Первая любовь двоих

      7-й класс… Это была первая любовь Чонина и он помнил все. То, как в его класс перевели новенького; он сразу подметил, что тот красив. Сынмин носил очки, был замкнутым, не имел вкуса и стиля, не был популярным, он выглядел задротом. Но Чонину как-то он понравился. Своими щенячьими глазами и милой улыбкой. Особенно его голос. Он манил Чонина, он любил слушать его, он записывал на диктофон этот голос, а потом прослушивал снова и снова. Он не думал, что это странно, ведь у каждого человека есть своя изюминка, и ее нужно ценить. Он помнил то, какими потными были его руки, когда он брал руки того, то, как он смотрел в глаза Чонина и был растерянным и особенно, когда они говорили, а его друг пытался что-то сказать Сынмину, но Сынмин продолжал слушать Чонина, он игнорил друга, чтобы говорить с ним дольше. А потом этот друг сказал: «Ты что, влюбился? Смотришь прямо в его глаза и игнорируешь меня, говоря с ним».       Но когда он рассказал друзьям, что ему нравится Сынмин, его друзья тоже решили признаться, и оказалось, что его троим друзьям нравится одна девушка. Чонин после этого же урока подошёл к ней и рассказал все, она была удивлена, но Чонин… он только смеялся. Смеётся тот, кто смеётся последним. После всех уроков эти трое рассказали всему классу, что Чонину нравится парень, точнее Сынмин. В то время ЛГБТ было тем, что все презирали, из-за этого, когда слухи дошли до самого героя этих слухов, он игнорировал Чонина последние несколько дней учебного года.       Настали каникулы, Чонин все время думал о 1-м сентября, как будет сиять, когда увидит Сынмина, как начнет с ним разговор, как увидит его лицо снова, увидит, как он изменился. Спустя три месяца он стоял на линейке, смотрел по сторонам, он не мог найти Сынмина. Он обошел всю территорию, но не нашел. Окей, вдруг просто не пришел на линейку? Бывает. На следующий день его тоже не было. На второй день также. Окей, вдруг все ещё на море? Или заболел? Много причин он себе выдумал, он не хотел думать о правде. Он перевелся. Чонин, когда узнал это по пути домой от одноклассников, то чуть не заплакал. Он перевелся из-за него? Из-за того, что в него влюбился мальчик? Он чувствовал вину: «Из-за меня мальчика перевели, а ведь он тут был всего полгода. Только нашел друзей, а тут снова переводят». «Из-за меня», — именно эта мысль преследовала его больше всего. После этой травмы Чонин думал о последствиях, прежде чем говорить что-то, признаваться в чем-то или кому-то. Он никому не рассказывал о своем прошлом. Его тоже перевели в середине 8-го класса, но из-за работы отца.       Ему нужен был тот человек, который сказал бы «ты слишком долго держал в себе все». Обнимал, пока тот плачет. Который не расскажет никому его секреты, не будет смеяться над ним. С которым у него будет много воспоминаний об их приключениях. Который будет слушать все его «сопли». Который будет отвечать на его рассказы о проблемах не молчанием или «а» и «м-м», а будет говорить, что человек, из-за которого он плачет, был не прав, будет говорить или писать тексты, будет поддерживать его, будет всегда на его стороне.       Его мама никогда не поддерживала его, она только рассказывала все это своим подругам или родственникам, говоря, что «это даже не проблемы». Из-за этого он больше никогда не рассказывал ей ничего, она всегда просила у него деньги, говорила, что нужно лучше учиться, хотя он учился на пять и четыре, ни разу не извинилась, не говорила, что гордится, он не чувствовал, что она ему мама, он не чувствовал то, что хочет отдать ей все, не чувствовал, что любит ее, как другие. Она, наоборот, была в «топ-3» людей, которых он ненавидел больше всего. Он не мог описать все, он не мог рассказать, сколько боли она причиняла ему. Это нельзя сосчитать на пальцах: случаев слишком много. Она всегда оставляла его смотреть за младшим, хотя она лежала на кровати, пока он был занят. Он не мог нормально погулять сам, хотя так хотел. Из-за матери он никогда не плакал перед кем-то. Он считал это позором, он говорил всем, что плакать перед кем-то — нормально, поддерживал людей как мог, а сам… Ему так никто не говорил, он все держал в себе, он ни разу не плакал перед кем-то не случайно, а чтоб выплакаться, чтоб выплеснуть все, что у него было внутри. Нет. Он не делал так. У него не было такого человека.       Каждый раз он ошибался, он не мог найти того самого друга или больше, чем друга, в последнее время его сжирали мысли об одиночестве, он экстраверт, он любит общаться с кем-то, и то, что у него не останется друзей, его мучило. Знакомых у него было полно, а вот настоящих друзей у него почти не было. У него было четверо друзей, но они тоже не знали о его состоянии: они были на класс младше и учились в соседнем кабинете. Он всегда сидел в классе один или же разговаривал с одноклассниками, а когда перемена, то срывался из-за парты и сбегал к своим друзьям. Они поднимали ему настроение, он чувствовал комфорт рядом с ними, он не был социофобом рядом. Он знал и понимал, что они не те самые друзья, которых он искал, но зато они поддерживали его, когда ему было слишком плохо и это выходило наружу. Он знал, что с ними он может быть самим собой, рядом с ними он забывал обо всех своих проблемах и мыслях. Он радовался и ценил их как мог.       Его спасением от этого состояния был к-поп. Однажды его старый друг показывал, что начал учить к-поп группу. До этого он не знал, что кроме «БТС» и «Блэкпинк» есть другие группы. Он тоже поинтересовался и в итоге выучил их. Он интересовался ими больше, чем тот друг, он улыбался, глядя на айдолов. Он забывал обо всех проблемах. Он прыгал от счастья, когда они выигрывали призы, сидел напряжённый в ожидании нового клипа, а когда он слушал клип в первый раз, то каждый раз все больше восхищался. Когда покупал карту за последние деньги, он прыгал от счастья и любовался ими днями и ночами. Хотя эта карточка даже не была официальной, он все равно хранил свою первую карту — это была почти бумага, но картон там был, он легко мог порваться, из-за этого он хранил его в коробке под своей кроватью. Он улыбался во все 32 зуба, орал в подушку, когда видел взаимодействие своего любимого дуо.       Эти четверо друзей нашлись благодаря к-поп. Он стоял во дворе школы и ждал, пока откроют двери, а потом там увидел этих четверых, которые танцуют под Cake от ITZY. Он подошёл к ним и тоже станцевал его, они так и познакомились, после этого он узнавал больше людей из своей школы, которые тоже слушают к-поп, но они не были так близки, как с теми. У него был ещё один друг — Джисон. Когда он стоял в коридоре школы, то вдруг его кто-то шлёпнул по заднице. «Йоу, у тебя классная жопа, давай дружить?» — конечно, у него не было выбора, потому что он был один в школе и никого не знал, кроме старосты. Джисон был из класса старше, из-за этого они не прям встречались, ведь кабинеты были в разных концах школы, да ещё и на разных этажах.

