Связаны кровью

Капли крови осквернили белоснежную чистоту зимнего леса. Некий шиноби, стремительно приближавшийся к деревне, тянул за собой кровавый след на снегу. Он был тяжело ранен, и чтобы хоть как-то остановить кровотечение, он что было силы прижимал рукой свой бок. Простая перевязь больше не помогала, она лишь выиграла ему немного времени, чтобы он смог добраться до деревни. С усилием перепрыгивая с ветки на ветку, он надеялся встретить кого-нибудь до того, как сознание покинет его. Деревня уже виделась на горизонте — там, в горной низине, недалеко от озера, мирно дремали под свинцовым небом знакомые крыши и пагоды, из-под которых дымился пар. В небе, за лениво плывущими туманными облаками, где-то крылось солнце. Если ему повезет, он увидит самый дорогой его сердцу пейзаж еще много раз. А пока он видел только патрульных у главных ворот. Поскольку наблюдательный пост никогда не пустовал, не прошло и минуты, как громко прозвонил колокол башни (но только единожды), предупреждая жителей о том, что в деревню пришли плохие известия. В эпоху Сенгоку Джидай не было такого шиноби, который бы не слышал о легендарном клане Учиха. Врата клана распахнулись перед раненым шиноби. Он был дома.

***

Наша история началась зимой, в селении Учиха, которое скрывалось под оплотом скалистых гор на окраине страны Огня. Крупные хлопья снега медленно опускались на крыши домов. Снегопад шел уже третий день подряд, и за это время все постройки деревни оделись в высокие белые шапки, а сугробы покрыли просторы. Ветви деревьев, точно наряженные в хлопок, время от времени скидывали с себя снег под его тяжестью. Каждый шаг отпечатывался на белом покрывале земли. В саду одного дома снег сотрясали с ветвей озорные руки и смех молодой пары. — Посмотрим, насколько правдивы слухи о вашей непревзойденной ловкости, Изуна-сама! — игриво и с долей хитрости в голосе произнесла девушка, раздвигая перед собой снежные ветки. Ее миловидное лицо раскраснелось от бега, брови нахмурились, а карие глаза смотрели с наигранным вызовом. К ней тут же приблизилось лицо парня. — Лучше внимательней смотри по сторонам, Эйка. Сюрпризы могут приходить нежданно-негаданно, — сказал Изуна, склоняя над ней ветку ели. В следующее мгновение на голову Эйки обрушился снег, а Изуна в последний момент успел уклониться от снежка — удар пришелся ему в шею, а не в лицо. Эйка отскочила назад и стала стряхивать снег со своих длинных красно-каштановых волос. Насколько цвет темного рубина был нетипичен для клана Учиха, настолько большую долю комплиментов получала Эйка благодаря своей отличительной черте. Изуна спрятался где-то неподалеку, но Эйка не могла точно определить, где именно. Она стояла посреди садовой дорожки и не знала, в какую сторону ей пойти. Если бы она могла услышать хоть малейший шорох… Но природа была безмолвна. Изуна знал, что нужно сделать, чтобы не выдать своего местоположения. Даже в игре Эйке было сложно противостоять опытному шиноби. — С маскировкой у тебя всегда было плохо… — послышался дразнящий голос Изуны. — С такими-то яркими косами! Неожиданно Эйку ударил снежок, и она, определив засаду Изуны, рванула к чайному домику. Изуна стоял на крыше, но через мгновение его там уже не было. — Шаринган не использовать! — напомнил голос Изуны с противоположного конца сада. — Как бы он тебе не понадобился! — едва не рассмеялась Эйка. На этот раз обернуться пришлось Изуне. Снежок наконец-то достиг его лица. — Вот лисица, — буркнул Изуна себе под нос, чихнул и отряхнулся. — Клоны тоже вне игры. — Такого уговора не было! И вообще у тебя просто в глазах задвоилось, — засмеялась Эйка. — Ну, как скажешь. Может тогда определим победителя в честном бою? — У нас была честная игра! — Да неужели? Спор разгорелся, и развернулась нешуточная борьба Эйки и Изуны в снегу. Силы оказались не в пользу Эйки. Ей оставалось только отбиваться снегом от Изуны, который схватил ее за плечи и норовил