НеБрат

— Справишься один? — правитель смотрит, чуть щуря глаза под прыгучими бровями. Какое солнце едкое без Купола. — Полагаю, да, — а как это можно не справиться. — В случае чего не стесняйся, бери ещё людей. Только тех, в ком не сомневаешься, — брови тяжелеют, — тех, на ком браслеты остались. Брут понимающе кивает и привычно отдаёт честь. Не доходя до двери, он всё же останавливается. — Архонт... — Слушаю. — Могу я... — Можешь. — Могу я снять ограничения со всех их крыльев? Тесей не поворачивает головы, устремлённой к окну. Перетянутая душным плащом спина устало отвечает: — Можешь, можешь. Брут коротко выговаривает своё "до свидания" и отходит к лифту. Тот почти мгновенно переносит его вниз с самой верхушки башни. Надо бы поспешить. С каких крыш скалятся на город мины, уже известно. Осталось обойти здания... Это несложно. Как там сказал правитель, "за пару дней"? Он справится раньше. Есть смысл начать с центральных районов и, двигаясь по кругу, прочесать нужные улицы. Учёный, приближаясь к парковке, пересекал площадь, когда откуда-то сбоку на его белые шнурки цокнул стёртый каблук вычурного сапога, обсыпав жидкой крошкой. Брут поднял глаза, чтобы прослушать извинения и оставить рястяпу со спокойной душой, но ничего подобного не последовало. Он, кажется, слишком резко отшатнулся, когда к самому его носу пригнулось раскрашенное под некого скромного Джокера женское лицо, хлестнув в плечо причудливыми дредами и обдав запахом кислого кваса. Подняв взгляд, юноша увидел ещё нескольких закупольных. Он медленно воздел одну бровь, глядя мимо обрамлённых чёрными кляксами глаз. Девица в ответ по-змеиному склонила набок вытянутую книзу голову. Видимо, уже накачалась чем-то. Брут пожал плечами и обошёл её, но путь ему преградил какой-то мужичок в вязаной шапке, напоминавший бы фольклорного, если б не подчёркнутая до нарядности грубость в одежде. — Не торопишься? — Тороплюсь, — буркнул Брут. Из-за спины вынырнула неестественно мускулистая для девушки рука и перехватила левое запястье. — Золотишко... — Мальчик, а чего это мы в брасле-те? — выскочил кто-то кудрявый и длинный, как сухая верба, по-петушиному тряся украшенной заросшим ирокезом головой. — Если ты с народом, сбрасывай свой ош-шейник — визгливо прошипела девица, по-барсучьи выгибаясь почти на четвереньки и так надавила на гаджет, что венку обожгло искрой. Брут дёрнулся, и окружающие одинаково осклабились жухлыми побитыми зубами. — Побрякушкам место в мусоре, — проблеяло прямо над макушкой. — Говоря по правде, и тебе тоже, — пробасила ещё одна, с короткой стрижкой и чёрными губами. Ну точно как паяцы из мыльных страшилок, — ну-к-ка, ну-к-ка... — Не ваше... Раздавалось дружное шакалье "У-у". С дредами пнула каблуком под колено и размашисто отбросила жалобно стрекотнувший браслет. Освободившуюся руку, а с ней и вторую, тут же переняли чьи-то непропорционально длинные шершавые пальцы. — Мы всей душой стремимся к равенству и братству, но у нас за спиной золотые соревнуются, кто нос выше задерёт. Вы не с народом, ты, малец, не со своим народом!.. — Этот и до золотого статуса клювом потолки мёл, — ответил держащий. Брут только теперь заметил медный браслет на нём. Пропахшая до мути какими-то химикатами куртка прижалась к спине вплотную, но кое-как удалось извернуть шею и разглядеть светлые рыбьи глазки и губы, почти не изменившуюся стрижку. Рядом мелькало ещё несколько знакомых лиц. Узнав среди них каждого, Брут почувствовал, как резко, по-детски замёрз, словно сквозь лёгкие прошёл короткий разряд. — Ну наконец то... — услышал он, — наконец-то, — перед тем, как смешно вздрогнуть под первым толчком незабытых пальцев. Кто-то продолжал тянуть запястья, пока остальные с какой-то слишком аккуратной тщательностью сперва попихивали кто каблуком, кто локтем, что больше бесило, нежели гнало дрожи, однако в какой-то момент под рёбрами начало ядовито замыкать от их щербатых ногтей. Затем они надумали ещё и плевать. Брут вспомнил привычку не предпринимать бессмысленных и небезопасных попыток вырваться, но, следуя подросшему инстинкту, дёргал плечами. Девушка-змея схватила их, рванула, что отдалось хрустом в пояснице. Она упёрлась в неё коленом, как будто хотела вскарабкаться и так повисла. Брут попробовал её скинуть, и они вместе опрокинулись навзничь. Он почувствовал сразу несколько тычков в бока, покуда девица перевернулась и ухватилась за браслет. Юноша вскрикнул от такой наглости и отнял руку, тогда она вцепилась в резинку зубами и, не моргая, насмешливо уставилась на полные отвращения зрачки. Шаркая, подошли ещё двое. К счастью, "волки", а то подкупольные оказались страшнее, они его знали. — Что вы?.. — Нора, ты что?! Персей, родной, не позволяй им!.. — воскликнула курносая девчушка, хватаясь за рукав лохматого дерзкого оборвыша с по-звериному узкими скулами, кажется, того самого, что взломал трансляцию на суде. Парнишка попытался увести её в сторону, но глазастая не унималась: — Мы же теперь вместе! Разве можно своего брата... Ногами... — на Персея и на свободолюбцев гневно блеснули по-странному неподдельные слёзы. — Прекратите, вы!.. Кто-то из ближайших обернулся и широко улыбнулся ей. Персей нахмурился. — Муза, хватит, прошу тебя... Мы действительно не для того здесь. Равенство так равенство. Ладно вам, отпускайте щенка, — сказал он с приказными, но брезгливыми нотками. — Ничего твоему братцу не сделается, — профырчали белые дреды. — Придётся отпустить, Нора, — настоял Персей. — Ну! Девушка по имени Нора подала знак рукой, и один за другим ребята, плюнув по последнему разу, разошлись. Брут вскочил на ноги. Муза, переслав его острый взгляд волчонку, стремительно скрылась. Нора отделилась от основной группы и приблизилась к Персею, выдернувшему свой башмак раньше, чем на него осядет пресловутый каблук. — Совсем уже?! С каких пор под сестру прогнулся? Ты ли это, Бродяга? — дышащие недоспелыми оливками глаза тыкнулись в щиплющие невиденым морем. Бродяга отвернулся, кривя челюсти. — Ты себя потерял, волчара, — впервые она почти совсем выпрямилась и сделала ещё один размашистый шаг к нему. — Мы сюда не щенят гладить шли, — кивнул мужичок в вязаной шапке. В ответ послышались согласные восклицания. Один из банды выразительно обернулся, и Брут, поражённый тем, что до сих пор стоит, попятился к парковке, в минуту отстегнул свой мотоцикл и, уронив шлем, рванул прямо с тротуара. Нора резко прервала пронзительно-шутовской смех и выгнула голову направо. — Она тобой вертит, или ты нами. Есть смысл — выбирай. Но мы будем делать, что задумали изначально. Волчица развернулась и заскакала в сторону ближайшего запахнутого переулка. Изгои и стайка медных потянулись за ней. Бродяга подавил уголок усмешки и фыркнул. — Делайте.