sonne

      джисон немецкий язык слышал только на уроках в школе от старенькой учительницы, которая голос повышает раз в год, и пару раз в тик токе, где видео из этой страны появлялись раза четыре от силы. знать произношение и алфавит это всё, что мог парень. но после выпуска из школы нигде даже буквы не видел до своих двадцати двух. да и не интересовался особо, ведь этот язык его не очень привлекал.       пока одногруппники не позвали его на вечеринку, что организовывал университет. ему, как лингвисту, было очень интересно посмотреть на других студентов, послушать их истории и узнать у них про другие страны, ведь некоторые поступившие в этом году только приехали в корею.       шумная музыка в тот вечер, к сожалению, перекрикивала его тихий голос, поэтому, выпив пару стаканчиков пунша, хан отправился на улицу. там и людей поменьше, и басы в уши долбят послабее.       в небольшом дворике при корпусе сидели всего пара человек, но один из них заинтересовал джисона больше всех. у незнакомца были точёные черты лица, достаточно длинные волосы и крепкое телосложение. немного поглядев, он уже было настроился подойти и познакомиться, как на парня со второго этажа сбросили презерватив с водой. — опа… — открыл рот хан, как только незнакомец вскочил. у того абсолютно все вещи были мокрыми. парни, что устроили эту подлянку, стали что-то кричать и смеяться. — scheiß auf euch, ihr wichser! — неожиданно крикнул облитый бедняга, пока джисон осознавал, что его впервые заинтересовал немецкий. — убери стаканы, минхо, что ж ты как маленький ребёнок? — с кухни кричит хан.       и туда же заходит тот самый облитый парень с университетской вечеринки.       тогда джисон всё-таки предложил свою помощь, даже к себе привёл и дал одежду сухую. так и затянулось, они разговаривали до двух часов ночи, пока ли минхо, как тот представился, не попрощался и не уехал в общежитие на такси. дальше они долго переписывались, обменявшись в ту ночь номерами, выбирая дни для встречи. потом хан признался, и вот уже как два года они вместе, из которых полгода живут в одном доме.       немецкий за это время подтянулся достаточно сильно, чего не могло не произойти. теперь он знает большинство ругательств и довольно большое количество слов, которые его парень говорит чаще всего.       — сейчас, sonne, секунду, — спокойно ответил ли, подходя к парню.       минхо приехал из германии, где прожил большую часть жизни, на учёбу обратно на родину. его родители решили перебраться в мюнхен, когда мальчишке почти стукнуло шесть. именно из-за этого он прекрасно знает как немецкий, так и корейский, потихоньку приучая к первому и возлюбленного.       sonne, что по-немецки «солнце», очень похоже на краткую форму имени джисона, поэтому чаще всего ли называет его именно так. да и успокаивать его пытается только на немецком, потому что голос, не подходя под стереотипы, у него звучит на этом языке намного мягче. и колыбельные тоже поёт перед сном на немецком, ведь хан со временем полюбил песенки прямиком из германии. — сколько раз я просил убирать за собой? — джисон сегодня на нервах, посему и бесится с каждой мелочи. — ты как будто всё мимо ушей пропускаешь, как говорится: «в одно влетит, в другое вылетит». — прости, котёнок, я иногда и вправду забываю, — включая кран, дабы помыть посуду, говорит минхо.       хан почему-то только больше закипает. бесит его, что возлюбленный так спокойно с ним разговаривает. бесит, что просто отвернулся и начал возиться со стаканами, всё бесит. — мне тебе напоминалку на лоб повесить? — warum bist du heute so unhöflich? — задаёт ответный вопрос парень, даже не поворачиваясь. но, через секунду поняв, что выразился не совсем ясно для хана, говорит более знакомыми словами. — was stimmt mit deiner stimmung nicht? bist du traurig? — да, мне грустно из-за того, что у меня парень глупый, — он закатывает глаза за спиной ли. — ты такой растяпа. — hör auf, — пытается остановить его спокойно минхо, но у джисона, кажется, пропеллер в жопе от этого начинает крутиться.       он в затылок прожигающе смотрит, пока пареньки на плечах постепенно занимают свои места. справа слышится просьба, чтобы хан реально остановился, пока чувачок слева на самое ухо шепчет ещё оскорбления. — да что прекратить?! говорить тебе правду? — почти рычит. — почему ты вообще так спокойно говоришь на своём немецком? вы же грубые и так далее, а ты как сахарный мальчик.       