Да будет огонь!

«Милая моя, станешь свечой, а твой милый — мотыльком…»

*** — Агния, - сочувственно положив свои хрупкие пальцы на ладонь подруги, Лада провела по ним ладонью — Не плачь. Как не лить слёзы по родной земле, где сгинули все твои любимые люди, а тебя саму насильно привезли в этот Османский ад, — Мне бы вернуться обратно в Крым, найти родителей и брата, больше ничего не нужно — девушка красными от непрерывного потока слёз, провела глазами по тёмному трюму, на деревянных досках, среди бочек и разного хлама, сидели такие же отчаявшиеся девушки, — Прибыли, - послышалось где-то сверху на палубе, и через палубный люк, появился просвет, а от туда уже голова матроса, — Вставайте, мы уходим. Подходя ближе к воротам за́мка, девушка в сопровождении своей подруги, шагая медленно но чётко, чуть не врезалась в незнакомого мужчину средних лет, Сюмбюль-ага, так назвал его стражник, перед тем как поклониться, — О, Аллах, места в гареме на всех этих девушек не хватит! - причитая, вскинув руку обводя всех прибывших, запричитал евнух, — Хайриддин Барбаросса привёз их в подарок повелителю, Сюмбюль-ага, - подытожил стражник, — Хах, в подарок, словно мы вещицы какие-то, - хмыкнула Агния, после чего получила слабый удар по руке, от стоящей рядом Лады, — Тише, услышат, - шопотом сказала та и повернула голову обратно. Русинка знала Турецкий язык, благодаря отцу, который не скупился на образовании дочери и отдал её в школу, не думала что он когда-то ей пригодиться, но судьба распорядилась иначе. Их двоих и ещё нескольких девушек, забрал евнух, а остальных отправили в старый дворец, где после выдадут замуж. Проходя мимо дворцового сада, девушка слегла замедлила шаг, проводя взглядом по тюльпанам, ярко-красным, как шёлк, с заострёнными вверх лепестками, — Чего встала, ступай, - лёгкий толчок в плечо, заставил девушку придти в себя, — Я тебе руку оторву и дворовых собакам на съедение брошу, - огрузнулась славянка, кинув осуждающий взгляд на агу, — Цыц! Закрой рот! - крикнул Сюмбюль-ага, и вскинув палец вверх, произнёс, — Не смей так говорить, иначе в темнице до конца своих дней проведешь, - уже тише он произнёс, но тон его не изменился, — «Шакал!», - мысленно прокляла она его в мыслях, заходя в гарем. Белые, каменные стены, множество просторных коридоров и широкий балконный троп над головой — первое что можно увидеть заходя в Османский дворец, — Девушки, - отрезала старая калфа, с костылём в руках, тем самым обращая на себя внимание всех присутствующих, — Вы находитесь во владении Султана Сулеймана Великолепного, вы собственность нашего повелителя! Никаких ссор и скандалов, недолжно быть! Все здесь, следуют уставу гарема, а кто попытается воспротивиться этому, будет наказан! Все ясно? - явно задав риторический вопрос, она не дожидаясь ответов, повернулась к рядом стоящей молодой калфе, — Фахрие-калфа вам всё расскажет, - след её простыл, — Девушки, пройдёмте со мной, - уже более приветливо сказала калфа, и девушки прошли за ней в сам гарем. Такие же высокие стены, потолки на которых прикреплены приспособление для штор, за которыми находились так называемые «кровати» наложниц: матрасы и подушки, набитые гусиным пером, одеяла, покрытые сверху красным слоем хлопка, — Сейчас вас поведут в хаммам, тщательно осмотрят и выберут кто останется здесь, а кого отправят в Манису, на службу. Стоя в бане, завернутая в белую простынь до колен, Агния, не подпускала к себе лекаря для осмотра, — Только дотронься до меня!, - кричала девушка, когда ей начали заламывать руки, насильно сажая на белый кафель, — Тихо, Хатун! После длительного осмотра, а позже и мыться, все направились отходить ко сну. Подходя к своей кровати, Агни заметила бело-красную ночнушку, — Где можно переодеться? - задала вопрос Агния, на что последовал смешок калфы, — Нигде, прям здесь и снимай. Как же противно. На пол опустилась грязно-серая ткань, оголив мокрое тело девушек, быстро нацепив одеяние, Агния посмотрела на подругу, которая уже укладывала голову на подушку. Опустившись на новое место, и накрывшись с головой одеялом, пахнущим птицей, девушка издала вздох, полный негодования и злости, прикрыла веки, — «Горите в аду!», - сразу окунулась в царство Морфея. ***