Ночёвка

Мияно пригласил Сасаки на ночёвку без всяких намеков и сигналов. Просто «давай побудем вместе больше чем пол дня», «я хочу встретить с тобой утро», не более. Но то, как Сасаки вело, от одного только присутствия его парня, явно не могли сделать этот вечер и ночь такими же обычными и обыденно-дружескими как остальные. Не сейчас, когда они наконец состояли в отношениях и начинали познавать тела друг друга. Хотя, началось все достаточно мирно. Сасаки просто пришел в гости, и сел за стол вместе с семьёй Мияно. Они просто поужинали. Затем были видеоигры, бесконечные разговоры, шутки, разговоры с родителями Мияно, мирные вопросы, душевность посиделок. А потом Мияно начал готовить им место для сна. В гостиной расположился огромный матрас, на котором могло бы расположиться спокойно аж 3 человека, застрелил его простыней, одеялом, положил подушки. — Мы не будем ночевать в твоей комнате? — Ну… Я подумал, что будет удобнее в гостиной. Туалет и холодильник рядом, и можно не беспокоиться что мы кого-то разбудим, если встанем посреди ночи. А ещё, так, мы можем лечь позже. В нашем расположении телевизор и приставка… — начал смущённо объяснять Мияно. — Ну, хорошо. Они взяли себе немного закусок в «кровать», в виде бутербродов и покорна, и стали смотреть фильм. Ноги спрятались под одеяло. Уже был поздний вечер, и скоро нужно было ложиться, но ещё происходили последние мельтешение по дому. Мать Мияно что-то делала на кухне, находясь так рядом-рядом с ними… Сасаки поддался искушению и какому-то внутреннему озорству, прислоняясь своими губами к чуть приоткрытым чужим. Это длилось всего одно мгновение. Бесконечно-долгое, сладкое, по вкусу как попкорн мгновение. Сасаки даже не рискнул запустить в чужой рот язык. Но Мияно все равно весь покраснел, и стыдливо-пугливо оглянулся назад, чтобы проверить где его мама, и не заметила их. И как не странно, именно в этот момент, она как раз была так близко-близко, что щеки Мияно стали ещё более пунцовые, и женщина это заметила. — Тебе не хорошо? — Да просто немного жарко, мам, не беспокойся! — Я могу немного убавить температуру в обогревателях. — Не нужно, правда… Мама Мияно кивнула, и на секунду Сасаки поймал её взгляд на себе. Он был несколько подозрительный, и это заставило что-то внутри него сжаться, и вместе с тем повеселиться. Женщина поднялась на второй этаж, за чем-то, и в этот момент, всё более и более краснеющий Мияно с претензией уставился на своего семпая. — Прости, ты просто такой милашка, я не мог удержаться! — Хихикнул Сасаки, и медленно приблизившись к Мияно, поцеловал его в шею. И всё, конечная, прямое попадание! Разум начинает плыть, Мияно откидывает голову назад, открывая Сасаки большее пространство для манипуляций. Благо, сзади них есть диван, на который правда можно так облокотиться. Матрас лежал вплотную прислонившись к нему. Ради этого пришлось сделать в гостиной приличную такую перестановку, чтобы освободить большой кусок пола и всё-таки удобно разместиться. Сасаки вжимает Мияно в удачно расположенную плоскость, всё больше придвигаясь к нему. Губы скользят по нежной шее изучая её миллионный раз заново, в то время, как руки медленно опускаются по талии вниз, оглаживая её. — Са-са-кии, — шепчет Мияно с придыханием, стараясь чуть оттолкнуть от себя парня, — Мама идёт! Сасаки чуть отстраняется, принимает более приличную позу, но так и не убирает руки с талии Мияно. Напротив, размещает их на его паховой зоне, продолжая нежно поглаживать. Мияно всё сильнее краснеет, но не спешит его грубо оттолкнуть, вместо этого прячет лицо в плечо Сасаки, и для вида берет в руки попкорн, периодически приподнимая голову с плеча, чтобы съесть новую попкоринку, хотя еда в горло едва ли лезет. Мияно надеется, что со стороны это выглядит естественно. Он просто облокачивается