого для таких обычных корейцев, как Сынмин и многие остальные на вечеринке. Они идут рядом, о чем-то переговариваясь и смеясь, и у них тоже эти дурацкие красные пластиковые стаканчики в руках – не то чтобы Сынмин пялился на их руки, но его действительно привлекли крупные мышцы и заметно выделяющиеся на них вены.
– Кто это? – он спрашивает, толкая сидящего рядом с ним Феликса, и тот ненадолго отвлекается от общения с какой-то эпатажной девушкой, чтобы повернуться туда, куда указал ему Сынмин.
– О. – он многозначительно приподнимает брови, переводя взгляд на Сынмина. – Это Чанбин и Чан, старшие. Ты не слышал о них? Чан, как и ты, с музыкального.
Сынмин кивает – он слышал о Чане, пусть никогда и не был знаком с ним лично.
Чан учится с ним на одном направлении – музыка, и он один из лучших студентов, которых преподаватели нахваливают на каждом занятии и ставят младшим в пример. В этом году Чан заканчивает обучение, но даже так у него уже есть несколько десятков записанных треков и нехилая фанбаза. Сынмин даже добавил себе несколько песен в плейлист. А еще он знает, что Чан уже дает концерты в клубах Сеула и других городов Кореи.
– А это Чанбин, его парень. – Феликс указывает на идущего рядом с Чаном парня покрупнее, и даже, кажется, облизывается, заставляя Сынмина закатить глаза. – Он вроде с инженерного… Или нет? Я не так много знаю о нем, но они не так давно стали встречаться. Самая обсуждаемая пара нашего университета! Не могу поверить, что ты не слышал о них.
Сынмин пожимает плечами – он действительно этого не знал.
Но что-то в этих парнях заинтересовало его – Сынмин никогда не замечал в себе слабость к накаченным парням, его прежние бойфренды были обычными, чаще такими же худыми, как он. Но Чан и Чанбин кажутся ему довольно горячими.
Или он просто слишком пьян.
Сынмин решает не думать об этом и еще немного выпить. Феликс вдруг замечает в толпе знакомое лицо – кажется, Минхо с танцевального, и оставляет Сынмина одного, попросив подождать его несколько минуток. Сынмину не нравится такой расклад – он не хочет оставаться один среди толпы незнакомых ему людей, но сейчас у него банально нет выбора. Он вертит головой, пытаясь найти один из многочисленных столиков с алкоголем, но в этой комнате их, кажется, уже нет. Сынмин встает, двигаясь к выходу в коридор, и машет рукой Феликсу, на автомате выцепившего его взглядом.
«Я ненадолго» – говорит он одними губами, приподняв свой полупустой стакан, и Феликс отпускает его, коротко улыбнувшись.
Сынмин забредает в одну из открытых комнат, втягиваясь в гущу танцующих людей – музыка здесь будто звучит громче, чем в других местах.
Свет приглушен, только цветные огни мелькают в полутьме, отражаясь на потолке и стенах, и Сынмин не может даже различить лица людей в такой освещении и шумной толпе. В его голове приятно пусто – ни одной мысли – и Сынмину внезапно тоже хочется танцевать. Он тянется к центру, поближе к музыке, и начинает плавно покачиваться ей в такт. Это здорово и легко, Сынмин приподнимает свой стакан повыше, чтобы не расплескать остатки соджу, и закрывает глаза, полностью отдаваясь своему телу. Украшения на нем звенят, он слышит, как они соприкасаются, а несчастная майка под рубашкой задирается, обнажая тонкую полоску живота – Сынмину нравится чувствовать себя таким раскрепощенным и впервые свободным.
Он не знает, сколько танцует там, потерявшись в музыке и собственных чувствах, но он быстро возвращается в реальность, когда кто-то начинает тереться о его тело сзади и дышать в его ухо.
– Ты симпатичный.
Сынмин оборачивается, цепляя взглядом какого-то незнакомого ему парня, и хмурится – что-то в нем напомнило о Реджуне. Может, разрез глаз, или это наглое выражение его лица, когда он смотрит на Сынмина так, будто уже уверен в том, что у него есть стопроцентный шанс.
– Отвали.
Сынмин отталкивает парня от себя, и соджу все же выливается из его стакана на пол. Это раздражает – Сынмин просто хотел отдохнуть и расслабиться, не имея дела со всякими придурками, но что теперь? Наверное, стоит вернуться к Феликсу.
Он движется к столику с напитками, и ему просто хочется выпить немного воды, чтобы утолить жажду и смочить пересохшее горло.
В комнате ужасно душно.
Сынмин наливает себе полный стакан холодной воды, когда рядом с ним мелькает чья-то фигура.
Сынмин поворачивается слишком резко и слишком неуклюже покачивается – выпитый алкоголь дает о себе знать – и немного воды из его стакана выливается на странного незнакомца раньше, чем Сынмин успевает это предотвратить. На черной футболке напротив появляется внушительное мокрое пятно.
– Прошу прощения. – Сынмин говорит, пытаясь выцепить поплывшим взглядом бумажные салфетки, и когда находит их, тут же комкает их в кулаке, прежде чем прижать к футболке все еще стоящего перед ним парня.
«У него большая грудь…» – почему-то проносится в голове Сынмина. Он скользит взглядом от груди к плечам, отмечая их внушительные размеры, а потом до него, наконец, доходит.
Черт.
– Все в порядке. Это просто вода, не беспокойся. – говорит
тот самый парень, коротко, но вполне дружелюбно улыбаясь, когда Сынмин вскидывает на него удивленный взгляд. – Можешь даже не оплачивать химчистку.
Чанбин – кажется, так Феликс назвал его.
Сынмин гудит что-то невнятное в ответ, извиняясь еще раз, и подтягивает свой стакан ближе, просто чтобы быть уверенным, что ничего не случится снова. Чанбин почему-то все еще стоит рядом с ним, откровенно рассматривая его наряд, украшения и макияж. Сынмин чувствует себя странно.
