Когда уходите на пять минут,
Не забывайте оставлять тепло в ладонях.
В ладонях тех, которые вас ждут,
В ладонях тех, которые вас помнят...
Глот был уверен, что он не различает температур. Он не чувствовал ни холода, ни тепла. В мозге просто отсутствовали термические центры, которые бы смогли различать палящий жар костра или покалывающий шёпот мороза. Но также Глот думал, что он не чувствует эмоций. Как же он ошибался. С появлением Весельчака, в размереной жизнь Глота – хотя жизнью это можно было назвать с натяжкой, скорее существование – произошли большие изменения. Да, порой зарождались гнев, обида, страх, злость и другие негативные эмоции, но их с лихвой перекрывали: счастье, радость, восторг, а главное любовь. То щемящее чувство, что Глот ощущал, когда У, измотанный очередной вылазкой, бессильно приваливался к его плечу во время медитации, или, когда прохвост притаскивал какую-нибудь бесполезную штуку на корабль с словами: "Это тебе!" и смущенно отводил улыбающиеся глаза, распирало капитана изнутри. Глот учился отвечать на знаки внимания, говорить спасибо – особенно ему нравилось шепнуть это на ухо, от чего У неизменно краснел и покрывался мурашками – делать какие-то приятные вещи в ответ. Однажды эмоции столкнулись, словно два астероида несущихся на сверхзвуковой скорости. – Прес-святые кос-смосферы, Глот, почему так холодно? – начиная постукивать зубами, Весельчак поднялся на капитанский мостик, обернувшись одеялом то ли своим, то ли Глота, честно говоря он уже не знал. – Это только начало, температура опустилась только до минус двухсотсемидесяти по Фаренгейту, – Глот развернулся к У и осмотрел его с ног до головы. Нос и щёки Весельчака приобретали синеватый оттенок в цвет глаз, что собственно было свойственное его типу крови. Руки У скрестил на груди в тщетной попытке согреть их под мышками. Хорошо хоть ещё не начало колотить дрожью всё тело, при таких температурах человек бы уже не выдержал, – Мы влетели в туманность Бумеранга созвездия Центавра. Здесь фиксируется самая низкая температура во вселенной. Я стараюсь сделать всё, чтобы мы смогли убраться отсюда побыстрее, – сделав задумчивую паузу, Глот продолжил, – Возьми второе одеяло и надень всё, что есть у тебя из одежды, пожалуйста. – С-слышу это от существа, что с-стоит босыми ногами на железном полу и свет-тит голым торсом на вс-сю галактику, я, к-конечно, не против твоего торс-са ха-ха, но смотреть на тебя х-холодно, – сипло хохотнув, пробубнил Весельчак из-под одеяла, которое успел натянуть на голову, – Глот, я с-серьёзно, ну надень хоть что-нибудь. У меня найдётся ещё одна пара обуви, да и спину твою зас-студить я не позволю! – Ты же знаешь, что я не могу заболеть? – Вопрос был риторический, У знал. – Да знаю я, з-знаю, но вот тебе трудно что ли? – Весельчак недовольно свёл брови, став похожим на Щёлука. – У, завершаем демагогию. Я не буду одеваться. – Резко закончил Глот и отвернулся, что означало действительное окончание разговора. Пробурчав что-то похожее на "Ну и ладно, ну и пожалуйста", Весельчак, развеяв полы одеяла в развороте, ушёл в каюту. Закончив с координированием полёта, Глот зашёл на камбуз, где последнее время стал чаще появляться. Он всё также почти ничего не ел, но посидеть за компанию с Весельчаком было интересно, особенно при условии, что именно здесь ему в голову приходили воспоминания о первых приключениях, когда он пролез на торговое судно и притворялся коком, да так хорошо, что даже, когда обман раскрыли, команда не дала выкинуть его в открытый космос и уговорила капитана высадить мальца на ближайшей планете. Глот даже научился кое-как ориентироваться среди огромного количества полок и шкафов, не так умело, как У, но всё же он смог найти любимую кружку Весельчака. Кружка была вроде простой вещью, но такой кружки не было ни у кого, Глот как-то обменял её у одного вестерианца на весьма нужные двигательные масла, а потом подарил Весельчаку. Кружка обладала антигравитацией, благодарная чему из неё нельзя было случайно что-либо пролить, прекрасно держала тепло и не билась об пол, как обычные земные, а ещё по желанию хозяина меняла цвет и изображение. Это был первый подарок, который Глот сделал Весельчаку. У тогда чуть ли не плакал от счастья, улыбаясь во все зубы. Глоту было до ужаса приятно не только то, что Весельчак больше ни дня не обходился без кружки, но и то, что она всегда была глубокого фиолетового цвета – любимого цвета У, цвета глаз Глота. Капитан заварил горячий чай и хотел отнести его в каюту Весельчака, но она оказалась заперта. У точно был там, но даже на стуки в дверь не откликнулся.***