на своего друга, слегка приобнимает его, тактильничает, и кушает попкорн смотря фильм. Сасаки, разумеется, тоже очень поглащен фильмом, и не сводит с экрана глаз. В общем и целом, они правда не подают вида, что что-то не так. Только Мияно красный едва ли не как рак, а на розовееющем лице Сасаки находиться несползающая улыбка, хоть они и смотрят не комедию. В любом случае, спустившаяся вновь к ним женщина не подаёт вид, что ей кажется, что что-то не так. — Мальчики, мы уже ложимся, выключайте фильм, и тоже ложитесь в скором времени, хорошо? Сасаки улыбается ей, самой открытой улыбкой, какой только когда-нибудь кого-то одаривал, и говорит: — Хорошо, мы тоже как раз собирались ложиться! — немного толкает Мияно в бок, чтобы он выключил телевизор, и комната погружается в темноту. Благо, мама Мияно оставила себе свет на втором этаже, чтобы подняться обратно. — Спокойной ночи, мам. — Тихо говорит Мияно. — И вам! — Женщина уходит. Мияно чувствует облегчение, и недовольно смотрит на Сасаки. Они оба медленно начинают видеть в темноте. Благо, она не кромешная, виден свет с улицы. — Сасаки, ты… При моей матери! Он безумно смущён, и это только сильнее распаляет Сасаки. Шуумей не знает что с ним не так, но его безумно возбудило то, что они находились не одни. Разумеется, он не хотел чтобы их застукали, это было бы безумно неловко и стыдно. Но сама мысль о присутствии рядом другого человека, об опасности которая дышала им в спину, и о диком стыде Мияно — будоражила. Сасаки понравилось ласкать его парня, не подавая признаков этого, дразня и ловя каждую малейшую реакцию, столь хорошо заметную для него, и ради всего святого, никого больше. — Прости, мяу-чан, ты слишком очарователен… И это было горячо. Щеки Мияно предательски горят, и он хочет злиться и кричать на Сасаки, но очевидно, шуметь нельзя, да и рука томительно-нежно гладящая его пах, заставляет обостриться чувствам другого рода. Сасаки видит и чувствует это, и потому, ухмыляется, жмется к парню, целует в щеку, подбородок, снова в шею. Медленно, тягуче-нежно, и мокро. Мияно хочет его проклясть, но кажется он сам проклят, сдаёт позиции и сдаётся, позволяя Сасаки делать всё, что он захочет. А хочет Сасаки многого, неприлично многого. Мияно не говорит ничего против, когда рука Сасаки забирается под его футболку, и поглаживает бусинки сосков, щупает ребра, изучает углы… Но когда другая рука проникает под чертовски короткие, пижамные шорты, это становится проблемой. Мияно сладко станет, едва ли не громко, после чего больно закусывает себе губу от стыда, и понимания, что нужно быть тихим. — Чшш, ты же не хочешь, чтобы нас услышали? — Говорит Сасаки, вновь напоминая о главной проблеме. — Не хочу… Сасаки улыбается, и запускает руку в трусы Мияно захватывая его член в томительно-сладкий плен. Он не двигает рукой, просто прикасается, позволяя привыкнуть к этому чувству. Трудно сказать, что они лежат достаточно удобно. Мияно лежит на спине, полностью оказавшись на матрасе и больше ни на что не облокачиваясь, а Сасаки лежит на боку, чуть нависая над ним, но не стремится полностью занять позицию сверху, большее отдавая положению сбоку. Может быть, Сасаки и сделал бы так, как ему больше удобно, но всё ещё есть маленький страх, что мать Мияно снова спуститься, и они не успеют принять приличные позы. Всё-таки, ушла она не так давно, и всё ещё могла спуститься на шум, или из своих соображений. За водой может, или в туалет, хоть и может сходить на втором. Кроме того, Мияно говорил, что у нее часто последнее время бессонница, и она правда может спускаться за водой, или снотворным. В общем, стоило быть очень аккуратными. Сасаки начинает медленно гладить член Мияно, и тот вынужден вцепиться зубами в собственное запястье, чтобы не издать не звука. Это так пошло, горячо и опасно, что