– Мне понравилось, как ты танцевал. – говорит Чанбин, небрежно опираясь на столешницу, будто давая понять, что не собирается уходить, и его глаза снова оценивающе пробегаются по образу Сынмина. Цепляют каждую деталь, будто запоминая, и немного задерживаются на худых бедрах, виднеющихся из рваных дыр его широких джинсов. – Первый раз здесь? Я раньше тебя не видел, хотя частенько зависаю тут. Юмин – мой хороший друг.
– Первый раз. – Сынмин кивает, делая еще несколько больших глотков воды, будто надеясь, что это поможет ему протрезветь, и он не знает, почему так нервничает.
– Хочешь потанцевать еще? – улыбка снова появляется на лице Чанбина, когда он кивает в сторону импровизированного танцпола, но почему-то выражение его лица не кажется Сынмину омерзительным, как было с тем парнем чуть ранее. – Со мной?
– Разве твой парень не будет против? – Сынмин язвит, не до конца улавливая, к чему тот ведет, но он уже в шаге от того, чтобы согласиться. Чанбин вдруг смеется.
– Чан? – задумчиво тянет он, сократив расстояние между ними в один широкий шаг. Его губы оказываются в опасной близости от уха Сынмина. – Он любит шоу.
Сынмин шумно сглатывает, отчего-то покрывшись мурашками, и странная волна возбуждения царапает его живот, когда Чанбин отстраняется и снова улыбается ему. Он вдруг чувствует на себе чей-то пристальный взгляд, но не сразу может найти его обладателя – особенно когда Чанбин ловко забирает из его рук стакан, оставляя его на столе с выпивкой.
– Пойдем.
И Сынмин почему-то не может сопротивляться, когда Чанбин аккуратно обхватывает его талию и тянет в толпу танцующих людей.
Музыка все еще громкая, а Сынмин все еще пьян – может быть, ему слишком нравится внимание Чанбина, но он снова танцует. Сначала несмело, будто чего-то стесняясь, но затем уверенней. Алкоголь делает свое дело, и уже через какие-то несколько жалких минут Сынмин не отдает отчет своему телу, слишком соблазнительно даже для него извивающимся под музыку. Он чувствует, как Чанбин кладет ладони на его талию, подходя к нему сзади, как мягко, но уверенно сжимает его тело, двигаясь вместе с ним, и этого достаточно, чтобы Сынмин расслабился, уронив затылок на его сильное плечо. От Чанбина приятно пахнет одеколоном, и Сынмин нравится чувствовать его запах так близко.
– Смотри. – Чанбин шепчет ему на ухо, почти касаясь его губами, и Сынмин, кажется, даже коротко стонет, прежде чем послушно поднять голову.
Прямо напротив него, всего в нескольких метрах среди танцующих людей он внезапно видит Чана. Тот сидит в небольшом кресле, расслабленный и уверенный, качая в руке свой стакан с алкоголем, а его глаза намертво прикованы к танцующей паре. Сынмин почти забывает, как дышать, и о боже, Чан выглядит
так горячо, что будь Сынмин девушкой, он бы давно намок.
Они встречаются глазами.
Сынмин не может отвести взгляда от блестящих в полутьме, потемневших глаз Чана – они словно прожигают в нем дыру. Что ж, это вполне объяснимо – в конце концов, Сынмин на его глазах танцует с его парнем. И наверное, пора заканчивать весь этот цирк, но Сынмин почему-то не может перестать пялиться на Чана и танцевать, прижимаясь к разгоряченному телу Чанбина. Черт возьми, ему нравится это внимание двух невероятно привлекательных парней.
Чанбин вдруг прижимается губами к его шее, отмечая ее поцелуем, и Чан встает в ту же секунду, бросая стакан с недопитым соджу. Сынмин не успевает даже сориентироваться, как тот уже оказывается прямо перед ним.
Смотрит, разглядывая его с ног до головы, будто ценную диковинку, изучает, отмечая каждую мелочь, а потом вдруг кладет руки на его талию, прямо рядом с чанбиновыми, и начинает тоже двигаться в такт музыке и их качающимся телам. Сынмин чувствует жар, исходящий от двух парней, бесцеремонно зажавших его, но ему ужасно нравится это чувство. Он опускает голову обратно на плечо Чанбина, обхватив шею Чана руками, и позволяет им и музыке подхватить себя, снова расслабляясь. Он чувствует, как ладонь Чанбина спускается с его талии на бедро, касаясь кожи сквозь разрезы джинсов, ощущает, как пальцы Чана забираются под его рубашку и майку, мягко оглаживая живот.
– Давай заберем его, хен? – Сынмин смутно слышит голос Чанбина сквозь музыку и прочие разговоры, но он чувствует, как раскатисто смеется в ответ Чан. Почему-то это возбуждает, и он тянется к старшему, утыкаясь носом куда-то в его шею. Сынмин прогибает поясницу, дразняще прижимаясь задницей к крепким бедрам и животу Чанбина, и тихий рык служит ему ответом.
– Он совсем не соображает. – Чан качает головой, с легкостью удерживая на себе вес Сынмина, и Чанбин заметно сдувается.
– Но я очень его хочу.
Сынмин поднимает голову, встречаясь взглядом с Чаном, и в его горле внезапно становится сухо, когда он видит перед собой влажные, блестящие от слюны и алкоголя губы Чана.
– Вы хотите заняться со мной сексом? –спрашивает он, не представляя, откуда в нем вдруг взялось столько смелости, а затем поворачивается к Чанбину, снова бесцеремонно оглядывая его мускулы. Что ж, Сынмин не подозревал, что эта парочка захочет себе в постель третьего, но если ему предоставляется такой вкусный шанс провести с ними ночь – он не собирается отказываться. – Нужно взять комнату у Юмина.
– Ты пьян. – Чан говорит, качая головой, но в противовес свои же словам, сжимает талию Сынмина чуть сильнее. – Мы не собираемся пользоваться тобой. Даже если ты нам понравился, малыш.
– Я не настолько пьян. – Сынмин отзывается, и ему действительно ужасно хочется с ними переспать. Он не поклонник свиданий на одну ночь, но что-то в этих парнях будит в нем невероятное желание. – Пожалуйста?
