Записка

Хэн и Бак бьются в дверь квартиры капитана уже долгих 20 минут. На телефон он не отвечал, сразу включался автоответчик. На смену он просто не вышел, а после пару вызовов, эти двое вызвались выяснить где он. Внутри, судя по звукам, никого нет. — Давай я просто выломаю эту чертову дверь! — Бакли сильно стукнул кулаком о косяк входной двери. Его терпению никогда нельзя было позавидовать, в особенности сейчас. После крушения самолета и спасения всех выживших, Бобби словно стал еще более закрытым (казалось бы, куда еще больше). Сразу после возвращения, он сходил в душ, переоделся и до конца смены заперся в кабинете. Пару человек заходили к нему, а после рассказывали о том, что тот вроде как в норме. Его оставили в покое. А после через день он не вышел на смену. — Хэн, надо что-то делать! — Успокойся, мы не будем выламывать дверь… Мы обменялись ключами на случай, если кто-нибудь из нас не вернется домой, — Уилсон достала из кармана связку ключей, выбирая оттуда подходящий. Наконец, найдя правильный, она вставила его в скважину и прокрутила. — Ты когда-нибудь была у него дома? — Нет, он вообще редко рассказывал о себе, — она прокрутила ручку, и дверь открылась, предъявляя перед пожарными квартиру Неша. — Хэй! Кэп, ты слышишь? — Кажется, его тут нет, — они обошли все комнаты дома, и единственная вещь, бросающаяся в глаза — это отсутствие какого-либо декора, фото семьи, родителей, да любых. Вся квартира была в идеальном порядке, что казалось, будто тут и вовсе никто не живет. — Я… Тут его определенно нет. Где он может быть? Он хоть раз пропускал смену без причины? — Он ни разу не пропускал смены, даже брал дополнительные, — она оглянулась. В комнате, похоже спальне, была одна большая кровать, две прикроватные тумбы, стоявшие близ постели, и шкаф. Открыв его, она увидела лишь несколько костюмов формы для полевых работ, несколько костюмов с пиджаками и галстуком. С самого края висел китель. Черный, с брюками и головным, убором лежавшим ниже. — Тут хоть кто-то живет? — Да, этот адрес дали в департаменте, плюс, сам Бобби дал его… Эй, а это что?— она указала на сложенный листок бумаги, лежавший на столешнице кухни. Бак подошёл поближе и, взяв листок, развернул его. — Ты уверен, что мы можем это смотреть? — Хэн, мы кэпа потеряли, нам надо его найти, а это — единственная зацепка. — Читай вслух. Бакли прокашлялся, вдохнул и… Выдохнул обратно. Его глаза бегло начали пробегать по строчкам, с каждым разом увеличиваясь, а под конец и вовсе, почему-то наполнились влагой (или Хэн так показалось). — Бакли, что там написано? — Генриетта с напором задала волнующий ее вопрос, как только увидела реакцию коллеги. — Читай вслух! Или отдай его! — Хэн… Мы опоздали… — Бак был подавлен. Его голос не выражал ничего кроме какой-то обречённости, глаза всё-таки были мокрыми. Хэн, сгорая с любопытства, взяла листок из рук пожарного. Страх, липкий и противный, полностью поселился в душе женщины. Быстро пробегая по строчкам письма, в ужас приходила она все больше. Вся опасность ситуации только раскрывалась, и исход ее был не известен. Ее из раздумий вывел звонок телефона. — Кто это? — Афина, я ей сказала, что мы уехали за Бобби, и я обещала перезвонить ей, как только что-нибудь прояснится. — Не прояснилось пока ничего… — Эван задумчиво склонил голову, и руками зарылся в