страх лишь усиливает мондраж. Возможно, не один Сасаки такой безумец, которого это все чертовски заводит. И возможно, он это видит, раз его касания становятся всё более уверенными и настойчивыми. Рука на члене двигается интенсивно, рука на ребре нежно щекочет, губы изучают ключицы… Сасаки всё-таки теряет страх и нависает над своим парнем, укрывая их обоих одеялом для чуть меньшей открытости обзора и большего тепла. Хотя казалось бы, зачем оно им, когда им итак жарко, словно они уже, заранее горят за свои грехи. В целом Сасаки не против отправиться в ад, если жар там будет именно таким, являющимся частью жгучего возбуждения. Это все слишком хорошо, и этого всего слишком много, для того чтобы так скоро научиться сдерживать себя. Сасаки сбивчиво шепчет на ухо Мияно его прозвища: «Мяуно» и «Мяу-чан», довольно прикрывая глаза и целуя уже во все места без разбора. Постепенно Сасаки начинает спускаться ниже, убирая руку с возбужденного органа Мияно, что вызывает в нем разочарованный вздох, от потери тепла. Но это не надолго. Шуумей полностью скрылся под одеялом, сполз на уровень бёдер Мияно и раздвинул его ноги. — Что ты…? — Мияно кажется, что он задыхается, в тот момент, когда с него стягивают шорты, и прижимаются губами к мокрым трусам. Это грязно, липко, и по прежнему пиздецки горячо. — Я хочу попробовать тебе отсосать, — с полной уверенностью шепчет Сасаки, опаляя своим горячим дыханием, и Мияно еле сдерживается от того чтобы застонать. Это воспринимается как согласие, и трусы тут же стянуты до коленей, как и шорты. Эта одежда мешается, и не позволяет раздвинуть ноги Мияно ещё шире, но никто не стремится её снять до конца. Потому что риски быть застигнутыми в расплох все так же велики, и потому что потерять нижнюю одежду в процессе не хочется. Сасаки медленно проводит языком вдоль ствола, особенно задерживаясь за кончике, играясь с ним языком. Мияно мелко дрожит. Чувств слишком много, и они переполняют его, затмевая весь страх. Хочется, ещё, ещё, и ещё, быстрее сильнее, больше. Но Сасаки продолжает дразнить ещё чёртову минуту, прежде чем наконец берёт возбуждённый орган в рот, погружая его в мокрый жар. Он очень старается не задевать зубами, но все равно чуть-чуть царапает. Однако Мияно плевать, это все равно слишком приятно, слишком жарко, слишком тесно, и… Просто слишком. Перед глазами пляшут звёзды, он чувствует что находится на грани, и с трудом хватается за реальность, запуская пальцы в волосы Сасаки, и начиная медленно за них тянуть. Сасаки издает приглушённый стон, и вибрация пробегается по члену, после чего он ещё заглатывает, что в конец добивает Мияно, и он неосознанно, грубо насаживает Сасаки на себя сильнее, изливаясь ему в рот. Тело на шуточно трясет от переизбытка чувств, и тело Мияно слабеет. Он просто позволяет себе упасть в ощущения, отключится от реальности. Руки безвольно падают вдоль тела, глаза закрываются, но перед ними все равно светло, ослепительно светло. Он где-то далеко, но точно не в реальности. С огромным трудом он умудрился не издать ни звука, кроме громкого вздоха, едва ли бы способного быть услышанным со второго этажа. Сасаки выпускает член Мияно из-за рта, по его губам течет сперма. Большую часть он проглотил, и это не было приятно, но то как струя ударила в горло выбило из него весь дух, и он обессиленно упал на бедра Мияно, притираясь к нему. Шуумею показалось невероятным то, как чувствовалось удовлетворение Мияно, и он кончил следом за ним, без единого прикосновения к себе. Как ни странно, ему и не хотелось получить удовольствие самому, он был слишком сосредоточен на любимом мальчике, и забылся уже в этих чувствах. Так что, разлившаяся нега была взаимной, и ещё долгие минуты преобладала между ними, прежде чем они наконец пошли приводить себя в порядок в ванной.