– Черт… – Чанбин стонет, вжимаясь бедрами в задницу Сынмина, и Сынмин уже чувствует, как сильно тот возбужден. – Он такой милый, хен. Мы обязаны его забрать.
– Как тебя зовут? – Чан спрашивает, обхватывая подбородок Сынмина рукой, и его большой палец легко скользит по его губам, смазывая яркую помаду.
– Разве это важно? – Сынмин язвит, заставляя их обоих коротко хмыкнуть, но пусть так, он действительно не собирается представляться тогда, когда их встреча будет всего на одну ночь. – Так вы будете брать комнату или нет?
– Нет. – Чан решительно качает головой, а затем на его губах появляется хитрая улыбка. – Наша квартира будет получше.
Сынмин едва успевает неуклюже отписаться Феликсу, что позвонит ему утром, как его уже вжимают в дверцу дорогой, элитной машины.
Он стонет, когда Чанбин кусает его шею, не переставая исследовать руками его тело, и выгибает спину, чтобы прижаться еще ближе к нему. Чан рядом негромко смеется над их нетерпеливостью, когда снимает с машины блокировку и открывает для них заднюю дверцу, и Чанбину не требуется много времени, чтобы утащить Сынмина за собой. Кажется, он более возбудимый из них двоих, но что ж, Сынмину нравится этот легкий контраст между контролирующим себя Чаном и несдержанным Чанбином. Старший сажает его на колени, прижимая к своей крепкой груди, и Сынмин снова едва слышно стонет, когда заметно затвердевший член в его джинсах касается такого же твердого члена в джинсах Чанбина. Он никогда не был так возбужден от одних только прикосновений.
Чан садится за руль, и машина трогается с места.
Сынмин почти плавится в руках Чанбина, позволяя его ладоням блуждать по своему телу, и ему нравится, как бережно тот обращается с ним, даже несмотря на свое очевидное желание. Пальцы старшего ловко справляются с пуговицами на прозрачной рубашке Сынмина, забираются под майку, оглаживая худое дрожащее тело, и цепляют затвердевшие соски, сжимая и скручивая.
– Черт, хен… – Сынмин скулит куда-то Чанбину в ухо, роняя голову на его плечо, и смех Чанбина и Чана приятно отзывается в его голове, глуша едва слышную музыку в салоне автомобиля.
– Чанбин-хен. – говорит негромко Чанбин, поднимая взгляд на окрашенное удовольствием лицо Сынмина. – Зови меня так. А это… – он указывает кивком на Чана, увеличивающего скорость машины с каждой секундой. – Чан-хен. Я хочу, чтобы ты кричал наши имена, когда будешь кончать, малыш.
Сынмин содрогается от возбуждения, царапнувшего низ его живота после слов Чанбина, и может быть, ему уже хочется как можно скорее добраться до квартиры. Потому что еще чуть-чуть, и он точно взорвется.
Они едут не так долго, как Сынмин предполагал, но район, в котором они останавливаются, довольно элитный и заметно отличающийся от других – обычных, как у Сынмина. Чан паркуется, оставляя машину на платной закрытой стоянке, и уже через несколько минут оба парня зажимают Сынмина в лифте, вновь заводя его уверенными прикосновениями по всему телу. Сынмин стонет, вжимаясь в крепкую грудь Чана, пока Чанбин целует его шею сзади, но уклоняется от губ старшего, потянувшихся к его рту.
– Целовать… нельзя… – шепчет он срывающимся голосом, пытаясь перевести дыхание, но у него уже подкашиваются ноги и пустеет в голове. – Только не в губы.
– А ты недотрога, а? – Чанбин смеется, но тем не менее, они уважают его желание, и губы Чана падают на его подбородок и линию челюсти, оставляя мягкие, почти невесомые чмоки. Сынмин поднимает голову, предоставляя ему больше доступа, и Чан почти вгрызается в его шею, оставляя на ней ощутимый болезненный укус, который после ревностно зализывает.
Они заваливаются в квартиру как один большой и нелепый ком сплетенных конечностей, но Сынмин не жалуется – особенно когда его уверенно подхватывают на руки и несут в просторную красивую спальню. Сынмин думает о том, откуда у студентов столько денег на крутую машину и такую дорогую большую квартиру, но Чан опускает его на кровать, слишком бережно и аккуратно для незнакомца, и все мысли быстро покидают его голову. Сынмин тянет Чана на себя за воротник рубашки, нетерпеливо дергая пуговицы, чтобы поскорее снять ее, и ему нравится то, как Чан вжимается в него своими бедрами, давая почувствовать возбуждение. Чанбин рядом с ними снова негромко смеется, а когда Сынмин поворачивается к нему, у него буквально текут слюнки. Тот уже снял свою футболку – теперь его мышцы не были скрыты тканью, и черт возьми, Сынмин
хочет попробовать их на вкус.
– Давай позаботимся о тебе.
Чан и Чанбин необычайно нежны к нему, когда раздевают и подготавливают.
Их пальцы по очереди растягивают его, стараясь не доставить ненужной лишней боли, и они оба тратят на это столько времени, сколько никто никогда на Сынмина не тратил. Он извивается на бедрах Чана, издавая непонятные нуждающиеся звуки и царапая его грудь, его член течет от одних только пальцев в его заднице, и Сынмин боится, что кончит до того, как начнется все самое интересное. Он не касается себя, чтобы поддерживать возбуждение, как было у него с Реджуном – потому что в этом просто нет необходимости, но даже так ему кажется, что он не продержится долго.
Его рот занят толстым членом Чанбина, нахваливающего его, как послушного мальчика, Чан растягивает его нуждающуюся дырочку, касаясь чего-то глубоко внутри него, что заставляет Сынмина бесконечно скулить, но тем не менее, они оба говорят, что не будут рисковать и трахать его вдвоем – даже если Сынмин умоляет их об этом. Он сам двигает бедрами, насаживаясь на пальцы Чана, сам расслабляет горло, чтобы постараться принять Чанбина на всю длину, и ему так хорошо, что он готов умереть.