***

      Он не говорил о своем прошлом, а именно про первую любовь и нынешнее состояние. Сидя у Джисона дома, Чонин случайно проговорился про первую любовь и из-за этого ему пришлось рассказывать все.       — Да ну, у тебя была такая интересная история, а ты мне не рассказывал?! — сведя брови на переносице, подняв голову выше и размахивая руками, говорил Хан. — Вот только, кто этот пидор?       — Я думал, ты от меня уйдешь, если узнаешь, что я гей. Извини. А вот его имя я не скажу, — надув щеки и смотря снизу вверх, говорил тот.       А Хан из тех, кто вечно тает от такого, а потом лезет обниматься; Хан очень тактильный, а вот Чонин нет. Он всегда отталкивает его, говоря: «Хён, когда ты перестанет уже лезть ко мне» — «Я скорее умру, чем буду обниматься с тобой каждый раз» — «Ты же знаешь, что я не тактильный» — «Вот зараза, Джисон, отстань со своими ролевыми играми». Конечно, Хан на то не обижался, ведь сам лезет, зная, что Чонин не любит, когда переходят его личные границы.       Неуравновешенная белка с бешенством:       «Боже, ко мне снова приехал мой двоюродный брат: _(»       Вы:       «Какой ещё двоюродный брат? А почему грустишь?»       Неуравновешенная белка с бешенством:       «Ты не сможешь прийти ко мне. Он не любит, когда дома гости, кроме него. Этот идиот все время будет выгонять тебя».       Вы:       «Если не любит, то пусть в другой комнате сидит. А я к тебе приду, всё так и ты должен выполнить свое задание, или двоюродный брат — это лишь отговорка, чтобы я не приходил? Эшек десе».       Неуравновешенная белка с бешенством:       «Нет-нет! Никакая это не отговорка! Если ты думаешь, что я не хочу делать твои домашки, то это не проблема для меня, я же проходил это в прошлом году! Приходи».

