join my heart, not an emo band

цюаньжуй точно никогда не скажет в какой период жизни оступился, чтобы дальнейшее привело к тому, что он имеет сейчас. он массирует виски двумя пальцами, и хао перед ним начинает четвертый акт мольбы, состроив страдальческое лицо и соединив ладони перед собой. — пожалуйста, цюан-и! ты единственный, кто может помочь. — хао, я не поведусь на твои манипуляции. — но ты им нужен. без тебя они не смогут выступить. — хао бережно кладет ладони ему на плечи, — я сделаю всё, что попросишь. — с этого и нужно было начинать. теперь вся затея кажется не такой уж и глупой. цюаньжуй всерьёз задумывается над тем, чтобы принять предложение чжан хао. в действительности, что ему стоит присоединиться к группе хао всего-то на два месяца? — ты спасешь моих ребят, цюан-и! я тебе по гроб буду должен. — младший морщится, когда хао стискивает его в объятиях. — ты действительно будешь должен мне по гроб. — бубнит, не в силах сдержать ноток раздражения, — не могу поверить, что соглашаюсь на это просто потому что тебе приспичило слетать на медовый месяц. — не будь злючкой. — старший дует губы, — ты знаешь, что ханбин редко берет отпуски, так что я не мог не ухватиться за возможность! просто так совпало, что отдых по времени совпал с датой важного выступления… тем более, тебе нужно заменить меня всего на ничего! ты же справишься, да? ты единственный, кого я могу попросить об этом. цюаньжуй вздыхает. он заведомо знает, что добром это всё не кончится. и подтверждает свои интуитивные навыки, когда хао представляет его своей группе. — знакомьтесь, это шэнь цюаньжуй! он будет заменять вокалиста, то есть меня. — ты серьёзно? — парень у барабанной стойки подскакивает с табурета, — зачем нам замена? я уже смирился с тем, что ты улетаешь на некоторое время. — он выглядит обиженно и недовольно, — у нас же тэрэ хорошо поет, пусть он тебя и заменит. — эй! не надо меня приплетать. — названный поднимает руки в защитном жесте, — попробуй сам одновременно петь и зажимать ебанутейшие аккорды. я же не басист! — это сейчас был камень в мой огород? — отзывается русоволосый парень. — многие так делают! — барабанщик всплескивает руками. — стоп! — прерывает их хао, — мы не будем нагружать тэрэ. цюан-и хорошая замена мне, поверьте. простите, что подвел вас… — хао-хён... — я просто не хочу оставлять вас без вокалиста, хорошо? вы же доверяете мне? — да, хао-хён. — парень наконец усаживается обратно на табурет, — я просто не понимаю почему ты привел этого парня. он даже не выглядит, как эмо! ярко-красные волосы это совсем не по-эмовски. — чем тебе цветные волосы не угодили? вон у нас гонук синий ходит. — пожимает плечами тэрэ. — гонук не выступает с нами. — ауч. — отзывается парень с уголка комнаты, в котором он сидит, уткнувшись в толстую тетрадь, — это твоя благодарность за то, что я пишу вам песни? хао закатывает глаза, его терпение явно уже на исходе. цюаньжуй чувствует себя некомфортно. — давайте мы не будем препираться, окей? цюан-и прекрасно поет. и я не позволю вам выступать без вокалиста. — хао вздыхает, зачесывая волосы назад. — хорошо, хён. — а где носит юджина? — хао осматривается по сторонам. — юджинни сегодня не придет. задерживается в школе. — сразу отвечает парень. — господи, и приспичило же взять в клавишники школьника. — старший качает головой. — мы не всегда такие. — улыбается русоволосый, обращаясь к шэню, — я мэттью, басист. цюаньжуй кивает и жмет его крошечную, теплую ладонь. — но кюбин всегда такой. — отзывается тэрэ, указывая головой в сторону барабанщика, — я главный гитарист. ким тэрэ. атмосфера становится расслабленной, и остается