Ещё один день ожидания.

Он его ненавидит. Правда ненавидит. Ненавидит настолько, что едва ли за все годы существования человечества, умышленных смертоубийтв, кровавой мести и войн, можно наскрести хоть сколько-нибудь соизмеримые чувства. Да, он ненавидит. Но откуда взялось это необъяснимое чувство грусти, когда этот человек, со страхом и еще какими-то непонятными ему чувствами, смотря ему в глаза, заявил о собственной неправоте? Почему он почувствовал печаль и разочарование, когда он сказал, что лучше бы они и вовсе никогда не встречались, и что он жалеет о своем решении принять его в ученики, в тот злополучный день? Что, если бы он знал, что все это повлечет за собой такие последствия, то и вовсе бы не пришел тогда в зал встречи? Почему от этих слов, он чувствует, как его сердце разбивается на тысячи осколков? Почему от этих слов его плечи опускаются, и внезапно так захотелось уменьшится и стать совсем незаметным, стереть свое имя в чужих умах? От этих слов он чувствует, как умирает его душа. Он — Наступающий на бессмертных император. Он — вершина этого мира. Он — закон и власть. Он — жестокий тиран, который благодаря запретной технике, поставил на колени мир совершенствования, обезглавил сотни людей, убил свою семью, жену, и держал взаперти собственного наставника, был крайне бесчестным и сумасшедшим человеком, который использует власть, как способ развлечься. В общем был последним ублюдком. Он — настоящий тиран. Он умирает по ночам. У него безграничная власть над людьми, но он неспособен властвовать над своим сердцем. Раньше во снах он видел сложные процессы созидания и уничтожения, все из ничего, вселенные новые техники и абсолютные возможности. Сейчас он видит лишь то, как его дорогой учитель, его Ваньнин говорит, как не желает знать Мо Вэйюя. Раньше, что бы он не делал, учитель никогда не говорил о том, что жалеет о той встрече. Каким же Вэйюй был глупым. Сначала ты держишь своего учителя взаперти, выставляешь на всеобщее обозрение его скорую смерть, принуждаешь этого непорочного человека к разврату, причиняя кучу боли, бьешь, кусаешь, шепчешь как ненавидишь его, оставляешь в водной тюрьме, а потом на снегу в зимнюю пору, при том, что знаешь о его слабом иммунитете, а потом ожидаешь, что этот человек желает быть с тобой? Разве это не бред? Очевидно, что учитель тебя ненавидит. Вроде бы Вэйюй этого и добивался, но почему это так больно? Время идет, учитель в коме. По крайней мере так считал воспаленный разум, давно разбитой души. Мо Вэйюй встречает закаты и рассветы на горе Наньфэн, болтает с мертвым учителем, рассказывает совсем обо всем. Эта ужасающая открытость в словах императора могла бы до инфаркта напугать любого, кто это услышал бы. Император всегда холоден и насмешлив, никто никогда не знает, что у него на уме. Он не распространяется о себе. Перед учителем он становится ребенком, что бегает к матушке и показывает каждый красивый камешек или веточку с земли. Уже несколько лет учитель спит. Люди желают свергнуть тирана. А Вэйюй и рад, вот он копает яму, своими руками готовит пельмени в остром бульоне, несколько таких же острых закусок, берет из тайника в Павильоне Алого Лотоса кувшин, давно просроченного, но такого любимого вина учителя «Белые цветы груши», что бы сложить их в нее, и садится на свой трон в Дворце Ушань. Казалось-бы перед смертью человек должен думать и размышлять, но на самом деле это заблуждение. В голове пусто, по венам циркулирует яд, а все что вертится в мыслях — как же ему чертовски больно, скорее бы это закончилось. Скорее бы умереть. Император хочет к матушке на небеса. Император хочет к учителю. Император боится, ведь он разочарует единственного человека, который до самой своей смерти о нем беспокоился и отдавал ему последние крошки хлеба, когда он был малышом. Император не боится осуждения наставника, но он ещё не осознал, как нуждается в своем Ваньнине. Сюэ Мэн беспардонно ворвался в зал императора, Вэйюй, от пронизывающей внутренности боли от яда и чего-то еще, с трудом держит голову прямо, а глаза открытыми. Кажется, как только он моргнет, то глаза уже не откроет. Сюэ что-то кричит и доказывает, все ощущается бессмысленным белым шумом, как будто он сам лежит под водой, придавленный тяжелым булыжником, а на суше его о чем-то спрашивают. Конечности ощущаются, как вата, но неподъемны, как несколько тонн металла. Он отдаленно понимает суть вопроса, с трудом ворочая языком, сообщает о местонахождении тела учителя. Об учителе позаботятся, а сам он со спокойной душой позволяет себе окунуться в вечный сон. Сюэ Мэн не понимает, когда все пошло не так. Его брат был светлым человеком. В младшем возрасте он желал всемирного счастья и всегда по-доброму улыбался. Сейчас от него можно было получить лишь треснувшую, по линии разбитого сердца и поехавшего рассудка, ухмылку. Мо Вэйюй — главный злодей