голос в пещере

Больно. Его тело болит, его голова плывёт, а сердце разрывается от предательства. Его ци переплетается с его кровью, пытаясь противостоять печатям на его теле, с оковами на нем, он выплевывает кровь, его зрение то возвращается к нему, то пропадает, когда его глаза вырывают, и они регенерируют. Это больно, и он смеётся, а затем блюет кровью ещё раз, когда что-то железное и раскалённое касается его тела, оно заживает, и оно снова горит. Он не кричит, он не даст им такого удовольствия. Его мысли разбросаны и не собираются вновь, отрывками здесь и там. Су Сиянь предала его; он любил ее; как она могла; выбрался ли а-Чжу; это больно; неужели Су Сиянь лишь игралась с ним; цзецзе; почему?.. Он снова кашляет, его глаза слепы, или, быть может, здесь нет источника света, потому что люди ушли, желая запечатать его ещё сотнями печатями сверху; он ненавидит их; он смеется; он хочет убить каждого из них, и… — Мне очень жаль… — говорит голос, тихий и грустный, прежде чем боль снова затуманивает его, и он делает вдох, скрепя зубами; что-то на его шее ослабляется, что-то железное падает со звоном на землю; — …несправедливо, они не должны… — голос продолжает говорить, но Тяньлан-цзюнь едва ли не теряет сознание, прежде чем заставляет свою кровь работать ещё сильнее, чувствуя, как достигает своего предела, — я… помочь… — между явью и небытьём слышит он. Тяньлан-цзюнь почти уверен, что это бред его сознания, ослабленного болью и печатями. Затем он слышит ещё немного. — Генерал… скрылся, — и облегчение едва не опрокидывает его в бессознательность; он пытается разглядеть человека, его метка горит на его лбу от интенсивности его ци, крови и ярости, но едва ли видит что-то, кроме мгновения чужих сапог; — …не предательством… мертва, и… гунян… Су Сиянь любила вас… — он не верит; он думает о Су Сиянь, и боль перечеркивает всё, что он чувствует; цзецзе, забери меня отсюда, пожалуйста; он убеждается, что это жестокая шутка его разума, и кашляет вновь, когда что-то будто отпускает его грудь, и он может сделать полный вдох. Голос говорит: — Су Сиянь родила вам сына, его зовут Ло Бинхэ. И это не имеет смысла. Тяньлан-цзюнь пытается разглядеть того, кто говорит и не может увидеть ничего, кроме темноты пещеры. — Кто… — он снова кашляет, и руки держат его, он чувствует их лучше, чем раньше; это сильные руки, это мужчина, это культиватор; один из тех, кто сражался против него и кто сейчас должен запечатать его. Он слышит смешок, яркий для его возвращающегося слуха, когда его опускают на землю, и немного нервный. — Это не важно, — говорит ему человек, чей голос он может слышать отчетливее, и он готов поспорить с этим; Тяньлан-цзюнь понимает, что его печати ослабли; всё ещё есть, всё ещё сильны, но не оставляют его гнить, — ещё раз: мне очень жаль, — и его голова раскалывается, когда человек снимает ещё одну печать, а в его ушах звенит, когда руки исчезают вокруг него. Он хочет цепляться за них. Тяньлан-цзюнь едва слышит: позаботьтесь о своём сыне, — прежде чем сознание все же покидает его. Это не мешает ему выбраться через пять лет, с целью найти своего сына и найти того человека, что спас его.

Чего бы ему или Царству Людей это не стоило.