Его опора, его щит, его пес.

Алексис Несс прерывисто дышит. Кажется, у него паническая атака. По крайней мере, это самое близкое к панической атаке, что он испытывал. Он плачет так сильно, что задыхается. В такие моменты ему очень хочется стать крошечным, таким, чтобы его унесло ветром куда-то далеко, таким, чтобы его никто не нашел. Но самое близкое к этому, что он может позволить себе сделать, это спрятаться. В детстве при повышенном чувстве тревоги он всегда прятался в кладовке в ванной комнате. Он был маленьким, поэтому легко помещался в пространстве между веников и тряпок. В ванной общежития, в котором он живет, нет кладовки. Но он все равно будто по старой привычке заходит в ванную. Там нет знакомой двери за ванной. Там нет и самой ванной или душевой кабинки, только столешница с двумя раковинами и унитаз. Но в своем не самом адекватном состоянии он все еще ищет место, чтобы спрятаться. Он открывает дверцу в столешнице, под раковиной. Места объективно немного, а пятая часть и вовсе заставлена мылом и пенкой для умывания. И даже зная, что он больше не ребенок, зная, что он вырос в неуклюже большого подростка, Алексис забирается под раковину. Там тесно, ему приходится поджать ноги и принять позу эмбриона, чтобы вместиться. Но в тесноте даже лучше. Зато он не вырвет волосы на голове, потому что не сможет поднять руки. Несс закрывает дверцы и пытается успокоиться. Или не успокоиться, а хотя бы стать тише. Он обычно плачет очень тихо, навык, приобретенный еще в детстве. Но сегодня он не может быть тихим, он громко вдыхает, потому что в легких не набирается нужное количество кислорода. Ему приходится заставлять себя дышать носом, так он не сможет издавать ужасно громкие звуки. Чтобы рот не открывался, Несс кусает губу. Это больно, но он перестанет, как только почувствует привкус меди во рту. Вкус крови его почему-то успокаивает, это будто доказательство, что еще жив. Алексис молодец, он больше не издает громких звуков, лишь еле слышные всхлипы. Так и надо, ему надо просто переждать это. Он не знает, что имеет в виду, говоря «это». Быть может, паническую атаку, или же истерику, он не знает точное определение этого чувства. Но сейчас он спрятался. Он в безопасности. Никто не сможет найти его и причинить боль. Он начал прятаться в маленьких пространствах еще в детстве, может, когда ему было семь или около того. Сначала ему нравилось притворяться котом, ему казалось, что он сможет превратиться в кота, если поймет кота. По крайней мере, так было написано в его любимом сборнике сказок про волшебство, он очень любил волшебство. Да и сейчас любит. Но становиться котом уже не хочет. Теперь он прячется, чтобы почувствовать себя в безопасности. Не то чтобы скоро начнется бомбежка, не то чтобы его должны убить или избить, на самом деле, никакой опасности нет. Но Алексис все равно испытывает страх. Иррациональный страх. В детстве он так прятался от родителей, когда они были раздражены, или от старших брата и сестры. Они никогда не били его, у него хорошая семья, он просто не хотел, чтобы на него опять кричали. Сейчас он прячется от своего соседа по комнате и друга Михаэля Кайзера. Он тоже не бьет его, он хороший человек, и ругается Михаэль не так часто, разве что когда Несс действительно провинился. Например, как сегодня. Сегодня он был просто ужасен. Он видел, что с самого утра Кайзер был не в духе, и пытался поднять его настроение, делая только хуже и хуже. Вечером они пошли на тренировку по футболу. Обычно тренировки всегда поднимали настроение Михаэлю, но не сегодня. И это вина Несса. Он был расстроен, что не смог помочь Михаэлю почувствовать себя лучше и привнес грусть в свою игру. Его движения были нескоординированными и вялыми. Тело как будто отказывалось