добраться до ее волос. — Вот, получай! — приговаривала Эйка, смеясь и огорошивая возлюбленного снегом. Молодую пару скрывали ветви сада, но все их слова доносились до двух отцов, сидевших на террасе второго этажа и наблюдавших за игрой своих детей. Их занимали другие разговоры, серьезные и местами мрачные, но ни одно слово, доносившееся из сада, не ускользнуло от внимательного слуха матерых шиноби. — Эйка, не лежи на снегу! — подал строгий, но спокойный возглас Учиха Итару. Пусть дочь ему не было видно, но он прекрасно знал, что она делает. — Прошу винить Изуну! — донесся голос Эйки. — Изуна! — гаркнул Таджима Учиха. А когда его лицо озарила естественная улыбка, он добавил: — Как дети малые. — Они и есть дети, — кивнул Итару. — Хорошо, если в жизни есть минута для дурачеств. Она на вес золота. — И то верно. Пара притихла, лежа в сугробах. — Ну все, хватит, — Изуна поднялся на ноги, отряхнувшись от снега, и подал руку Эйке. — Не замерзла? — Нет. С тобой не замерзнешь, — ответила раскрасневшаяся Эйка. Изуна притянул ее к себе и поцеловал в губы, она замялась. — Не сейчас, они же смотрят. — Нас не видно. — Они и так знают, что мы делаем. Видишь, они даже замолчали, хотя до этого говорили? Все равно такое чувство, что они смотрят. — Нет смысла прятаться. Они сами одобрили наш брак. — Я знаю. Просто не люблю когда кто-то смотрит. — А мне все равно. Пускай все смотрят и знают, что ты моя. Изуна только улыбнулся и повел Эйку за руку. Когда они пришли к террасе, Таджима и Итару переглянулись в свойственной отцам манере и сделали вид, что ничего не слышали. — Как вы там? — спросил Изуна, глядя вверх. — Нам здесь отлично. Таджима-сан, — сказал Итару, —помнишь нас в этом возрасте? Итару был очень высоким, крепким мужчиной лет сорока пяти, с крупными чертами лица и широкими скулами; его короткие темные волосы были аккуратно прилизаны, местами пробивалась седина — редкость для шиноби его калибра. Таджима, лидер гордого клана Учиха, человек твердой воли и ясного ума, если и уступал в чем-то своему главному напарнику, то только в росте — да и разница была не так уж велика. — О да, — ответил Таджима Учиха. — К тому времени я попробовал все сорта сакэ и у меня уже был первый сын. В общем, жил на полную. А ты все что-то по девкам бегал — знал про себя, что мужик видный, и пользовался этим. Хотя я говорил тебе, что жизнь коротка, чтобы распыляться на кого попало. Не многим так везло, как нам. Из нашего отряда юнцов, десятка бойцов, взращенных на поле битвы, к сегодняшнему дню в живых осталось трое. — Да уж… Наши составы здорово поредели, когда мы потеряли все союзы. У тебя, Таджима, с политикой намного лучше, чем у предыдущего лидера. — Что было, то прошло. Смотря на них, — Таджима указал в сторону Изуны и Эйки, которые держались за руки, — я вспоминаю то время. Они делают и меня снова молодым. — Никогда не видел его таким сентиментальным, — прошептал Изуна на ухо девушке, положив руки ей на плечи. И добавил так, чтобы только она услышала: — Может уйдем, пока старики не начали ностальгировать? Иначе это затянется. Эйка кратко кивнула ему в знак того, что она подумала о том же. Но ответила она по-другому. — Мы очень рады, что приносим вам светлые воспоминания, Таджима-сама, отец. Мы хотим пойти прогуляться. Вы же не будете скучать здесь без нас? Мы совсем ненадолго. — Подождите-ка, у меня еще есть вопрос. Когда будем устраивать праздник? — спросил Итару, подразумевая свадьбу. — В середине весны, — ответил Таджима. — Но без излишеств. — Разумеется. Время такое… — вздохнул Итару. — Много тратить непозволительно. В последнее время было мало хорошего, так что скромная церемония должна всех приободрить. Кстати, как дела у Мадары? Не видно его что-то совсем. Сколько он уже отсутствует? — Два месяца не появлялся. — Он-то придет на свадьбу брата? Не представляю, чтобы он пропустил такое. — Мадара… Придет он, придет. Что касается его самого… У него другие