такой даже после того, как хао уходит. гонук тихо черкается карандашом в своей тетради, что-то напевая под нос. мэттью сидит в телефоне, пока тэрэ регулирует акустику, переподключая провода. а кюбин просто сидит, крутя палочками меж пальцев. — цюаньжуй, верно? ты хоть какую-нибудь песню эмо-групп знаешь? — подает голос барабанщик. — я? — он хлопает глазами, — не знаю… я пришел сюда, что отрепетировать с вами и выступить. цюаньжуй вообще ничего не смыслит в данном жанре, хотя бы потому что в любимых исполнителях у него селин дион и уитни хьюстон. он неловко переносит вес с одной ноги на другую. странно, что выражение лица кюбина не выглядит осуждающим или презрительным. может, это просто шэнь такой подозрительный ко всем. — ребят? — он обращается к своей группе, приподнимая уголки губ, — давайте сыграем что-нибудь для нашего новенького? мэттью возбужденно хлопает, перекидывая ремешок своей бас-гитары через голову, и даже гонук приподнимает голову. — какую? — тэрэ берет свою гитару, удерживая пальцы на грифе. — deeper than inside. — кюбин не разрывает зрительный контакт с цюаньжуем, отчего тот покрывается мурашками. — я не помню лирики… — хмурится главный гитарист. — я спою. — ты? — мэттью ахает, — это будет нечто. кюбин сам подключает провод микрофона, прикрепленный на стойке к барабанам. и со счёта палочек они начинают играть. цюаньжуй действительно поражен тем, как они вкладываются в песню. как мэттью улыбается, ведя медиатором по струнам, как тэрэ ловко перекладывает пальцы на нужные аккорды, как кюбин поет с хрипотцой и надрывом, орудая барабанными палочками так быстро и легко. цюаньжуй остается в восторге, даже когда приходит домой. он прокручивает в голове всё происходящее, четко помня взгляд кюбина, когда тот пел, словно для него. словно шэнь единственный, во всем мире. и да, это глупо и наивно, но цюаньжуй слишком остро реагирует на мелочи и имеет привычку додумывать то, чего нет. так, понимаете ли, легче воспринимать действительное, выдавая что-то за желаемое. это не беря в расчёт, как много раз цюаньжуй обжигался, и он всё ещё считает, что это полностью его вина (что таковым не является), ведь, по его мнению, он сам заставляет людей плохо к нему относиться, из-за чего те плюют на его чувства и значимость (в этом даже нет логичности, верно?). так вот, о чем это мы? вторая репетиция проходит вполне хорошо. если на первой они обсуждали песню и любезно выдали цюаньжую бумажку с текстом без нот, то на второй они уже начинают прогон инструментала. из-за чего цюаньжую приходится сидеть в углу рядом с гонуком и периодически спрашивать у него, как должно звучать то или иное окончание в лирике. плюсом, цюаньжуй знакомится с клавишником, — милым пареньком с ягодной жвачкой во рту и с заколками в виде кроликов на длинной челке, — хан юджином. успев уточнить у тэрэ детали по поводу текста и звучания, цюаньжуй понимает, что репетиция заканчивается, и он снова сделал целое ничего. он задерживается до последнего, повторяя текст песни, и понимает, что все ушли, кроме него и кюбина. — чего ты тут торчишь? — кюбин подходит ближе, нависая над сидящим парнем, — тебе даже не нужно было приходить сегодня, потому что мы договаривались репетировать без лирики. — откуда мне было это знать? — он поджимает губы, — вдруг я просто недостаточно хорош для того, чтобы петь с вами? цюаньжуй жмурится, понимая, что снова сболтнул лишнего. над ним точно будут насмехаться. — эй? — барабанщик вдруг усаживается рядом с ним, — скажу честно, я совсем не рад тому, что ты у нас заменяешь хао-хёна. я слишком трепетно отношусь к своей группе и людям. но это не значит, что