слушаться. Он не смог нормально сыграть с Михаэлем, когда обещал стать его опорой и щитом. Закономерно Кайзер был очень зол. Он сказал, что Несс неудачник, который и стоять рядом с ним не достоин, если собирается играть так же, как сегодня. Это была правда. Алексис неудачник, иногда ему казалось, что он даже не человек, скорее животное. Жалкое такое, уличное, не знавшее человеческого тепла, подобранное Михаэлем, который показал ему, как выглядит забота. И все же он не выдержал тяжесть этих слов, он сбежал, как только услышал их. Он даже не переоделся, просто забрал свой рюкзак с вещами из раздевалки и помчался в свою комнату. Когда открыл дверь, его охватила тревога и паника, он кинул свой рюкзак на кровать и начал рыдать, а потом оказался здесь, под раковиной. Алексис облизывает губы, чувствуя вкус крови. Он почти и не плачет. Он просто полежит здесь еще минут пять. Это его наказание. Он не заслужил ничего лучше. Он купался в похвалах от Михаэля все это время, радуясь, что наконец-то его заслуги оценены достойно. И все же он это разрушил. Если от него отвернется Михаэль, то что ему делать? Это будет равносильно смерти, он не хочет больше быть один. Но он заслужил это. Так будет правильно. Чьи-то шаги и скрип двери прерывают его размышления. Михаэль зашел в комнату, сказав что-то настолько тихо, что Несс не смог разобрать ни слова. Несколько секунд шагов не было слышно, а потом они стали очень громкими. Михаэль звал его: «Алексис! Где ты?» Но никто ему не ответил. Михаэль продолжил рыскать по комнате, а потом остановился. После нескольких десятков секунд зазвучал рингтон Алексиса. Телефон все еще был в его рюкзаке. Кайзер выругался. Он, видимо, зашел в ванную, так как шаги, казалось, стали еще громче. Но Михаэль не найдет его. Если его родители и брат с сестрой никогда не находили его в своем же доме, то и Михаэль не найдет. Алексис посидит здесь до тех пор, пока Михаэль не уйдет в столовую на ужин, потом выйдет. После тренировки до начала ужина порядка тридцати минут. Кайзер скоро должен уйти. Но почему-то дверка в столешнице открывается, и на лицо Алексиса попадает свет. — Боже, ты?.. Выходи оттуда, пожалуйста, — говорит Михаэль. — Хорошо, — хриплым от слез голосом отвечает Алексис. Михаэль протягивает руку Алексису, но он не берет ее, поскольку так вылезать ему будет только тяжелее. Несс перекатывается на холодный кафельный пол ванной и только теперь берет Михаэля за руку. Михаэль ведет его в спальню, усаживает на кровать и укутывает одеялом. — Прости, я не это хотел сказать. Ты только не плачь, хорошо? Я не причиню тебе вреда. — Я никогда и не держал на тебя обиду, и я знаю, что ты не обидишь, — с мягкой улыбкой отвечает Алексис. Кайзер не обидит, разве что когда Несс разозлил его или совершил ошибку, но это можно понять, Михаэль просто хочет, чтобы Алексис стал лучше, поэтому и ругается. — Но это неправильно, скажи мне что-нибудь! Я поступил ужасно, обвини меня! Можешь даже ударить, — Михаэль все мечется со своими возгласами. Как будто не понимает, что Несс никогда не навредит ему, не накричит или не уйдет. Он всегда будет с ним, потому что не хочет больше остаться в одиночестве. — Все хорошо, я не плачу, видишь, — Алексис улыбается самой радостной улыбкой, которую может изобразить, но Михаэль не выглядит убежденным. — Может, ты что-то хочешь? Давай закажем еду и посмотрим фильм, или я могу почитать тебе что-то, ты, кажется, купил новую книгу недавно. — Если тебе не сложно, я бы послушал твой голос, — Несс теперь улыбается по-настоящему, он не прилагает никаких усилий, улыбка сама расцветает на его лице. Уже лежа на постели, умытый, но с красным от слез лицом, Алексис Несс обещает себе, что никогда не покинет Михаэля Кайзера. Несс его опора, его щит, его пес.