у минхо, кажется, тарелка в руках лопается. он ненавидит, когда джисон из-за своего плохого настроения хочет вывести и его из себя. — Ich habe dir gesagt, du sollst aufhören, — как и хотел хан, говорит ли – грубо и очень низким голосом.       джисон замирает в удивлении. то есть минхо скрывал от него эту свою сторону всё время?! хотя нет, в ту ночь он кричал на парней сверху именно так. — ты хочешь дальше меня оскорблять, dumme schlampe? тогда давай перейдём в постель, чтобы посмотреть, кто из нас сахарный мальчик, — минхо разворачивается, упираясь поясницей в столешницу. он точно знает, что джисон узнал оскорбление, ведь при проигрыше в играх ли часто шипит всякие грязные слова. — давай.       хан отвечает моментально, а минхо даже руки на груди сложить не успел. последний брови поднимает в удивлении: — что? — пойдём, bitte, в постель, где ты покажешь, кто из нас сахарный мальчик, — повторяет чужие слова джисон.       минхо неожиданно смеётся, замечая, как сведены ноги хана. этот мальчишка умудрился возбудиться лишь от оскорбления на немецком. или, может, от более грубого, чем обычно, голоса?       он отталкивается от своей опоры, следуя в спальню. тихий, но торопливый топот слышится сзади, заставляя губы растянуться в ухмылке. они встают перед кроватью, джисон мнётся рядышком, но никто не собирается ничего делать. просто стоят пару секунд, перед тем как ли приказывает: — hinlegen.       хан выполняет, укладываясь головой на подушку. — на живот, — добавляет парень. — и сними весь низ для удобства.       джисон, покрываясь мурашками, слушается. чтоб этого ли минхо чёрт побрал. как вообще возможно говорить так сексуально не только на немецком, но ещё и, сука, на корейском? как он вообще так долго скрывал эту сторону, а не отодрал его при первой перепалке?       домашние шорты и боксеры улетают со скоростью ветра, колени быстро упираются в матрас, пока лицо прячется в подушке. это даже спустя год достаточно активной половой жизни смущает.       но ещё больше настораживает, что ли молчит. от стен в этой гробовой тишине слышатся только отзвуки шагов и какого-то шуршания, на которое хан даже оглянуться боится.       матрас прогибается под весом ещё одного человека, а джисон вскрикивает от неожиданного шлепка по заднице. он дёргается вперёд, дабы уйти от жжения на коже, но минхо за бёдра тянет его обратно. — nicht bewegen. — что? — не двигайся, — повторяет парень, после чего хан мычит. — я тебя растяну, а потом мы немного поиграем, хорошо, sonne?       джисон снова мычит, в этот раз согласно.       за спиной слышится щелчок крышки, а потом колечка мышц касаются два смазанных пальца. минхо ждёт, пока возлюбленный расслабится, а дальше загоняет пальцы по самые костяшки. — эта задница всё ещё помнит меня, — он усмехается, проходясь подушечками по стенкам внутри.       хан от неожиданности громко стонет, сжимая в кулаках подушку. ли сгибает пальцы, разводит их и всё пытается протолкнуть их как можно дальше. несколько толчков уходят на поиск простаты.       джисон губу закусывает и пытается скулить очень тихо, из-за чего минхо не сразу понимает, что достиг своей цели. он тычет в чувствительный комок с каждой фрикцией, стимулируя, пока хан бёдрами толкается навстречу. его член уже стоит настолько больно, что рука непроизвольно тянется вниз. — man darf nicht, — ли хлопает по нетерпеливой ладошке, запрещая парню касаться себя.       джисону остаётся извиваться от непостоянных ласк, ведь скорость толчков минхо постоянно меняет. специально не погружает пальцы настолько глубоко, чтобы подарить импульс к члену от простаты.       ли издевается, доводя возлюбленного до нервной дрожи, после чего с хлюпом выходит. напоследок хлопает по дырке смазанными пальцами, наблюдая за чужой судорогой. — думаю, ты всё же сможешь растаять от этой штучки, zuckerjungе — минхо всё так же, не предупреждая, вводит секс-игрушку, которую они купили месяц назад. — но это же игра? значит, тут есть правила: я буду говорить знакомые тебе слова, только на немецком, а ты должен будешь повторять на корейском. понял? — да, — шепчет хан, пытаясь вжаться лицом в подушку. эта пробка с вибрацией разрушит его сегодня. — хорошо… давай начнём, если ты не против, конечно, — джисон рот открывает, чтобы попросить дать привыкнуть к новым ощущениям, но это был риторический вопрос.       