волосы. — Скажи ей… — Я сама найду, что ей ответить, — парамедик наконец нажала на кнопку принятия вызова. — Алло? — Афина… — Хэн, ты не звонила мне уже час, вы нашли его? — Тут такое дело… Приезжай. Ты сможешь? — Я после смены. Адрес скинешь? — Конечно, ждем. — Почему ты ей не сказал правды? Она ведь все равно узнает. — Бакли, лучше пусть поможет. Я верю, что с Бобби все в порядке! — Хэн, очнись уже. Он написал прощальную записку, его нет здесь, и мы не знаем где его искать! Хватит питать надежды на лучшее, надо сразу готовится в худшему! — Эван, ты… Я верю в Бобби, и верю в его силу воли. Мы его найдём и обязательно спросим! Вот увидишь, он просто не имел это в виду! — Хэн! Что можно подразумевать другого под фразой: «я убил 148 человек, включая свою семью»? Ни-че-го! — Это уже спросим у него самого! На этом разговор остановился. Каждый захлопнул дверь в свое подсознание, и теперь, сидя там, думает о своем. Они расположились в разных углах комнаты, как провинившиеся дети. Афина приехала быстро. Забегая на нужный этаж, Грант все никак не могла отделаться от чувства. Такого странного и противного. Увидя не закрытую дверь, она подбежала к ней. — Хэй! — Афина, наконец-то, тебе лучше сесть. Надо торопится. Понимаешь? Я… я… — Хэн, присядь, — Бакли, держа в руке листок бумаги, опустил вторую на плечо Генриетты. — Сержант Грант… Вам лучше самой это прочесть, — он на первый взгляд был каким-то… Подавленным, наверное? — Вы его нашли? Что с вами двумя? — Лучше прочитай это. И она прочитала. Бегло пробежалась взглядом по строчкам, а с каждой буквой, чувство, что до этого сидело в глубине души, начало разрастаться в геометрической прогрессии. — Что это, черт возьми, такое?! — неясность полной ситуации никак не хотела прояснятся. И это начинало раздражать. — Афина, его надо найти… — Хэн, до этого понуро опустив голову, сейчас смотрела в глаза Грант с таким отчаянием. Она точно расплачется. — Бакли, у Бобби в квартире есть аптечка? Нам нужно успокоительное. — Вам нужно успокоительное? — Бак, не мне, Хэн. — Сейчас поищу, — Эван подорвался с места, начиная рыскать в верхних ящиках кухонного гарнитура. Наконец, найдя нужное, он набрал в стакан воды, смешал лекарства, подавая получившееся Афине. — Хэн, — она мягко коснулась руки Генриетты. — Тебе надо это выпить, ладно? — подавая ей стакан с успокоительным, сержант мысленно уже молилась об окончании сего действия. Уилсон взяла трясущимися руками стакан и поднеся к губам, стараясь не проливать, начала пить. — Вот так, — Грант помогла ей аккуратно поставить стакан на столик, помогая парамедику сесть на диван. — Бакли, присмотри за ней. Я свяжусь с остальными, нужно найти его! — Сержант Грант! Нельзя… Нельзя, чтобы кто-нибудь узнал о состоянии кэпа, пожалуйста… — фраза на грани мольбы. — Как мы его найдем? — Я… Я нашел это, — он протянул Грант листок с адресом. — Это адрес Церкви, видимо, в которой Бобби… Я не разбираюсь в терминах, — парень лишь развел руками в воздухе. Но и без объяснений было понятно, о чем идет речь. — Надо съездить, может он знает, где кэп? — Вероятность маленькая, но проверить стоит… — Вы сможете съездить сами? Или взять Хэн с собой? — Я сама поеду туда. Хэн спит, накрой ее каким-нибудь пледом, тем что найдешь. Если найду его, позвоню. — А… А если будет поздно? — Посмотрим по обстоятельствам.