– Пожалуйста… пожалуйста…
– Тише, ангел. – мягкое мурлыканье Чана не помогает ему расслабиться.
Старшие быстро меняются местами, и теперь Сынмин неуклюже стоит на четвереньках – на дрожащих руках и ногах – давясь горячим членом Чана в своем горле и задрав задницу вверх, пока Чанбин готовится войти в него. Его кожа горит, все его тело усыпано яркими красными отметинами, а макияж уже давно поплыл и размазался, но это – последнее, о чем Сынмин сейчас хочет думать.
– Скажи, если будет больно. – Чанбин шепчет, оставляя невесомый поцелуй на его обнаженном плече, и что-то непонятное вдруг больно толкает Сынмина в грудь – Реджун никогда не спрашивал его о чувствах. Никогда не был так нежен к нему, как эти два незнакомых ему парня.
Чанбин, наконец, медленно толкается.
Сынмин чувствует, как его дырочка растягивается вокруг члена старшего, принимая его, но,
о боже, ему почему-то не больно. Он чувствует себя так, словно вот-вот расплачется – потому что никто прежде не был так внимателен и заботлив к нему – и Чан замечает это, вытаскивая свой член из его рта и давая Чанбину короткий знак остановиться. На мгновение в комнате становится тихо, и только сдавленное дыхание Сынмина нарушает эту тишину.
– В чем дело, ангел? Тебе больно? – голос Чанбина полон искреннего беспокойства, когда он спрашивает об этом, и Сынмин все-таки плачет, отчаянно качая головой.
– Нет… Нет, пожалуйста, продолжай… – он просит, подаваясь бедрами назад, и тянется к Чану, обхватывая его влажный член пальцами, чтобы снова начать дрочить ему. – Продолжайте… Это хорошо, мне очень хорошо.
Чан цепляет его подбородок пальцами, чтобы заставить посмотреть на себя, и когда Сынмин поднимает взгляд, Чан неожиданно улыбается ему, стирая с уголка губ размазанную помаду. Он наклоняется, оставляя невесомый поцелуй на его лбу, и Сынмин удивленно смотрит на его лицо, не в силах оторвать взгляд от его теплых глаз. Он вдруг чувствует себя героем дурацкого романтического аниме, и ему даже кажется, что он слышит звон колокольчиков, когда смотрит в блестящие глаза Чана – почему-то это заставляет его покраснеть.
– Ты очарователен. – Чан шепчет, и его слова мешаются со стоном Сынмина, когда Чанбин снова входит в него и на этот раз – на всю длину.
Они заботятся о нем все то время, что истязают его тело, и Сынмин теряется в ощущениях, почти забывая собственное имя, когда Чанбин безжалостно вколачивает его в кровать. Руки перестают держать его, и Сынмин падает грудью на мятую постель, но тем не менее, все еще держит бедра поднятыми, прося Чанбина не останавливаться – только не останавливаться… Потом Чанбина заменяет Чан, и рот Сынмина снова оказывается занят. Он старательно сосет, доводя Чанбина до оргазма, и слезы в который раз появляются на его глазах, когда старший тянет его за волосы, упираясь членом в заднюю стенку его горла и изливаясь в рот. Чанбин хвалит его, осыпая какими-то глупыми, но милыми словами, но Сынмин не в состоянии даже понять их – потому что Чан обхватывает его запястья, заводя их за спину, и трахает его так, будто завтра никогда не наступит.
Сынмин кончает нетронутый – он даже не знал, что способен на такое – и его голос срывается, когда он стонет имена обоих старших.
***
Он просыпается удивительно рано.
И что еще более удивительно – у него почти ничего не болит, как часто бывало после секса с Реджуном, если не считать приятного покалывания в пояснице и легкого зуда кожи там, где на ней расцвели собственнические укусы. Сынмин потягивается, пытаясь выбраться из кольца сильных рук, окруживших его с двух сторон, и встает с кровати, стараясь двигаться как можно бесшумнее, когда идет на поиски туалета – весь выпитый алкоголь дает о себе знать. Сынмин раздумывает над тем, стоит ли ему принять душ, но решает просто наскоро умыться и вызвать такси, чтобы поскорее убраться домой – ему не хочется встречаться с Чаном и Чанбином теперь, когда он трезв и отдает отчет своим действиям. Он пытается понять, какого черта вообще согласился на секс втроем с незнакомыми парнями, но тем не менее, Сынмин об этом не жалеет. Пусть это и на него не похоже – соглашаться на ночь с первыми встречными, но это был лучший секс в его жизни.
Сынмин натягивает на себя белье и свои несчастные рваные джинсы, но его бедная рубашка, случайно порванная кем-то из старших, уже явно не годится для выхода в свет. Феликс определенно будет ругаться… Сынмин роется в шкафу, нагло воруя чье-то худи, но что-то подсказывает ему, что никто из старших не будет возражать – их квартира выглядит дорого, их машина тоже выглядит дорого, даже их одежда выглядит дорого – значит денег у них куча, купят еще. К тому же, они больше никогда не пересекутся, так что совесть Сынмина чиста, когда он напяливает объемное черное худи на свое тело.
Он заглядывает на кухню, чтобы порыться в холодильнике, и среди кучи протеиновых батончиков находит банан и какой-то молочный коктейль. Его живот урчит, и Сынмин коротко качает головой, вспоминая, что дома у него совсем нет нормальной еды – придется заходить в магазин. Дверь квартиры не заперта, так что Сынмин без труда выскальзывает из нее и быстро выходит на улицу. Что-то в нем звонко трещит, когда он покидает дом и двух все еще спящих парней, но Сынмин реалист, так что справляется с этим.
На улице он вызывает такси, пока жует банан и запивает его коктейлем, а затем звонит Феликсу, чтобы скрасить время ожидания и сказать другу, что с ним все хорошо.