проблема в тебе. это мои персональные бзики, — он крутит пальцем вокруг в своего виска, — так что не переживай. если хао-хён говорит, что ты хорошо поешь, то я ему верю. — я переживаю. — шэнь жует губу, отводя взгляд, — я не хочу, чтобы ко мне плохо относились. и не хочу всё портить вам. — ой, да брось! — фыркает, — ты уже как минимум стал любимчиком наших гитаристов. и ты ничего не испортишь. — правда? — и как такой парень, как ты может быть таким неуверенным? — какой такой парень, как я? — он наклоняет голову, смотряд из-под ресниц. — ну… красивый? — барабанщик вопросительно поднимает брови, — слушай, тебе обязательно выпытывать из меня комплименты? сам же знаешь, что выглядишь, как сошедшая картина из ебучего музея искусств. кожа на скулах и шее окрашивается в нежно-розовый, и цюаньжуй прячет лицо в ладонях. кюбин откашливается и встает, подавая руку: — пошли. мне нужно закрыть помещение тут. и после этого что-то между ними немного меняется. если до этого кюбин всячески пытался выразить свое недовольство присутствием шэня, то после того, как тот спел, притих насовсем. а на последующих репетициях гонук или юджин, меняясь периодически, отдают цюаньжую коробки с клубничным молоком, не забывая предупредить, что это от кюбина, который постоянно и весьма удачно скрывается за ударной установкой. цюаньжуй также не забывает докладывать чжан хао обо всем, когда у того освобождается минутка от изучения парижа с ханбином (а точно ли город они изучают? (хотя хао удерживает воротник футболки у подбородка, что говорит совсем о другом, но не суть)). чжан хао всё ещё его активно подбадривает и желает успехов. что ж, пока всё протекает размеренно и беспрепятственно. так вот, теперь самое необычное и особенное во всей этой подготовке к выступлению — это именно кюбин. и его глупые подколы, и их общие переглядки, и клубничное молоко, и мимолетные улыбки. и короче. вы поняли, к чему это ведет, да? к тому, что цюаньжуй начинает влюбляться. и это плохо! очень-очень-очень-очень-очень-очень плохо. потому что влюбленный шэнь цюаньжуй — ходячая катастрофа. поэтому, чтобы не быть ещё большей катастрофой, он слегка замыкается, начиная отвечать всем односложно и тупить взгляд в пол. вдобавок, он сбегает самым первым после репетиций. ему нужно просто дотерпеть до выступления и разойтись с ребятами, как в море корабли. но, возможно, он делает это слишком очевидно. потому что тэрэ, на одной из репетиций спрашивает: — у тебя всё в порядке? и цюаньжуй не знает, что ему ответить. и он чувствует тот самый дискомфорт, который был при первой встрече. — у меня тот же вопрос! — вклинивается гонук, — ты стал меньше обращаться за помощью. я не говорю, что ты делаешь ошибки… просто… ты стал каким-то замкнутым. — и ты отказался от клубничного молока. — подает голос и юджин. — что было крайне обидно. — бубнит кюбин, но это слышат буквально все, — куда делся наш перфекционист? теперь ты даже не задерживаешься на репетициях. — ребят, ну чего вы на него накинулись? — мэттью гладит стоящего рядом цюаньжуя по спине, — может у него непростой период? зачем вы так? — мы просто хотели знать, всё ли в порядке. — тэрэ переглядывается с гонуком. — простите, что подвожу. — цюаньжуй заламывает пальцы, ощущая себя на грани чего-то, что вколачивается в его сознание ржавыми гвоздями. — всё в порядке. ты никого не подводишь. — кюбин говорит с твердостью в голосе, словно хочет, чтобы его поняли и услышали, — давайте продолжим репетицию. к слову, до начала выступления на фестивале остается всего полторы недели. а это около пяти репетиций (кюбин считает, что готовиться нужно постоянно и усиленно). и