***

Уже через 15 минут сержант остановилась на парковке при Церкви. Дыхание, почему-то, сорвалось. Потребовалось минуты 2, чтобы привести себя и свое состояние в норму. Уже поднимаясь по лестнице внутри вновь дало о себе знать чувство тревоги. «Надо быстрее! А если не успеть?..» «Когда он скатился до такого состояния?» « Были предпосылки такого состояния?» «А если как с Мэй…» Последняя мысль, как гром среди ясного неба, прогремела над женщиной. Недавний инцидент с дочерью давал свои плоды. — Черт! — она мигом бросилась ко входу. Но как только она зашла внутрь, то местная гнетущая и тяжелая тревожность. Она — верующая, конечно, была в церквях, но никогда практически не ощущала столь высокое давление в таких местах. Взгляд упал на силуэты, а вернее как выяснится чуть позже, спины двух мужчин. Первый был одет в черную рясу, второй в серую футболку. Кажется, вот и Бобби. С души упал целый валун, поклявшийся там с начала всей этой ситуации. —… Я убил свою семью! Бог наказывает меня не убивая, а заставляя оставаться здесь! Я хочу к своим детям, погибшим из-за моей слабости… Призрак моей жены, призрак 148 ни в чем не повинных людей, детей и пожарных, которых я не смог сохранить на вызовах, погибших под моим «чутким» присмотром… Они преследуют меня уже чертовы года, не покидая ни на секунду… — Бобби, вы… — Я виноват во всем! Во всех чертовых смертях, только Я! — Бобби резко поднялся, опираясь на спинку впереди стоявшей скамьи. — Я… Пришёл попрощаться… Можно сказать уезжаю… — призрак липкого страха обволакивал разум Грант. Вот сейчас! Но что-то пошло не так. Какая-то неведомая сила заставила Афину сесть обратно. Они пока не знают, что их разговор слышен. Из некого транса вывел вопрос, произнесенный сломанным, надломленным голосом: — Сержант? Она подняла глаза на него. Лучше бы не смотрела… Во взгляде на против было столько боли и отчаяния, что становилось не комфортно. — Вы слышали все, что я говорил, — это не был вопрос, утверждение. — Да, — она согласилась, ну а смысл отрицать? Его нет. — Я слышала лишь часть разговора и мне… — Нет! Я заслуживаю только проклятия, ругань, но никак не сожаление! — слова словно пощёчина, подействовали отрезвляюще. Женщина очнулась, посмотрела более внимательно на мужчину и, направленная внезапным порывом чувств, обняла его. Прижала к себе, уткнулась носом в район шеи и шептала. Она сама не помнила, что говорила Бобби, но это подействовало на Неша странно. Он резко обмяк в руках, на глаза навернулись слезы. На память Грант, капитан ни разу не показывал таких эмоций. Он, зачастую, был всегда в своих мыслях, но что чтобы он решил покончить с собой… Это было на грани чего-то фантастического. Кто бы мог подумать о том, что такой радостный на первый взгляд человек, окажется настолько психически неуравновешенным? Да никто! Спустя несколько секунд таких объятий она почувствовала как намокает ее форма. Это теплые слезы текли из глаз. — Все будет хо-ро-шо, слышишь? — честно, Грант сама не поняла, когда перешла на «ты». Это было одной из необходимости, чтобы сократить дистанцию между ними. — Я тебя ни в чем не виню, понял? Ты уже отдал свой долг, работая и спасая миллионы жизней. Я… Я верю в тебя. Ты справишься со всеми препятствиями, которые будут стоять на пути, а если ты будешь сомневаться, то пройдём это вместе, договорились? — Неш все еще молчал. Плечи мужчины продолжали сотрясать от рыданий, тихих рыданий. — Знаешь, со мной недавно мудрой поговоркой поделилась Генриетта: Ели сломаются из-за порыва ветра, потому что всегда прогибались под ним. Ты столько раз терпел, проживал все испытания один, я так горжусь тобой, но попросить помощи — не значит, что ты плохой и слабый. Ты сильный, и давно это доказал. Тебе надо отдохнуть! Давай… Сядем, — она, наконец, выпустила из объятий мужчину. На лице не было ни одной эмоции. Зато его трясло. Дрожь сотрясала не только руки, а вообще все тело. — Эй… — Сержант, вам нужна помощь? — она совсем забыла про него, черт! Афина оглянулась: чуть позади нее стоял явно нервничающий священник. — Есть аптечка? Мне нужно успокоительное, — Грант вновь перевела взгляд на Бобби. Тот что-то тихо шептал себе под нос. Фразы удалось расслышать лишь некоторые. Телефон в