– Черт возьми, Сынминни, я чуть с ума не сошел! – Феликс ругается на него, потому что, конечно же, он будет ругаться – слишком он уж опекает и любит Сынмина, чтобы этого не делать. – Еще раз так сделаешь, и я тебя побью! Где ты? Я могу попросить знакомого забрать тебя.
– У меня был секс втроем. – Сынмин выпаливает, игнорируя все его расспросы, угрозы и предложения.
Феликс в трубке на секунду замолкает, и Сынмину кажется, что он даже слышит, как крутятся шестеренки у того в голове. Что ж, если бы кто-то сказал Сынмину о том, что у него будет такая ночь – он бы тоже не поверил. Он слишком погряз в учебе и работе, слишком ботан для всего этого.
– Ты… Что?! – Феликс вопит так, что Сынмину приходит отстранить телефон от уха, чтобы не оглохнуть. – Не может быть! Боже мой… Только не говори, что…
– Ага. – Сынмин коротко хмыкает, откусывая еще один кусок банана. У него немного саднит горло, но это приятное напоминание о том, что его жизнь не так уж и скучна. – С Чанбином и Чаном, вообрази.
– Те самые?!
– Те самые, Ликс.
– Блять… – Феликс снова ненадолго замолкает, переваривая все услышанное. Сынмин не винит его в том, что тот молчит слишком долго – если честно, он и сам до сих пор в легком шоке. – И… как тебе? Как себя чувствуешь? Надеюсь, все прошло хорошо, иначе я откручу им яйца.
– Хорошо. – Сынмин признается, отчего-то чувствуя, что начинает краснеть. Воспоминания ночи накатывают на него, заставляя смутиться. – Это было хорошо. Совсем не так, как… – он вздыхает, набираясь смелости, и переходит на шепот, прижимая телефон ближе к губам. – Совсем не так, как с Реджуном. Я даже не знал, что мне может быть так приятно, знаешь...? И мне даже было не больно. – тихо добавляет он.
– О, детка… – Феликс сочувственно тянет, заметно грустнея при упоминании бывшего парня Сынмина. – Реджун полный мудак, слышишь? Я вмажу ему по самое не хочу, если увижу! Он заслуживает этого.
Сынмин смеется, потому что знает, что Феликс действительно мог бы это сделать. Феликс заботится о нем, и Сынмин счастлив, что у него есть такой потрясающий друг.
– Мне пора, такси уже едет. – он вздыхает, замечая нужную машину. – Поговорим позже, хорошо?
Он прощается с Феликсом, садясь в такси, и они договариваются встретиться вечером – после того, как закончится смена Сынмина – чтобы еще раз обсудить все подробности, потому что
«Мне интересно, Ким Сынмин, не смей молчать об этом!»
***
Сынмин прежде не часто замечал Чана в стенах университета, но теперь он это делает.
Он видит и Чанбина, и Чана чаще, чем думал, что будет, но у него так и не хватило смелости хотя бы попасть в поле их зрения, не то, что подойти и поговорить. Сынмин разворачивается, если видит, что они движутся по коридорам ему навстречу, покидает столовую, холл или аудиторию, если кто-то из них вдруг там появляется – делает все возможное, чтобы не пересекаться с ними. Но он замечает, что университетская форма им очень идет. Замечает, что Чан заботится о младших студентах, даже если они не с его направления, что он добр и мягок со всеми, кто просит у него помощи. Сынмин замечает, что Чанбин, на самом деле, очень нежен, несмотря на суровый внешний вид, и он часто приносит Чану поесть, если тот забывает об обеде.
Не то чтобы Сынмин следил за ними…
Но если честно, он не хочет пересекаться с Чаном или Чанбином – и ему удается успешно избегать их целую неделю или даже больше. Может быть, ему слишком стыдно за то, что произошло между ними, и может быть, Сынмин на самом деле, не такой уж и уверенный, каким был той ночью.
Он никогда не вел себя так, как вел на той пресловутой вечеринке – никогда не уезжал с незнакомыми ему парнями просто чтобы переспать, и уж тем более никогда не спал сразу с двумя! Это совсем на него не похоже, и он обещает себе больше никогда не ходить на подобные «тусовки», потому что у него есть дела поважнее. Да и вообще, скоро экзамены, и у него все еще есть работа и обязанности. И пусть Чан и Чанбин его заинтересовали – Сынмин запрещает себе даже думать об этом. Ну не мог он влюбиться сразу в двоих после одной ночи – не мог! Это даже звучит смешно!
К тому же Чан и Чанбин уже пара, они в отношениях, и Сынмину нет места там, рядом с ними, третьим колесом.
Это был просто секс. Просто приятная встреча на одну ночь.
Ничего более.
Но почему сейчас Сынмин снова на этой чертовой вечеринке? Почему снова высматривает в толпе знакомые лица и чувствует этот странный, колючий зуд под кожей? Феликс сказал, это плохая идея, и Сынмин согласен с ним – совершенно точно согласен, но почему-то все равно слезно умолял его помочь с выбором одежды и макияжа.
– Я никогда не слышал о том, чтобы они трахались с кем-то после вечеринки. Их отношения казались идеальными. – задумчиво говорит Феликс, когда укладывает Сынмину волосы, подвивая их утюжком. – Чан и Чанбин не так давно стали парой, и странно, если они уже решили разнообразить свою сексуальную жизнь. Думаю, это просто случайность, Минни. – добавляет Феликс, и его голос вдруг заметно смягчается. – Не расстраивайся, если они не придут. Или если выберут кого-то другого.
Сынмин кивает – он обещает себе, что не будет расстраиваться.
Но он это делает.
Когда он заходит на нужный этаж вместе с Феликсом – вечеринка была в самом разгаре, так что неудивительно, что Чан и Чанбин
уже были там. Сынмин видит их в одной из комнат, использующихся как импровизированный танцпол. Видит их, танцующих рядом с каким-то симпатичным невысоким парнем, разодетым так, будто он пришел в настоящий гей-клуб, а не студенческую вписку. Видит, как руки Чанбина ползут по талии, изучающе и уверенно, будто он делал это уже миллион раз. Видит, как Чан кладет свои ладони поверх ладоней Чанбина, и они оба окольцовывают парня с двух сторон, зажимая между своих тел, как когда-то Сынмина.