☆☆☆

      Чонин стоит у порога дома своего друга и звонит в звонок. Ему открывает дверь не Джисон, а какой-то незнакомец. Наверное, это тот самый брат, о котором говорил Хан.       — Ты двоюродный брат Джисона? Приятно познакомиться, я Ян Чонин, — улыбнувшись, он зашел в помещение, снял обувь и позвал Хана.       — Ты уже пришел? Так быстро. Эй, засранец, знакомься — это мой друг, не выгоняй его, я ему должен.       — Ц, — Сынмин закатил глаза, хлопнул дверью и пошел в комнату Хана.       — Идиот. Ладно, тащи свои книжки младших классов.       Они пошли в комнату Хана и сели в уголке, рядом лежали вещи, книги, а Сынмин сидел на кровати. Он таращился на Чонина, а у того мурашки по коже пробежали.       — Мне кажется, твой брат не сводит с меня глаз, у меня что-то на лице? — шепотом говорил Чонин, чтобы его не услышал человек на кровати.       — Может, ты просто понравился ему? — издевательски улыбался и говорил шепотом, что раздражало младшего.       — Идиот, ты издеваешься?       — Ты просто напоминаешь мне кого-то, — вдруг перебивает Сынмин. — И на лице у тебя ничего нет.       — Оу, вы уже знакомы?       — Я его не припоминаю. Ты даже ничего не написал, хотя сидишь уже минут пять. Кто тут говорил про то, что это книги младшеклассников?       — Эй, засранец, помоги мне, пожалуйста. Я должен сделать за него домашку, задание было, ну помоги. Ты же тоже в 9-м классе?       — Сами делайте, мне это незачем.       — Вот пидор, — скрестил руки на груди и повернулся спиной к брату.

***

      — Я пригласил его на фестиваль, который будет в эти выходные. Я признаюсь ему в тот момент, когда будет фейерверк. Это будет суперромантично, а ещё, представь, если мы поцелуемся, — увлеченно рассказывал Хан Минхо, он размахивал руками, а на последнем предложении закрыл руками лицо и запищал.       — Боже, как ты мог так тянуть с признанием? Ты и так любишь его полгода, хотя это не сравнится со мной, — с улыбкой говорил Ли, а вот ноги у него тряслись и руки тоже.       — С тобой? Ты тоже кого-то любишь? О-о-о, — у Хана глаза заблестели, а рот открылся, он схватил за плечи Минхо.       — Да так… мне нравится он где-то 2-3 года.       — Когда признаешься? Жду с нетерпением твоей истории.       — Я не признаюсь, он любит другого человека, — в тот миг его улыбка пропала, а глаза смотрели в пол.       — Да ну… Это пиздец, конечно, не волнуйся, я найду тебе другого парня, он не последний парень на планете! Ведь так, да?       Кошачья улыбка появилась, под глазами появились мешочки: — Конечно.

☆☆☆

      — Хани, мне нужно забрать свои тетради, а они у тебя дома.       — Может, сходишь сам? — Хан кинул ключи от дома Чонину свободной рукой, а сам сказал, что у него дела и нет времени идти домой, а в ответ услышал: «Оке».

***

      Чонин повернул ключ и зашёл в дом, там было тихо, внутри почти никого не было. А когда зашёл в комнату Хана, то увидел спящего Сынмина.       — Какой милый, когда спит, и не подумаешь, что такой злюка, когда не спит, — с улыбкой говорил Чонин, собирая тетради. Он подошёл к Сынмину и достал телефон, сфоткал Сынмина, а когда делал фото, то на экране увидел, что Сынмин открывает глаза. — Блядь, забыл выключить вспышку.       — Ты чего делаешь? — полусонный человек с хмурыми глазами не понимал, что сейчас происходит. Чонин времени не терял, пытался убежать, но забыл, что тетради до конца не собрал. — Эй ты, как тебя зовут? Не скажешь, я у Хана спрошу и скажу, что ты меня фотографировал, пока я спал.       — Я… Ян Чонин, а ты? — он неловко стоял и чесал затылок. Не хотелось говорить, но и потом слышать от Хана подъеб о том, что он фотографирует спящих людей, тоже не хотелось.       — Ким Сынмин. Чонин замер.       — Блин имя будто знаю, не могу вспомнить тебя. Ладно, до встречи.       Чонин выбежал из чужого дома весь красный: — «Неужели он знает его? Неужели они забыли друг друга? Может, из младших классов?»