кармане не вовремя зазвонил. От резкого звука Неш вздрогнул. Его тело продолжало трястись, но уже слабее, руки были закрыты в волосы, крепко, было ощущение, что сейчас он вырвет себе клок. — Надо успокоиться, ладно? — внимание переключено на Неша. — Ты не плохой… — Я убийца! Я убил 148 ни в чем не повинных людей! Я монстр… — Эй, у каждого есть какой-то секрет, который он хранит и будет хранить до конца всей своей жизни только по тому, что не решился раскрыться. — Я… Слабак, который решил покончить с собой, где тут человек с тайной, тем более, мой секрет — не просто тайна, которую надо скрывать от всех, а страшная ошибка, повлекшая за собой череду , — он не громко хмыкнул. Успокаивается? — Пойдем, тебе надо поспать, — она поднялась и, наконец, подала ему руку. Немного сомневаясь, он все же вложил свою. Она ожидала все что угодно, но не пустеющий и гаснущий из внутри огонек в глазах, когда кэп все же поднял взгляд. Да, Неш был скрытным, почти никогда не показывал свои настоящие эмоции, но в его глазах всегда было что-то… Притягивающее, что ли? Она никогда этого не понимала, а сегодня до нее дошло: кусочки светлой жизни полностью сгорели и оставили после себя лишь пепел, улетающий и ускользающий от легко дуновения ветра. А после не остается ни-че-го. Уже садя мужчину в машину, Грант заметила, что не убрала записку, она продолжала ждать своего часа прямо на заднем сиденье. — Так вы ее прочли. — это не было вопросом, скорее просто констатация факта. Что ж… Надо выкручиваться… — Я… — Нет, я честно благодарен вам за всю ту помощь, оказанную мне, поэтому не стоит извиняться за прочитанную какую-то записку. Я… Она показатель моей слабости, моей полной потери желания жить. Мне пора признать свою вину на проделанное… — Мне помнится, что вы не отрицали ее, судя по письму, — она усадила его в машину, дала в руки плед, все еще дрожащие руки. Все самое страшное уже позади, надо лишь теперь перетерпеть период полного психического восстановления (если его психическое здоровье можно таковым назвать). Надо лишь… Черт, она совсем забыла про Уилсон! — Мне надо кое-кому позвонить, я сейчас вернусь, хорошо? — Можете звонить начальству, они все равно узнают об инциденте, — говорил он это с какой-то странной обречённостью в голосе. Сколько же терпел этот человек? — Нет, я не звоню вам в управление, вы забыли? Я не на смене, а значит свой прямой долг сержанта полиции оставила в стенах участка. Мне надо позвонить Хэн, она сильно перенервничала. И нет, — она сразу ответила на предстоящий вопрос. — Мы едем ко мне домой, до моего ближе. Бакли с Хэн справится, он умный мальчишка. — Бакли и вправду умный парень, просто с очень сложным характером, — Неш странно смотрел лишь вперед, уставившись в «никуда». — Я сейчас вернусь! *** — Бакли, какого черта ты не брал трубку три раза подряд?! — Прости, Афина. Я… Был немного занят, — из телефона послышался шорох. — Как Хэн? — Она проснулась где-то полчаса назад. Вроде в себя пришла, я сказал, что мы не будем звонить тебе, пока сама не позволишь, — и вновь странный шорох. — Точно все в порядке? — да-да, все в норме. Как Кэп? — Он в относительном порядке. Нашла его в церкви, он говорил со священником, а затем взбесился и увидел меня, потом началась истерика, но сейчас он в норме, сидит в машине. Если что, можете остаться там, я увезу Бобби к себе. Я думаю, завтра все будет нормально, — она, наконец, выдохнула полной грудью, продолжая наблюдать на неподвижным Нешем, сидевшим в машине. *** Ночь была… Не простой. Бобби всю ночь плакал во сне, изнывая от желания прикоснуться к своим мертвым детям. Позже, ближе к 4 утра он вроде как успокоился, но уже в 6 пришлось идти за стаканом холодной воды на кухню. Сама же Афина спала плохо. Ей удалось прикорнуть часок, второй между снами Неша. И в каждый такой отрезок помещался кошмар, все страшнее и страшнее предыдущего. В первом ей приснился Неш и то, как его семья душилась дымом. Второй был еще краше: там Неш стоял и хоронил своих родных. Единственных… Остаться одному в этом мире, пытаясь найти поддержки и слов любви. Хотя в полноте осознавать и заставляя себя верить в то, что не достоин их — это просто ужасно. Она не представляла себе, как бы держалась, хорони