после генеральной репетиции всё меняется. потому что цюаньжуй остается до последнего человека. им выступать завтра, но внутри его буквально разъедает от всего: от волнения, тревоги и неуверенности. цюаньжую страшно, и ему нужно как-то справиться с этим, потому что иначе он станет обузой для всех. кюбин, являясь этим последним человеком после репетиции, ставит перед ним коробку клубничного молока. — ты волнуешься? — осторожно начинает кюбин. — да. мне страшно, на самом деле. — цюаньжуй зажато улыбается. а, забыли упомянуть, что цюаньжуй, вопреки всем мыслям, всё-таки влюбился. но это сейчас не самая главная проблема. кюбин усаживается рядом. — знаешь, тебе нужно верить в себя. ты ведь талантливый и хороший. и у тебя на всех репетициях всё получается. я верю, что у нас все получится идеально на самом выступлении. — кюбин задерживает дыхание, когда встречается взглядом с блеском в глазах шэня, поэтому он шепчет, — я в тебя верю, цюан-и. он легко целует его в щеку, и делает это так естественно и просто, что у цюаня сердце ухает вниз, беспомощно хватаясь за ребра, в надежде удержаться от того, чтобы разбиться. кюбин улыбается ему, встает и снова подает руку. — надеюсь, это тебя приободрит. — его щеки выглядят пунцовыми на медовой коже при тусклом освещении. цюаньжуй цепляется за его пальцы и переплетает их с откуда-то взявшейся уверенностью. — так вот для чего были все коробочки с клубничным молоком… — цюаньжуй мягко улыбается, хотя всё его лицо и шея горят, — ты просто пытался меня задобрить. — не совсем. подкаты — это не тоже самое, что и задобрение. — он дарит улыбку в ответ и крепче сжимает чужую ладонь. они не обсуждают это вплоть до самого выступления. перед ними играет группа "thursday’s child" с песней "paris in flames", что сразу же напоминает о чжан хао. и они следующими наконец выходят на сцену. у цюаньжуя дрожат пальцы, когда он берет микрофон в руки. но он дышит, вспоминает слова и обретает уверенность. "я верю в тебя, цюан-и." они исполняют две песни: "a beautiful lie", и "was it a dream?". цюаньжуй вкладывает в звучание все чувства. они играют от души. они нравятся публике. после выступления кюбин перехватывает его за кулисами. у него смазалась подводка на глазах, он тяжело дышит и оттягивает кожаный чокер на шее. от этого у шэня спирает дыхание. — ты был бесподобен. — кюбин ярко улыбается и зарывается в свои смоляные волосы. — ты тоже. они молчат, не отрывая взгляда друг от друга. на фоне шумят остальные, и доносится звонкий голос мэттью. — у тебя помада размазалась. — неожиданно выдает ким, переводя взгляд на чужие губы. — серьёзно? — цюань автоматически тянется пальцами к лицу, но кюбин перехватывает его руку и быстро целует в приоткрытый рот. — прости. это я размазал. цюаньжуй давится воздухом и смущенно отворачивается. это было явно не тем, чего он ожидал или представлял у себя в голове. только в самых смелых мечтах. — правда, прости. — он звучит виновато, — я должен был спросить. я всегда делаю что-то не подумав… ты просто выглядишь так красиво, что я— — кюбин, заткнись. — цюаньжуй цепляет его за рукав рваной футболки, — я не против, чтобы ты целовал меня. кюбин от удивления распахивает глаза, но в следующую секунду притягивает красноволосого в объятия. — честно, у тебя прекрасный голос. — шепчет, — но не думаю, что ты подходишь для эмо-концепта, милый. цюаньжуй стукает его по спине. кюбин шипит и отстраняется, чтобы взглянуть в сверкающие глаза напротив. — спасибо, что поверил в себя. кюбин улыбается, и от этого цюаньжуй точно ощущает себя единственным. ох, бедное сердце цюаньжуя. — спасибо, что поверил в меня.