в этом рассказе. Злодеи должны умирать, и совсем не важно, от руки героя, или своей собственной. Сюэ Мэн идет забрать тело учителя. Горько видеть все эти недопонимания. Ши Мэй бы смог их примирить. Если бы Ши Мэй не умер, всего этого бы не случилось. Если бы Ши Мэй рассказал до своей смерти обо всем, этого бы не случилось. Если бы учитель был чуть храбрее, смог побороть смущение и пришел бы сам, этого бы не случилось. Мо Вэйюй глупец. Тупица, ублюдок. Он измывается над всем миром, из-за глупой обиды. Он измывается над учителем из-за недосказанности. Во всем виноват Мо Вэйюй. Во всем виновата смерть Ши Мэя и смущение учителя. Мо Жань жив. Он стал образцовым наставником. Сражается с монстрами за спокойную жизнь простых людей. Мо Жань — праведный человек, он ждет пробуждения своего учителя. Мо Жань задыхается по ночам. Вместе с осознанием своей вины пришло невероятно сильное желание вновь со всем покончить, вновь принять яд, и тихо, никого не тревожа, — он этого не стоит — умереть в какой-нибудь первой попавшейся гостинице, а лучше даже хозяев гостиницы не беспокоить, и остаться на дне какого-нибудь глубокого водоема, заменяя кислород в легких на грязную воду и тину. Ему необходимо увидеть своего учителя. Он недостоин даже беглого взора этих острых, но таких желанных глаз. Он не может спать, не может есть. Его организм не может функционировать без его Ваньнина, даже если он и чувствует, что не достоин. Мо Жань сражается с демоном засухи на реке Хуанхэ. Битва идет уже три дня к ряду. Он ужасно устал. Устал-устал-устал-устал-устал-устал. Ему не хватает энергии, ему не хватает сна. Ему не хватает Ваньнина. Он мог расправится с демоном и за день. Он хочет спать, ему не хватает Ваньнина. Он ранен из-за заторможенности реакции. Ему не хватает энергии, ему не хватает Ваньнина. Демон повержен. Мо Жань едва держась на ногах от истощения, сжег его тело, а после, не в силах устоять, свалился как безвольная кукла наземь. Мо Жань без сил со вспоротым животом и сломанными ребрами размышляет на берегу реки. Он устал. Он ждет смерти. Неважно, умрет он от потери или заражения крови, голода, или случайно проходящего неподалеку, и почуявшего запах крови, зверя. Он думает об учителе. Он думает о всех словах, которые когда-либо в своих двух жизнях говорил сам или слышал от учителя. Ему стыдно. Ему стыдно за свои слова, действия. Стыдно за то, что он называл учителя подделкой, когда он был самым настоящим оригиналом. Стыдно за то, что он насилием принуждал учителя. Стыдно за то, что не знал, о ранении учителя, и обвинял в том, что тот не помог своему ученику. Что он обвинял его в смерти Ши Минцзина. Стыдно за несдержанное обещание, данное матери. Стыдно за плохое отношение к двоюродному брату. Стыдно за всю его первую жизнь. Стыдно, стыдно-стыдно-стыдно-стыдно-стыдно. Ему стыдно за все что он делал. Он чувствует иррациональное желание спрятаться. Такое же, какое он чувствовал после слов учителя, о желании его не знать. Его сознание затуманивает боль, и он засыпает без сил. Когда он открывает глаза, то оказывается в приличных гостевых покоях. Его иногда навещает целитель. Как оказалось, его подобрал глава Гуюэе Цзян Си, во время охоты на монстров. И вроде бы, Мо Жань должен быть зол, поскольку он желал умереть, но он чувствует облегчение. Он рад, что оказался жив. В тихих покоях обстановка наталкивала на размышления, а хорошие условия не позволяли думать о чем-то приземленном. Ему не нужно искать ночлег или пропитание в путешествии. Сейчас, обдумывая свои действия, он понимает, что его желание встретиться с учителем гораздо сильнее желания умереть. Он все еще уставший, ему все еще трудно жить в ожидании. Его сердце все еще болит, и он все еще не может по-настоящему быть счастлив. Он все еще чувствует подавляющее одиночество стыд и вину. Но он чувствует, что это временно. Завтра все будет лучше. Он увидит учителя, расскажет, как он жил все эти годы, даст дневник с записями обо всем. Будучи в снежной долине, он терялся во времени, сколько дней и ночей прошло? Он не знает, но он убежден, что это реальность. Он может временно забыть об этом, он прокалывает пальцы иглами, он чувствует боль, он знает, что это реальность, а не сон. Пока он жив, он может ждать. Учитель умер за Мо Жаня, а Мо Жань живет за учителя. Мо Жань ждет. Дни тянутся как патока, но это временно. Он ждет, но это временно. Да, ему придется жить с вечной виной на сердце, стыдом в душе, но пока он жив, он может встретить учителя. Пока он не может видеть учителя, но все хорошо. Пока он может верить во встречу с учителем, он может жить. Может в один такой день, он сможет получить известие о пробуждении учителя, ведь все это — реальность. А пока он помогает людям, старается искупить вину перед ними с прошлой жизни, спасает днем и сходит с ума ночами, пытаясь уснуть в ожидании. Но это временно.