У Весельчака был почти земной тип сна и бодрствования. Даже скорее "студенческий" тип, когда встаёшь раньше некуда и ложишься за полночь. Но в сегодняшние отведенные часы ему было не до сна. Весельчак просыпался каждый час от того, что становилось всё холоднее. Даже лежа под двумя одеялами во всей одежде, что он у себя нашёл, мороз заставлял поёживаться в желании свернуться в ещё более маленький комочек. Ближе к утру эта ситуация вымотала его окончательно и У, накинув на себя одеяла, пошёл бродить по пустующему кораблю. После нагретой хоть как-то каюты, железные коридоры отдавали ещё бо́льшим холодом. Даже еле найденный старый пыльный шарф не спасал – горло неприятно саднило. Весельчак сонно подумал, что было бы неплохо залить в себя литр горячего чая с игингой , но на камбузе обнаружился не только чай, но и один полураздетый капитан. Глот поднял взгляд на дверной проём раньше, чем Весельчак вошёл, услышав сонные шаркающие шаги. У медленно подошёл и сел рядом с Глотом, не нарушая космическую тишину. Весельчаку, не смотря на его прозвище, было совсем не весело, возможно начиналась простуда, дико хотелось спать, но не как сегодня, а как обычно – с космическим мелком под боком. – Т-ты меня прости, а? Я же не дум-мал, что ты настолько одежду не любишь хах... – Весельчак хотел рассмеяться, но горло скребло, словно он наглотался стекла. Глот пододвинулся ближе к своему старпому, на что Весельчак вяло улыбнулся и обнял его, укрывая белые плечи частью одеял. – Да и ты меня. Понимаешь, мне правда не холодно, но без тебя пусто, а это намного страшнее. Надо было не препираться, а просто сделать, как ты попросил. А вообще лучше бы подбирал пути без таких опасных мест. Прости, – Удивительно, что со временем их сближения у Глота открылся поток извинений, о котором раньше ни он, ни Весельчак не подозревали, – Пойдём ещё поспим? Нам осталось немного, мы вылетим из туманности и станет теплее. Весельчак хотел было пошутить о том, от чего им стало бы ещё теплее, но сил было очень мало, да и горло лишний раз беспокоить не хотелось. – Ты иди, а я догоню тебя. Весельчак хотел было послушаться, но сначала повернулся к Глоту, прижался своим лбом к лбу своего капитана и, даже не став думать, коснулся своим носом чужого. Глот одобрительно сжал руку У, которая покоилась между ними. Старпом отстранился, улыбнулся с прищуром и ушёл в каюту. В помещении было темно, только Культибиимерцали голубым успокаивающим светом в аквариуме на рабочем столе. Каюта Весельчака давно стала общей для них двоих. Глота ни что не держало в своей – она была пустой и безжизненной, а в барахолке Весельчака можно было рыться до скончания столетия и всё находить новые и интересные вещь. Даже Глот обзавелся некоторыми мелочами и У гордо выделил ему несколько полок. Капитан тихо зашёл в каюту, прикрыв за собой дверь, Весельчак встретил его сдерживаемой улыбкой, походка "с прутом в позвоночнике" всё также смешила пирата. – У, не спишь? – Да как уснёшь в такую холод-д-дрыгу, – Весельчак подскочил с места, приняв сидячее положение. Разлепив глаза, он даже в полумраке комнаты разглядел, что белую кожу капитана скрывала ОДЕЖДА. Весельчак округлил глаза и с силой закусил губу, в попытке не засмеяться вслух. На Глоте был какой-то старый вязаный свитер с оленями, где только взял? Но опустив глаза на ноги капитана, Весельчак всё-таки не удержался и хрипло рассмеялся. – Так ты поэтому одеваться не хотел? Ха-ха по-моему, вполне милые тапочки, розовые кролики в моде на Венере! Ха-ха, – Глот закатил глаза, но улыбнулся. – Ну уж извините, что нашлось. Я по всем каютам прошёлся, это всё, что осталось от наших крыс, которые смылись с корабля. На, выпей, тебе легче станет, – Глот протянул Весельчаку фиолетовую кружку, а У подвис на несколько секунд, ловя себя на воспоминании, как точно также протягивал Глоту успокаивающее лекарство для горла. Уже пустая кружка опустилась на тумбочку. Глот, пока Весельчак пил, устроился на своей подушке спиной к У. Поёрзав, Весельчак укрыл себя и Глота одеялами и прижался к его спине. Даже закрытая колючим свитером спина капитана была его единственным уязвимым местом. Весельчак знал это и всегда трепетно относился к такому уровню доверия. Глот лежал и размышлял о том, что даже при условии, что он не чувствует холода или тепла, всегда знает, что в объятиях Весельчака ему намного комфортнее и теплее, чем одному.