such an idiot

Рюджин всегда называла себя гадким утенком за то, что ни с кем и никогда не общалась, ни в одном из коллективов где она была. Круглая двоечница со своими тараканами, проблемами с головой и плохими отношениями с родителями. В то время как Черён была лучшая ученица в классе. Общительная и душа компании. В любом кругу она найдет общий язык со всеми. Про таких как она говорят «Найдет хорошего парня, выйдет замуж и будет следить за детьми» Но обе сходятся на том, что им совершенно плевать на окружающих и на то, какие на них возлагают надежды. Ну или хотелось плевать. Рюджин всегда делала то, что хотела, пока Черён приходилось следовать правилам, дабы угодить всем вокруг, потому что так приучили. Так и подружились, когда в один класс попали и после уроков обе остались. — Так значит, ты перевелась из-за развода родителей? — Ага. Вышагивают по асфальту, немного пихая друг друга в бока локтями в шутку. Рюджин отпускает нелепые шутки, пока Черён залив что с них смеётся, даже если все смотрят, даже если так смеяться не привыкла. А Рюджин на душе радостно, потому что она хоть с кем-то не притворяться может. С кем-то ведёт себя так, как правда нравится. С той, кто нравится. Она на корточки садится, когда они проходят мимо знакомого переулка, где постоянно бегают бродячие кошки. Подзывает кошек к себе и достает из рюкзака пластиковую миску и пачку влажного корма. — Ты всегда их подкармливаешь? — Да. Кто если не я. Так я хотя бы знаю, что они в порядке. Я кормлю их утром и после школы. Мама не разрешает мне завести питомца, вот я и довольствуюсь тем, что могу гладить их хотя бы тут. Рюджин гладит серую кошку, что поедает лакомство, и улыбается так нежно, как Черён еще не успела углядеть в перерывах между уроками или когда они ходят домой. А внутри чувство тепла разливается по телу, и осторожно огонек в груди загорается. Так и проходит год или около того. Со временем они начали проводить друг с другом намного больше времени. Рюджин часто к Черён в гости захаживала, то уроки сделать, то чай попить после школы, то на ночь остаться. И каждый раз глотала чувства, которые Черён заставляла испытывать. Прятала их за маской подростковой заинтересованности и обычной дружеской любви. Ей как-то раз даже пришлось Черён защищать от парня, который себя слишком крутым почувствовал. А Черён всегда была той, кто слово «нет» сказать не может. Вот и согласилась, как дурочка, погулять с ним сходить. Рюджин конечно поддержала, мол, он вроде классный, почему нет, хотя сама чуть ли не до истерики приревновала. Попросила даже в курсе держать, чтобы если что на помощь придти. Так и случилось. Она собиралась сходить в магазин, чтобы купить чипсов для фильма, когда ей на телефон сообщение пришло, что этот тип какой-то странный. Намекает на всякое, чуть ли не пристает. Ну и Рюджин тут же сорвалась. Схватила велосипед и поехала. Еще чуть-чуть и опоздала бы. Бросила велосипед на тротуар и к парню, что Черён в переулке зажимал, подбежала. К себе развернула и врезала по наглой роже до боли в кисти. Палец сломала, но на адреналине не почувствовала. — Руки нахуй убери. Парень пошатнулся и отошел, нос рукой зажимая, пока она Черён за руку схватила и дёру дала, совершенно про велик забыв. Потом уже, через несколько кварталов, и про велосипед вспомнила и боль в руке почувствовала. На свою ладонь смотрит, а палец вывернут и болит так чертовски сильно, ещё и опух. Она еще этой рукой Черён держала, пока они убегали. — Блин, мне бы в больницу. Она на Черён смотрит, по глупому улыбаясь и руку показывая. Черён сразу в такси её вместе с собой сажает и в больницу прямиком. Ох и стыдно ей было тогда. Извинялась долго перед Рюджин, пока та смеялась и по плечу гипсом немного больно ударяла, мол, все нормально и если надо будет, она и вторую руку сломает, лишь бы Черён защитить. Тут то и Черён поняла, что чувствует. Спустя ещё время, в последний год старшей школы, они нашли место, такое красивое, откуда весь город как на ладони. Притащили самодельную лавку, которую Рюджин у деда в старом гараже из досок смастерила, и стали там зависать, то после школы, то просто на выходных, когда дома скучно было. Пара бутылок пива на двоих, пачка сигарет в кармане Рюджин, теплые свитера, которые Черён для них связала и громкий город, который с высока кажется скоплением звёзд, что так близко, и будто до них рукой дотянутся можно, обжигаясь то ли ярким светом, то ли высокой температурой. У Рюджин язык подвешенный всегда был. Ей достаточно просто себя с человеком комфортно чувствовать, чтобы говорить все что вздумается и делать так, как хочет. Вот и слово за слово, тут и разговор сам по себе начался. — Тебе не нужно ничего делать, чтобы понравится людям. Ты красивая и этого достаточно. Рюджин держит в руках сигарету и с дурацкой улыбкой на Черён смотрит, что глоток за глотком из стеклянной бутылки пиво пьет. — Ты идиотка что ли? Черён хмыкает, отворачиваясь в другую сторону и языком цокая. — Разве я не права? Ты нравишься всем. Все хотят с тобой дружить. Парни из параллели хотят встречаться с тобой. Да за тобой постоянно толпы бегают. А ты таскаешься со мной, отпугивая этим остальных. Рюджин делает глоток пива и смотрит на небо, что тоже будто подсвечено от городских огней. — Я тебе понравится хочу, а не всем тем уродам, что, как ты выразилась, «толпами за мной бегают». Идиотка. Черён поворачивается, совершенно не скрывая покрасневшие щеки, и Рюджин на это усмехается, сигарету об землю конверсом затушивая. — Значит и ты идиотка тоже, раз не замечаешь, что ты уже нравишься мне. Рюджин делает очередной глоток из бутылки, отставляет её на асфальт и поворачивается к Черён всем телом, улыбаясь как дурочка, широко-широко, показывая ямочки на щеках. А спустя секунду Черён целует её, так неумело. Цепляется губами за её, но лишь единожды, а после отстраняется, слыша заливистый смех Рюджин. — Ну и ну. Тебе нужно больше практики в поцелуях. Ты совершенно не умеешь целоваться. Она хихикает и смотрит на девушку, что краснеет ещё сильнее, отводя взгляд в сторону. — Ой, заткнись. — Я дам тебе пару уроков. Главное приходи сюда, когда я буду звать тебя. Иначе так и не научишься целовать меня так, как я этого хочу. Рюджин снова берет бутылку и делает долгий глоток, пытаясь скрыть покрасневшие алкоголем щеки и пряча блестящие глаза в светящихся звёздах в небе.