игрушка начинает жужжать, слабо стимулируя стенки внутри. рот закрывается быстро, хан закусывает губу. этого недостаточно, чтобы остудить тот жар, что образовался внизу живота. — ich war heute schlecht, — ли говорит медленно, но очень низко. его голос отдаёт басом в уши возлюбленного, пока мозг пытается обработать поступившую информацию. — я был плохим сегодня, — с перерывами отвечает джисон.       пробка начинает работать быстрее, даря первые искры в глазах. парень стонет, чувствуя чужие руки под футболкой, что задралась почти до плеч. мурашки сопровождают каждое прикосновение, отчего в ноги электрическими пульсациями отдаёт. — расскажи, почему ты сегодня так плохо относился к хёну?       хан стыдится теперь своего поведения. он не должен был говорить всё то, что наговорил. — ты всегда так спокойно реагируешь на всё, — он хлюпает носом. — а сегодня я был очень раздражён. извини, что сорвался на тебя, хён.       минхо кивает невидимо для возлюбленного: — что нужно сказать хёну? — entschuldigung. — умничка, — скорость увеличивается синхронно с похвалой. ли включает третий режим из пяти, любуясь дрожью любимого тела.       руки продолжают исследовать каждый участок кожи, проходясь по рёбрам ноготками. джисон до безумия боится щекотки, но именно рёбра дарят ему не приступы нежеланного смеха, а чистое удовольствие. — ich war heute sehr frech und unhöflich. — сегодня я был очень грубым и дерзким. — это точно, — минхо соглашается таким тоном, будто не он заставляет хана произносить эти слова. — нужно ещё додуматься попытаться испортить мне настроение именно таким способом.       ещё один режим остаётся позади, пуская на своё место ещё большую вибрацию. джисона подкидывает на кровати, пока ли за талию его удерживает.       хан пытается предупредить, что ему уже много, но выходит одно нытьё. хотя возлюбленный всё равно узнаёт в этом какие-то слова, обхватывая член у основания, но скорость игрушки не снижает. он пережимает, не разрешая парню достать до оргазма.       джисон стонет разочарованно, когда разрядка удаляется. — остался последний режим… — в притворном сожалении говорит минхо, оставляя шлепок на одной из половинок. — хм… ich bin eine ungeduldige hure, die sich nicht von einem ton ihres freundes erregt fühlen sollte. der kleine zuckerjunge war so eine schlampe.       джисон молчит, понимая, что не знает перевод половины из сказанных слов. вибрация не меняется, а возлюбленный терпеливо ждёт ответа. — я не знаю, хён, — утыкаясь носом в ткань наволочки. слёзы от недостаточной стимуляции скапливаются в углах глаз, он всхлипывает.       ли проводит ладонями по спине в успокаивающем жесте несколько раз, через прикосновения говоря, что в этом ничего страшного нет. он оставляет первый поцелуй на копчике.       дальше дорожка ведёт к самому уху, пока грудь минхо не прислоняется к чужой спине. он пахом вдавливает игрушку глубже, доставляя себе не меньшее удовольствие от вибрации. — не расстраивайся, sonne, — он шепчет, обдувая горячим воздухом ушную раковину. — я тебе помогу. ты должен был сказать: «я нетерпеливая шлюха, которая не должна чувствовать возбуждение от одного тона своего парня. маленький сахарный мальчик был такой сукой». согласен? — да, — джисон скулит, выгибаясь в пояснице ещё больше. — умница, — ли щёлкает пультом, который всё время лежал рядом, в последний раз.       скорость поднимается до максимальной, а хан поджимает пальцы на ногах. минхо потирается о кристалл пробки, заставляя её двигаться внутри в такт своим движениям.       джисон скулит, переходя в высокий стон: — можно я кончу, хён? — конечно, ты уже получил своё наказание, — парень целует его в щёку, спуская руку к головке чужого члена.       хану хватает одного прикосновения, чтобы взорваться. сперма пачкает тёмные простыни, оставляя на них белые следы. ли не останавливает игрушку, гонясь за своим оргазмом, пока чужое тело дрожит в судороге.       он отстраняется, выключая и вытаскивая пробку, после чего она отправляется дальше по матрасу. хан валится сразу, не переставая дрожать от полученного наслаждения. — больше не пытайся испортить мне настроение, sonne, пожалуйста. — хорошо, — с одышкой отвечает парень. — говори со мной грубо чаще. желательно на немецком.