Этого достаточно. Сынмин больше не хочет смотреть.
Сынмин больше не хочет здесь быть.
Конечно, он знал, что не особенный – Сынмин никогда не был для кого-то особенным – но почему-то сейчас ему все равно очень больно. Он чувствует себя так, словно ему разбили сердце, и он готов вот-вот расплакаться, как младшеклассник – и от этого становится еще хуже. Сынмин не имеет права ревновать их. Не имеет права чувствовать эту боль, потому что они – Чан и Чанбин – ничего ему не обещали. Они ничего ему не должны.
– О, детка… – Феликс негромко тянет, когда замечает то же, что заметил Сынмин, и смотрит на потускневшее лицо Сынмина и в его уже влажные глаза. – Иди сюда. – воркует он, притягивая друга к себе, чтобы сжать в объятиях.
Сынмин крепко вжимается лицом в его худое плечо, позволяя гладить себя по спине, и Феликс даже не ругает его за то, что на его красивой рубашке теперь останутся следы макияжа. Феликс знакомо пахнет чистой одеждой, кофе и сладковатыми духами, и он держит Сынмина в руках столько, сколько тому потребуется, за что Сынмин уже безмерно ему благодарен.
– Давай вернемся домой? – негромкий голос щекочет его ухо, и Сынмин кивает, не в силах больше тут оставаться.
И он никогда в жизни больше не появится здесь –
никогда.
Сынмин снова втягивается в учебу.
Он сдает свой первый экзамен, намереваясь отпраздновать это восьмичасовым сном, когда его босс звонит ему, вызывая на работу в единственный выходной.
Тот говорит, что его сменщик приболел, и просит Сынмина выйти на пару лишних дней, за что ему, конечно же, щедро доплатят – Сынмин не дурак, чтобы отказываться. Поэтому тем же днем он собирается на свою вечерне-ночную смену, выслушивая от Феликса часовую лекцию о том, как
«важно беречь свое здоровье, Ким Сынмин, ты вообще слушаешь?! Не смей бросать трубку!»
Он приходит на рабочее место, надевая фирменные рубашку и фартук, цепляет на грудь бейджик со своим именем и наскоро прибирается, чтобы быть готовым обслужить все прибывающих и прибывающих клиентов – может быть, если Сынмин мило им поулыбается, то даже получит щедрые чаевые. Работать ему нравится – это не сложно, он лишь принимает заказы и делает кофе, но иногда такой плотный график действительно выматывает. Радует только то, что все его смены в основном вечерние и ночные – в такое время клиентов чуть меньше, чем по утрам или днем, а значит у Сынмина есть время лишний раз почитать что-нибудь к экзаменам или банально перевести дух и отдохнуть.
Он как раз входит во вкус, ловко принимая заказы и делая кофе, когда перед кассой внезапно оказывается слишком уж знакомое лицо. Сынмин почти роняет из рук свои стаканы, потому что к этому он не был готов совершенно.
Черт возьми. Чан.
Ну почему именно сейчас?
– Добрый вечер, чем могу помочь? – Сынмин слегка нервно улыбается, готовясь оформить заказ, но Чан смотрит на него, кажется, почти не моргая, и на его лице появляется незнакомая Сынмину, странная, задумчиво-хитрая улыбка. Взгляд старшего скользит по его черному фартуку, цепляя именной бейдж на груди, и губы растягиваются в улыбке еще шире.
– Так значит, Ким Сынмин? – спрашивает он, пытаясь поймать бегающий взгляд Сынмина своим. – Я уже и не надеялся, что найду тебя. Почему ты ушел?
– Прошу прощения, сонбэ, но сейчас я на работе. Какой кофе Вы хотите с собой? – Сынмин качает головой, давая понять, что не намерен обсуждать личные вопросы прямо сейчас, и Чан усмехается, но понимает его, переводя взгляд на электронное меню.
– Чан-хен. – он поправляет его, и его голос почему-то болезненно отзывается у Сынмина в груди. – Или ты забыл мое имя, малыш? – дразнит он, и когда Сынмин снова смотрит на его лицо, он замечает знакомую игриво-мягкую улыбку на его губах, почти заставляющую его смутиться. – Я буду двойной эспрессо.
Сынмин кивает, быстро заправляя кофемашину, и он все еще чувствует на себе этот внимательный, слишком пристальный взгляд Чана. Вот черт… Ему удавалось успешно избегать его и Чанбина целых две недели, и он даже почти убедил себя в том, что забыл обо всем случившемся, но вот Чан снова здесь – снова перед ним и снова ему улыбается, сверкая глупыми отвратительно привлекательными ямочками на щеках.
– Когда заканчивается твоя смена? – старший вдруг спрашивает, прерывая поток мыслей в сынминовой голове, и что-то в его голосе слишком притягивает Сынмина – он не может не поднять взгляд. – Я подожду и отвезу тебя домой после работы.
– Я закончу только утром, не нужно меня ждать. – Сынмин хмурится, не понимая, почему Чан вдруг говорит все это, и протягивает ему свежеприготовленный кофе. – Ваш двойной эспрессо, четыре тысячи вон.
– Тогда приеду утром. Надеюсь, ты не сбежишь снова. – тот остается непреклонен. Он достает из кошелька чуть мятую купюру на десять тысяч вон, и протягивает ее Сынмину, одаривая его теплой улыбкой. Его взгляд задерживается на лице Сынмина чуть дольше, чем требуется. – Сдачи не нужно, Сынминни, оставь себе.
А потом он уходит.
И возвращается утром, как и обещал.
Сынмин выходит из кофейни едва стоя на ногах, потому что он не спал почти целые сутки, и ему не хочется снова разбираться в себе и своих чувствах к двум странным парням, но у него просто нет выбора, потому что он снова видит Чана. Старший коротко машет ему рукой, опершись на капот своей машины, и он выглядит так хорошо, что будь Сынмин девушкой – точно бы завизжал от восторга.
– Сынминни.