интересы. «Вижу цель, не вижу препятствий» — это про него. Сам он о таких вещах не задумывается, хотя и рад за Изуну. Никто из нас не знает, что творится у него в голове. — Но это не мешает нии-сану удивлять в бою всех снова и снова, — заметил Изуна. — Он вернется со дня на день. Сегодня утром я получил от него письмо. — А отцу ни слова, — буркнул Таджима, не уточняя, кого он обвиняет — Изуну, Мадару или обоих. — Он - гений нашего клана, — сказал Итару. — Знаешь, Изуна, я впервые сказал об этом Таджиме-сану очень давно, больше десяти лет назад. Мы тогда наткнулись на потрясающее зрелище: несколько убитых Сенджу, и каждый из них аккуратно пригвожден к земле мечом. И мы все гадали, кто их так красиво разнес по полю боя… Думали, наш опытный боец из основного формирования. Но никто не ожидал появления десятилетнего мальчишки, да еще и без шарингана. Тогда-то все и стало ясно. Я еще помню, как Мадара сказал: «Я все сделал, отец». Ни одного слова о том, что он остался один на один с группой взрослых шиноби. Как будто так и должно было быть. — Я это помню, — подхватил Изуна. — Мадара потом молчал два дня, что-то осмысливал. Он мне так и не сказал, что именно. До сих пор не оставляю надежду узнать… — Ладно, идите, — сказал Итару. — Хватит с ноги на ногу переминаться. А мы тут с Таджимой-сан еще потолкуем. Изуна и Эйка покинули двор, перешептываясь и посмеиваясь. Таджима и Итару проводили их взглядом, и лишь когда дети скрылись из вида, перешли к обсуждению личных вопросов. Что и говорить, у отцов были свои секреты даже от собственных детей. — Как ярко гены матери проявились в Эйке, — сказал Итару. — Как думаешь, кто-то догадывается? — Если и догадывается, что они докажут? Ничего. И говорить что-либо против поздно. — Она Учиха, самая настоящая. Три томоэ, между прочим. Все пытается совместить огонь и воду, но пока не выходит. Итару и Таджима по праву считались верхушкой клана Учиха. Они были ровесниками и весь боевой и жизненный опыт разделили плечом к плечу. Более того, их связывал большой секрет, и теперь, когда их дети собирались породниться, мужчины решили вспомнить былое. В дни молодости Итару женился на гражданской девушке, проживавшей в деревне, которую они случайно посетили по ходу миссии. Искать жену вне клана не воспрещалось, если только она не принадлежала враждебному клану. Все же клановую кровь было полезно иногда «разбавлять» новыми генами, ибо к этому времени все уже знали, что близкородственные браки не приводят ни к чему хорошему. Особенно ценились мужчинами-Учихами девушки почти вымерших древних кланов, у которых уникальные техники передавались по наследству. Впрочем, для женщин клана Учиха были совсем другие правила. Касуми, возлюбленная Итару, была мила и работала в местной деревенской забегаловке, но ничего в ней не выдавало принадлежности к клану Узумаки: ни красных волос, ни знака клана на одежде. Позже выяснилось, что она отлично владела техниками запечатывания, воды и земли и принадлежала клану Узумаки. Итару был рад, что его жена оказалась не беспомощной и что оказалась честна перед ним, открыв свою тайну, но так как в клане Учиха могли возникнуть определенные трудности из-за принадлежности к Узумаки, лучшим решением оказалось скрыть факт происхождения Касуми. И единственным человеком, с которым Итару поделился секретом, был Таджима. Он хотел попросить у лучшего друга совета и даже был готов отречься от любви, если вдруг существовала хоть малейшая угроза того, что его будущая жена на самом деле шпионка. Таджима пошел ему навстречу. Они вдвоем долго расспрашивали Касуми о ее жизни, и наконец узнали историю о том, как она в детстве оказалась в изгнании из-за разногласий своих родителей с кланом и как жила до сих пор. Нельзя было не услышать искренности в ее словах, а это качество очень ценилось в клане Учиха. Было решено представить ее безклановой шиноби-самоучкой, и таким образом Касуми стала женой Итару. Но