Письмо

***

      Взгляд пробегается вновь по аккуратно написаным строчкам. Грамотная формулировка, приятные чернила и бумага, водимая средь образованных сумерцев. Сразу видно — это послание от отпрыска Академии. Передав от какого-то случайного искателя приключений письмо, Ахес, верный соратник Бамуна, поспешно удалился, дабы купить у каравана, с которым прибыл искатель приключений, падисары. Ахес обмолвился Сетосу, что хочет украсить чем-нибудь живым гроб покойного Бамуна. Сетос никак не ответил, лишь молча принял письмо, сразу же почувствовав кожей мягкость бумаги, по которой определил ее происхождение.       — «Сайно?» — в первую очередь подумалось юноше, и он тотчас развернул трубочку. Сердце против воли забилось чаще.       В голове собралось два варианта: Сайно или дела Академии. Первое не исключало второго, но первое в изначальном варианте подразумевало приглашение...       Куда? На прогулку, чтобы познакомиться с близкими Сайно? А не забыл ли сам Сайно об этом случайно брошенном предложении? Скорее всего забыл. Помеченному Германубисом и генералу махаматра не пристало запоминать такие мелочи.       Но его ожидания дважды разбились в прах. Брови взлетели вверх от написанного: «Здравствуй, это Сайно. Помнится, ты говорил, что хотел бы познакомиться с моими близкими. Как будет время, приходи сегодня вечером на Большой базар, мы до позднего вечера будем там. Ждем твоего присутствия.»       Кратко и по делу. То, что характеризовало Сайно. Сетос тоже предпочитал прямолинейность... они были так похожи.       — «Но при этом слишком разные», — легкая, наполовину горькая усмешка проскочила, и бывший сосуд завернул бумагу обратно в трубочку. Постучал пальцами второй руки по кромке письма, размышляя.       Прошло уже две недели со смерти главы Храма Молчания, надежды верующих в Германубиса, частички остатков цивилизации Дешрета, Бамуна и единственного родного человека Сетоса. Так что неуважением, если Сетос повеселиться, к дедушке не будет. Да и был бы Бамун против? Навряд ли, пусть и всегда относился строго к Сетосу, иногда казалось, что если бы встал вопрос между сохранением Осколка Ба и жизнью внука, Бамун выбрал бы Осколок. Сетос не осуждал его и полностью понимал.       Приоритетом деда была защита остатков силы Германубиса, и одна человеческая жизнь несравнима с этим. Сетос сам бы отдал свою жизнь ради памяти о Германубисе, ради Храма Молчания, ради веры. Но смог бы он отдать чужую жизнь за всё это?       До встречи с Сайно он бы непоколебимо ответил: «Да».       Но сейчас... у Сетоса появились принципы. Пусть и, да, нагло украденные у Сайно. Но что поделать, если не восхищаться махаматрой не получалось? Сайно смог найти себя и сражался не за силу, а за предмет защиты своей страны, своих близких, своего настоящего и будущего. А Сетос цеплялся за прошлое. Сайно наверняка видел просторы Тейвата, а Сетос не бывал даже в Академии. Осознавая это, он ощущал себя мелкой букашкой.       Но теперь его организация не будет в отрыве от остального мира. Сначала сотрудничество с Академией, а потом с остальным миром. Они покажут всем культуру Дешрета, напомнят о себе, познакомятся и с другими культурами.       Ничего из этого он бы не понял, если бы не Сайно.       Не восхищаться им невозможно. Неудивительно, что судьба воззарилась именно на него, и наградила полной силой двух Осколков Ба. Теперь вся сила, оставшаяся от одного из столпов Дешрета, была у достойного человека. Достоинство этого человека проявилось в очередной раз в факте получения письма от него. Он не забыл, не отбросил прошлое, пусть и не дышал тем... Сайно хотел познакомиться с Сетосом и познакомить его со своими близкими. На самом деле, глубоко внутри, Сетос ожидал, что его пожелают откинуть и забыть. События в Храме Молчания, очевидно, неприятны Сайно, пусть и закончилось всё положительно. В конце-концов, они выкрали Сайруса.       Но Сайно оказался выше предрассудков, а письмо в руке служило доказательством. Поэтому и Сетос, как тот, кто втайне от Сайно равняется на него, последует этому примеру и придет на Большой базар. Было волнительно, страшно, казалось бессмыленным, и чувство, что он недостоин, одолевало, но Сетос будет выше.