Чан зовет его, подзывая подойти ближе, но Сынмин все еще колеблется. Он не хочет снова проводить с Чаном время, не хочет снова смотреть на него и разговаривать с ним. Точнее, хочет – очень хочет – но ему просто нельзя. Он не должен вообще находиться рядом с Чаном, они друг другу никто, даже не друзья и вряд ли хорошие знакомые.
К тому же, у Чана уже есть вторая половинка…
Знает ли Чанбин, где сейчас находится его парень?
– Эй. – Чан подходит ближе, видя, что Сынмин неуверенно замер на месте, и привычно улыбается младшему, все так же уверенно и мягко. – Привет. Давай подброшу, выглядишь уставшим.
– Я могу дойти сам, не стоит. – Сынмин отказывается, потому что это здраво – это логично – но Чан почему-то хмурится в ответ на его слова. – Мой автобус скоро будет.
– Не глупи. – отзывается тот, осмотрев Сынмина с ног до головы – младший едав ли может самостоятельно стоять на ногах от усталости. – Подожди, это… мое худи?
Сынмин удивленно округляет глаза, быстро опуская взгляд на свою одежду – черт, так и есть. Он уже и забыл, что сделал украденное тем утром чье-то худи элементом своего повседневного гардероба. Наверное, все же стоило носить его дома…
– На что уставился? – Сынмин ворчит, скрещивая руки на груди, чтобы казаться строгим, и отчаянно игнорирует тот факт, что его лицо ужасно краснеет. – Это плата за порванную рубашку, все честно!
– Я и не собирался требовать его назад. – Чан коротко смеется, умиляясь его порозовевшим щекам, и тянется к уху Сынмина, почти прижимаясь к нему губами. – К тому же на тебе она смотрится куда лучше, малыш. – шепчет он, пуская по телу волну дрожи и мелких мурашек. – Так что, Сынминни? Давай все же подвезу?
– Твой парень хоть знает, что ты флиртуешь на стороне? – Сынмин язвит, наконец, озвучивая вопрос, который вертелся у него на языке все это время, но Чана, кажется, это нисколько не смущает. Он улыбается, отстраняясь, чтобы поймать взгляд Сынмина своим, и вдруг коротко кивает.
– Знает. Я сказал Чанбину еще вчера, когда вернулся домой. – отвечает он, и его голос звучит на удивление ровно и уверенно – Сынмин надеялся совсем не на такую реакцию. – А ты умеешь прятаться, однако. – дразнит Чан.
Сынмин поджимает губы, оставляя его слова без комментария, и если честно, он все еще ничего не понимает. Почему Чан так настойчиво хочет его подвезти?
– Тебе что-то нужно? – резко спрашивает Сынмин. Он очень хочет звучать грубо – может быть, даже наигранно холодно, чтобы Чан наконец отстал от него и перестал тормошить его и так ноющее сердце, но старший, кажется, совершенно не собирается отступать.
– Ты прав, кое-что нужно. – Чан кивает, коротко указав на свой припаркованный неподалеку автомобиль. – Давай поговорим в машине, хорошо? Пожалуйста, Сынмин.
Эта просьба удивляет.
Сынмин знает, насколько Чан на самом деле силен – догадывается – но тем не менее, старший так и не предпринял попытки схватить его за руку и потащить за собой, как это часто делал Реджун во время их ссор. Это кажется Сынмину… непривычным. Но ему нравится тот факт, что Чан все еще уважает его границы.
Именно поэтому Сынмин соглашается.
Они садятся в машину, и Чан выруливает с парковки, чтобы отвезти Сынмина домой. Он включает на фоне легкую музыку, чтобы младший не чувствовал какого-либо давления или ненужной неловкости, и вбивает в навигатор адрес его квартиры.
– Так о чем ты хотел поговорить? – Сынмин спрашивает, чтобы заполнить странную тишину между ними, и ему просто хочется побыстрее разобраться со всем этим и снова залечь на дно – подальше от невозможно красивого Чана и такого же невозможно красивого Чанбина. И может быть, ему немного неловко находиться с Чаном в одном пространстве – но только самую малость!
– Есть кое-что, что я и Чанбин хотели бы обсудить с тобой. – Чан задумчиво гудит, останавливаясь на светофоре, и его взгляд мечется к Сынмину, словно он не может перестать на него смотреть. – Просто выслушай меня сейчас, хорошо? Я начну по порядку, чтобы тебе было проще понять.
Сынмин неуверенно кивает. Наверное, Чан ему слишком нравится – Сынмин замечает, что позволяет ему слишком многое – но раз уж он уже здесь, в его машине, он просто позволит себе плыть по течению. Пусть Чан скажет то, что хочет сказать ему – Сынмин выслушает, и это не значит, что выбора у него нет.
– Мы с Чанбином стали парой не так давно. – Чан говорит, снова нажимая на газ, когда загорается нужный свет, и Сынмин ловит себя на том, что смотрит на его руки, сжимающие руль. – Я бесконечно люблю его и очень уважаю, и я знаю, что он испытывает те же чувства ко мне.
Сынмин кивает, давая понять, что слушает его, и он уже знает, что это чистая правда – он заметил все взгляды Чана и Чанбина друг на друга той ночью, когда они оба были с ним. Заметил их связь, когда они безмолвно решали, заберут ли его с собой, заметил все их касания и поцелуи, которыми они делились, когда трахали его. Сынмин чувствует их любовь друг к другу, и это – всего лишь очевидный факт. Тогда почему Чан вдруг говорит все это?
– Я не могу сказать, что у нас есть проблемы в постели, или что-то в этом роде. – Чан продолжает, следя за дорогой и регулируя скорость машины. – Потому что это не так. Мы возбуждаем друг друга, это бесспорно, но и я, и Чанбин оба любим занимать контролирующую роль. Роль «актива» проще говоря. – добавляет он, коротко хмыкнув. – Мы обсудили эти детали еще в начале отношений, и спустя какое-то время пришли к выводу, что хотели бы третьего партнера. И во-первых, я хотел бы сказать тебе спасибо за то, что позволил нам в этом убедиться.