матери Эйки уже несколько лет как не было в живых — ее унесла болезнь. — Я вообще не хотел делать из Эйки бойца, — сказал Итару. — Надеялся, что будет сидеть дома, помогать старухам. Никогда у меня не получалось ее переубедить, решила стать шиноби и точка. Может, мать бы ее переубедила. — Из нее выйдет достойный шиноби. С Изуной ей нечего бояться, он ей поможет. — Она считает себя чистокровной Учиха. И Изуна тоже. Даже не знаю, как они отреагируют, если правда вдруг вскроется. Я окажусь в немилости твоего сына, это точно. Учитывая, что Узумаки близки Сенджу по крови. — Брось. Мы вдвоем это заварили. Но тайна она и есть тайна. Нужно хранить ее до конца. Вдруг послышался звон колокола. Звук был таким пронзительным, что птицы, спокойно дремавшие в заснеженных ветвях деревьев, с шумом разлетелись в разные стороны, а с крыши упал снег. Мужчины не сдвинулись с места: они знали, что за звоном через какое-то время прибудет посыльный. Они лишь безмятежно наблюдали за падающим снегом, сидя на террасе. Столько редкий момент умиротворения — и тот нарушен. — Вот те на, — спокойно произнес Итару. — Что-то опять назревает, нутром чую. — Да уж. Голос Таджимы прозвучал несколько обыденно, что человек, незнакомый с лидером Учиха, наверняка счел бы это проявлением безразличия. Но Таджиму единичный звон уже давно не пугал — если быть честнее, по происшествии лет его не пугало уже ничего, даже собственная смерть. Он пережил почти все несчастья, которые только могли встретиться на пути шиноби. Вот если бы в колокол прозвонили три раза — тогда бы даже он почувствовал… не страх, но мрачное предчувствие своего конца как лидера. Через несколько минут прибыл посыльный. Подняв своим появлением облако снега, он склонился перед главой клана и сказал: — Таджима-сама, Итару-сама, плохие новости. — Когда они были хорошими? — проворчал Итару. Таджима лишь кивнул, приказывая подчиненному продолжать. — В деревню прибыл раненый Дарума-сан. Отряд попал в засаду по пути назад, есть убитые – три человека. — Назови их, — холодно произнес Таджима. — Сензо, Хиде, Накао. — Сенсор и два первоклассный бойца. Кто виновник? — Нападавший неизвестен. — Где случилось нападение? — Недалеко от деревни, Таджима-сама. В четырех километрах. — Провести расследование, — скомандовал Таджима. — Отправить отряд по горячим следам сегодня же. Посыльный коротко кивнул и исчез. На лице Таджимы проскользнула мрачная тень, он поднялся со своего места. — Нападать на нас вблизи дома… — протянул Итару. — Да они безумцы. — Все равно что объявить нам в лицо о войне, — сказал лидер Учиха. — Их миссией была разведка. Должно быть, они добыли ценную информацию. — Я соберу доклад с Дарумы. Проведаю его сегодня. — Только дай ему время прийти в себя. Мы еще не знаем, насколько тяжело он ранен. Ненадолго повисло молчание. Прекрасный день вдруг омрачила плохая новость, зимний сад больше не радовал глаз, потому что на сердце у обоих мужчин стало тяжело. Наконец Таджима снова заговорил, но теперь уже собираясь покинуть дом друга: — Нужно сказать Мадаре, что в его отряде больше нет сенсора. Хиде был мастером своего дела и ценным членом его команды, вряд ли получится его заменить. Все наши сенсоры уже заняты. — Да и в последнее время среди ребят редко кто открывает в себе сенсорные способности. У нас человек десять толковых сенсоров на весь клан. Если Мадаре так нужен сенсор в отряд, то придется либо забрать у кого-то, что, конечно, вызовет множество проблем, либо надеяться на чудо, что кто-то открыл в себе новые способности. Предлагаю вынести этот вопрос на собрании клана, предварительно обсудив с Мадарой, необходима ли ему сейчас замена. — Согласен. Но, зная Мадару, он решит обойтись собственными силами. После этих слов лидер Учиха исчез, оставив Итару в одиночестве. Ничто уже не могло спасти этот морозный день, кроме чашки горячего чая с сушеной мятой и осознания того, что твоя собственная жизнь продолжается.