***

      Вот и день фестиваля. С Джисоном пошел Сынмин, так как дома ему нечего делать, всю романтику испортил. Они встретились и пошли на фестиваль, пока они шли, Хан и Йена много говорили, пока Сынмин только что и таращился на Чонина. Они катались на аттракционах, пили коктейли, записывали видео на память и всякое. Уже скоро будут фейерверки, Джисон пошел за мороженым, а по пути придумывал отговорки, чтобы Сынмин ушел.       — Ты, случайно, не учился в седьмом классе в АСОШ#1? И ты не был в 7 «Д» в то время? -прервал тишину Сынмин.       — Откуда ты знаешь? — Чонин удивленно посмотрел на Сынмина и начал рассматривать его лицо.       — Ты меня не помнишь? Я тот самый Минни, — смотрел на землю грустными глазами, а с каждым словом голос становился все тише.       Чонина пронзило: — СТОП, ТО ЕСТЬ ТВОЕ ПОЛНОЕ ИМЯ — КИМ СЫНМИН, А НЕ МИННИ? — Чонин встал со скамейки и закрыл рот двумя руками.       — Тебя волнует только мое имя? Не другое?       — А, да, точно. А почему ты ушел из школы после того, как узнал, что ты мне нравился? Из-за меня?.. — голос все тише и тише.       — Нет.       — …Правда?       — Я ушел не из-за того, что я нравился мальчику, а из-за переезда.       Вообще-то, ты мне тоже нравился…       Полная тишина.       Они смотрят друг другу в глаза, они видят там свои отражения.       — А сейчас? Сейчас что?       — Сейчас ты мне тоже нравишься.       Тот самый голос, от которого Чонин без ума, но как он не замечал этот голос?       — Ну, первая любовь — любовь, которую не забыть. И ты мне тоже. Тоже нравишься, — с улыбкой говорил Чонин. А потом эту улыбку закрыли губы Сынмина.

***

      Все это время, с первого слова Сынмина, Джисон наблюдал за этим. Оба мороженых упали. А из глаз покатились слезы. Он был за углом, он видел все. То, как они узнали друг друга, то, как признались друг другу, то, как целовались под фейерверки. Слезы потекли по щекам, он убежал, оставив таять мороженое на полу. Хан позвонил Минхо, и пока бежал к нему, пытался говорить, но получалось, что он только что-то бормотал, ведь слезы давили на все.       — Что-что случилось, Хани? — Минхо вскочил с кровати и побежал к входной двери, уже обуваясь, старался понять, что говорит Хан.       — Моя любовь оказалась не взаимна, — он шмыгал носом, и тон с каждым словом менялся, а иногда покашливал. — Я уже почти рядом с твоим домом, — немного разборчиво сказал Хан. А когда уже был почти у его двора, то увидел бегущего Минхо к нему; он бежал со всех ног, он пытался не показывать, что у него разрывается сердце, но его слезы высохли мигом, когда увидел плачущего Хана.

***

      Они сидели дома у Минхо, он обнимал и хлопал по спине того, пока он плакал, а когда закончил, то спросил, что случилось.       — Оказалось, что той самой первой любовью Чонина был мой двоюродный брат — Сынмин. Когда я принес мороженое, то увидел, как они признавались друг другу, и то, как они целовались…       — Джисон-и, помнишь, ты говорил, что он не последний парень на планете, что можно найти ещё?       — Конечно, помню, как забыть то, что ты влюбился в человека.       — Человек, который мне нравится… Ему недавно отказали. Так что, теперь у меня есть шанс. Как думаешь, стоит признаваться после того как его отвергли?       — Конечно стоит!       — Тогда дай совет, как завоевать его сердце.       — Я ЗНАЮ КАК!!! Поцелуй его, и он точно будет твоим!       — Точно-преточно?       — Конечно! Сомнева…- его перебил Минхо своим нежным поцелуем; его мягкие, пухлые губы.       — Теперь я завоевал его сердце? — по-кошачьи улыбался Минхо.       Джисон остолбенел, он не знал, что делать, что сказать. Но ему понравилось… Он упёрся макушкой в грудь Минхо и сказал тихое «да».