– Убедиться? – Сынмин непонимающе выгибает бровь. Что он имеет в виду?
– У нас были эксперименты и раньше. – Чан пожимает плечами, и он звучит так, будто говорит об обыденных вещах, а не посвящает Сынмина в их сексуальную жизнь. – Но, к сожалению или счастью, они не увенчались успехом. Не знаю, в чем именно была наша проблема, но мы никак не могли найти нужного человека. Мы связывались со многими людьми – в переписках, специальных вечеринках или клубах, при личных встречах… Множества критерий у нас не было, мы лишь хотели, чтобы партнер нравился нам обоим и чтобы был готов принять нас обоих. Своего рода, как его условное, но полное подчинение нам в сексуальном плане. Но ничего не получалось – не было той искры или страсти, какого-то возбуждения и все в том же духе. Мы даже были готовы признать, что ошиблись во вкусах, но… Вдруг появляешься ты. И ты первый, кто так идеально подошел.
Сынмин не находит на это ответа.
Он смущен – он очень смущен! – и он совершенно не знает, как на это, черт возьми, реагировать. Конечно, этот факт немного тешит его самолюбие, но воспоминания с прошлой вечеринки, где Чан и Чанбин танцевали с другим – новым симпатичным и куда более ярким парнем, чем Сынмин – все еще свежи в его голове.
– Сынмин, я не знаю, что случилось тем вечером, но… все получилось так естественно. – Чан говорит, стараясь правильно подобрать слова, и на его лице нет ни намека на смущение – только честность и открытый интерес. – Ты просто подошел нам, как недостающий пазл, как бы банально это ни звучало. И мы оба очень хотели бы, чтобы ты разделил с нами постель.
– Стать вашей шлюхой? – Сынмин язвит, просто потому, что ему все еще немного больно, что из всех вариантов они выбрали его. Что вообще рассматривали его как какой-то
вариант.
– Не шлюхой. Партнером. – Чан поправляет, и его голос звучит заметно тверже, будто слова Сынмина задели его. – Мы не торопим тебя и не давим. И мы готовы принять любой твой ответ, но пообещай, что подумаешь над этим. – добавляет он. – Я помню, что ты не любишь поцелуи, и мы с Чанбином не обязываем тебя вступать с нами в отношения – в этом плане ты полностью свободен. Если ты найдешь девушку или парня и захочешь все прекратить – никто не будет тебя принуждать.
– Зачем мне соглашаться на это? – Сынмин скрещивает руки на груди, и он не хочет выглядеть так, будто он дуется, но он, черт возьми, выглядит именно так.
– Не за чем. – Чан качает головой, бросая на него внимательный взгляд. – Как я уже сказал, мы не принуждаем тебя. Но если ты захочешь стать нашим партнером, и я, и Чанбин обещаем заботиться о тебе. Мы в твоем полном распоряжении – если тебе нужна будет помощь с учебой, на работе или в любых других вопросах, мы сделаем все, чтобы помочь. Ты можешь оставаться в нашей квартире столько, сколько захочешь, я буду отвозить тебя на учебу, работу или домой, если ты только попросишь. – поясняет он. – Но если у тебя есть другие варианты, или ты чего-то хочешь, просто дай знать – мы открыты к диалогу. Твой комфорт для нас очень важен.
Сказать, что Сынмин ошеломлен – не сказать ничего. И он невероятно удивлен тем фактом, что эти парни готовы сделать все ради того, чтобы он просто согласился заниматься с ними сексом. Что ж, это заметно прельщает, но у него все еще есть кое-какие вопросы…
– Почему я? Разве после меня вы не пробовали найти кого-то еще? – Сынмин язвит, не слишком умело наталкивая Чана на ответ на свой вопрос о последней вечеринке, вертевшийся у него на языке. Потому что он видел их. Видел собственными глазами, как они обжимались, явно намереваясь забрать того парня с собой, как когда-то Сынмина.
И Феликс тоже был там, он тоже их видел. Значит, Сынмину не показалось.
Определенно нет.
– Пробовали. – Чан кивает, не увиливая от ответа и ничего не скрывая, что снова удивляет Сынмина – был ли кто-то хоть на сотую долю так же честен с ним, как Чан? И сколько еще сюрпризов несут в себе эти двое..? – Мы были на еще одной вечеринке после той ночи. Недели две назад, если я правильно помню, может больше. Юмин снова позвал нас, и мы не стали отказываться. – задумчиво говорит он. Машина останавливается на очередном светофоре, и Чан снова поворачивается к Сынмину лицом. – Мы даже нашли кое-кого, кто был бы не против нас обоих, но… это просто не то. – выдыхает он, ловя на себе хмуро-заинтересованный взгляд Сынмина. – Не было даже намека на возбуждение, хотя Чанбин и я оба хорошо выпили. Но домой мы уехали вдвоем.
– Вдвоем? – Сынмин неуверенно переспрашивает, не веря собственным ушам, и странное чувство самодовольства толкается где-то глубоко в его груди. Так они не забрали того парня с собой…
Не забрали, потому что он, Сынмин, все же сумел им запомниться.
– Мы искали тебя. – Чан говорит, переведя на младшего взгляд, и его глаза кажутся Сынмину теплыми, когда он смотрит на него в ответ. – Но ты умеешь прятаться, Сынминни. Мне очень повезло найти тебя вчера. Пожалуйста, не убегай больше. В тебе есть что-то… что мы давно искали.
Сынмин отводит взгляд к окну, чтобы Чан не заметил его вновь покрасневших щек, и не находит ответа на это. А всего через несколько минут автомобиль останавливается у его многоэтажного дома. Сынмин вдруг обнаруживает, что не хочет покидать чужую машину, но он не смеет больше задерживаться – щелкает ремнем безопасности и тянет ручку на себя, открывая дверцу.
– Мне… нужно подумать. – последнее, что он говорит Чану, когда выходит, и у него не хватает смелости обернуться на старшего и посмотреть на него.
Тогда, может быть, он бы заметил его улыбку.