она Мэй и Гарри. Столько боли… В третьем было пусто, и это еще хуже. Тысяча мыслей ползали в голове, не давая ей покоя и умиротворения. Четвертая оборвалась внезапным приступом Бобби, и она не успела запомнить его (к счастью, для нее же). И вот в очередной раз она встала с постели, потому что услышала громкий (очередной) всхлип. С одной стороны это плохо — ему снятся плохие сны, он не высыпается и просыпается завтра в плохом состоянии. С другой — он помнит все, до мелочей. На это натолкнул ее тихий шепот сквозь сон: Пожалуйста, я ведь знаю, вы мертвы, так почему вы тут? Он называет все, до мельчайших деталей, не упуская ничего, навряд ли полностью осознавая о том, что посвящает в самые страшные тайны женщину, стоявшую над ним. Она прошла в гостевую комнату. Она была красиво обставлена, а окно, через которое проглядывает бледная луна, действует как призма, разбивая один большой луч света на маленькие. Лицо Неша было в поту, перекошенное от боли. Что же чувствует? Охото обнять его, забрать часть боли, ответственности, висевшей камнем на плечах. Он забегает в дома, спасая чужие жизни из лап огня, но не уследил за собственным и упустил свою семью. Ошибка страшна, непростительна… — Бобби, это я, — она сама не знает, зачем это говорит кадый раз, выходя в комнату. Возможно внутри себя считает, что личное должно быть личным, и если Неш услышит ее, значит будет в курсе присутствия. Нел сжался комком на постели, простынь вся спуталась у него в ногах, которые теперь находились на уровне груди. Руками он прикрывает уши, плотно сжимая их там. Дыхание поверхностное, частое. Ему опять снится кошмар. Что делать, как помочь? Лишь быть рядом. Она это и делает, садится рядом, кладя руку на плечо мужчины. Тот вздрагивает от прикосновения. Глаза его резко распахиваются, дрожь опять берет в заложники тело, сотрясая его. Он бормочет что-то быстро, так, что бы никто кроме него самого не услышал. — Тише, это всего лишь сон. Страшный, плохой сон, — Грант говорит тихо, гладя ладонью голову. Перебирая волосы, пропуская между ними пальцы. Такая близость с практически не знакомым человеком была в новинку, но так… Приятна. Она определялась как что-то правильное. — Простите, пожалуйста! — фраза на грани мольбы. Было не понятно, перед кем он извиняется. Перед духами, кружащими перед глазами или перед самой Грант? Но вдруг все прекратилось. Все стихло, в комнате повисла гнетущая и тяжелая тишина. Она обволакивала силуэт мужчины, скользя по мышцам, переходя к голове, и по руке, переходит к сержанту. Кажется заснул… Тело перестает двигаться, лишь часто дышит. Глаза вновь закрыты, видимо то было лишь мгновенье, минутная слабость, скопившаяся годами. Устал потерев переносицу, Афина опустилась на прикроватное кресло, стоящее неподалёку. Глаза сами начинают закрываться. Усталость дает о себе знать. Хорошо, что Майкл с детьми у родителей» — то была последняя мысль перед тем, как погрузиться вновь в тяжелый сон. *** Утро выдалось ужасным. Голова нещадно болела, тело ныло от неудобной позы. Усталость накрывала. Но полностью помог пробудится запах, стоящий в комнате. Открыв глаза, Грант не заметила сначала ничего, потом отсутствие Неша, а затем наличие завтрака на комоде. Он еще горячий, есть шанс, что не ушел? Она резко встала с кресла, голова разболелась еще больше, но на это нет времени. Выбежав на кухню, она заметила лишь листок бумаги, скрученный в конвертик. Опять? Раскрыв ее, она начала читать вслух: — Афина, я трус, который побоялся пересекаться с тобой (надеюсь не против, что я на «ты»?) утром, поэтому я хочу, чтобы ты простила мне мое вчерашнее поведение, мне правда жаль за все неудобства, принесённые мной. Я очень хочу заполучить свой второй шанс, потому и приглашаю тебя на вечер сегодня в восемь. Надеюсь согласишься, если да то напиши или позвони, я должен вернуть долг. Бак и Хэн звонили. Я. Осмелился взять трубку, надеюсь ты не против, и рассказал, что со мной. На сегодня у меня есть дела на день, но вечером я жду ответа, и если нет, то я пойму, ты не обязана со мной соглашаться, и вообще… Решение за тобой, Бобби, вечно виноватый, Неш. Афина под конец начала глупо улыбаться. Кажется, вечер сегодня будет замечательным… Какое платье надеть?