***
Минхо, сидя в другом конце зала, хихикает с перепалки солнечных близнецов, что снова сцепились и не могут распутаться. Их шальная тяга друг к другу веселит Ли, но иногда в его сердце копошится отвратительная ревность. Особенно, когда Феликс позволяет себя трогать и ласкать. Особенно, когда он видит язык Феликса, скользнувший по языку его Хана прямо сейчас. Особенно, блять, прямо сейчас! Он подрывается, отшвыривая наколенник, и почти бросается, чтобы схватить одного из близнецов, своего, за шкирятник и оттащить, а потом напихать пиздюлей. И немного члена в задницу. Но замирает, так и не сдвинувшись с места, потому что глаза упираются в тело Феликса, что тает в объятиях Хана. Прогнувшись в спине, он животом касается его живота, отвечая на касания жадных губ. Внутри Минхо что-то шевелится. Что-то, что кричит, что он не заплатил за подписку и смотреть на такую красивую прелюдию не может. Он через зеркало обводит взглядом помещение: Чанбин с Сынмином толкаются на лавке у противоположной стены, привыкшие к постоянному отсутствию цензуры, Чонин дремлет на диванчике в чил-зоне, а Чан с Хенджином уже успели покинуть зал. Минхо позволяет себе во все свои смотрелы пялиться на слипшихся близнецов, чьи касания становятся все более смелыми и откровенными. Он снова чувствует шевеление, но уже в собственном белье. Блядский Ли Феликс с его румяными щечками, невинными оленьими глазками, устремленными на его Хана, и припухшими блестящими губами.***
Джисон неверяще смотрит на друга, оторвавшись от губ. Язык все еще чувствует будто нежные касания, кожа на груди под футболкой горит от ладошек, уместившихся на ней, а в трусах становится как-то тесно. Он хмыкает, отмечая, что точно так же выглядит в объятиях Минхо. Того самого Минхо, что на низком старте потяжелевшим взглядом пилит их и, кажется, готов сорваться в секунду с места. Хану хочется думать, что нарвался он на добротную порку, а не на беспорный закон на неделю. Он дрязняще облизывает губы, приковывая к себе взгляды двоих Ли, и жмется к младшему теснее, не отводя от старшего шаловливого взгляда. Ему бы остановиться, перевести все в тупую шутку и свалить мыться, как сделали Бан Чан с Хваном, но напрочь отбитое чувство самосохранения на то и отбитое, что напрочь, толкает обратно к сладким губам. Хан пилит взглядом Минхо, пока своими языком заставляет колени Феликса дрожать, а руки цепляться за плечи в попытке сохранить вертикальное положение. Челюсть Минхо ходуном ходит. Камень между зубов положи — в порошок раскрошит. От такого Минхо становится страшно и волнующе одновременно. Феликс стучит кулачком по груди, в немой просьбе остановиться, а замечтавшийся Хан, устроивший битву взглядами с Минхо, удивленно переводит глаза на блаженно расслабленное лицо Ли. — Мне надо в душ, — бормочет он. — Пока. И убегает. Оставляет Хана одного. Беззащитного и обнаженного душой перед пышущим гневом Минхо, который стремительно подходит. — Душ? — пищит он тому. — Поедешь с нами в общагу. Минхо говорит строго и словно отказов не ожидает даже. Хан хочет улыбнуться, но лицо старается держать, не ощущая, как подбородок и губы дрожат от сдерживаемой улыбки.***
Джисон змеем извивается на Минхо, круговыми движениями бедер стимулируя себя изнутри, заставляет его стонать сквозь крепко сжатые зубы и сдавливать пальцами бедра. Злющий Минхо использовал свои эмоции правильно, переработав свою агрессию в чистую страсть, которой сейчас укрывает Джисона. И он рад, что вышло именно так, потому что если бы Минхо решил наказать его игнором, очередного депрессивного эпизода было бы не избежать. Но все сложилось куда лучше, чем могло бы. Так думает Хан поднимаясь и опускаясь на крепкий член, растягивающий его тугую задницу. Он так сильно наслаждается соитием, что почти упускает звук, исходящий от двери. По ту сторону кто-то настойчиво стучит костяшками пальцев, совсем не смущаясь стонов и всхлипов. — Что? — бросает Минхо хрипло. — Минхо, — Феликс звучит виновато, и Джисон уверен, что он зажмуривается от стыда, — мне срочно нужна зарядка. Очень-очень срочно. Чонин наступил на мою. Минхо несколько секунд смотрит на Хана, и лицо его искривляет хитрая ухмылка, не сулящая ничего хорошего. — Открыто, — говорит Минхо, — но я не один, — и толкается бедрами вверх, заставляя отвлекшегося Хана вскрикнуть так, что Феликс уж точно услышал. Да и не только он. Все в общаге. Дверь медленно приоткрывается, пропуская парня. Он прикрывает ладошкой глаза с той стороны, с которой разместилась парочка, и старается быстро добежать до шкафа. Он шустро перебирает хлам на полках. А Минхо все улыбается, пока с полной уверенностью во взгляде и настойчивостью в действиях таранит задницу Хана, прижимающего две ладошки ко рту, чтобы не выпустить звуки и не засмущать бедного Феликса еще больше. Джисон точно знает, что зарядное устройство Минхо в тумбочке у кровати, но сказать ничего не может, потому что если ослабит ладошки, то сгорит от стыда. — Она в нижнем ящике стола, — говорит Минхо ровно, совсем не сбиваясь в голосе из-за мощных быстрых толчков. С упреком заглянув в бесстыжие глаза, Джисон хмурит брови. Он видел тот бардак, что Минхо создал в названном ящике. Именно туда он скидывает весь хлам, а чтобы найти там что-то, надо обратиться к кинологам за помощью. Но Феликс, доверчивый и добродушный Феликс, все еще прикрываясь, на коленках доползает до ящика и выдвигает его, открывая ящик пандоры. Джисон боковым зрением видит, что из него что-то вываливается. Минхо отпускает бедра, а Джисон думает, что тот закончил истязания, и уже предстваляет, как будет извиняться перед неожиданным гостем, но тот хватается за руки и тянет вниз, освобождая зажатый рот, и толкается. Конечно, из Джисона демон выходит, потому что член попадает ровно по простате, а факт того, что они не одни, накидывает извращенного и низшего удовольствия. — Хн, — слышится тихий стон со стороны и две головы оборачиваются. Феликс, уперевшись лбом в стол, сильно жмурится и сжимает ладошками бедра. Конечно, он возбудился. Любой бы завелся, если бы рядом с ним происходило соитие двоих людей, один из которых очень нравится, а второй просто симпатичен. — Почему бы тебе не подняться, Феликс? — предлагает Минхо, все еще крепко удерживая руки Джисона. — Прости, — бормочет тот на грани шепота, издавая еще один тихий стон, — я сейчас уйду. Он поднимается, но глаза не прикрывает, потому что ладошки опускает на недвусмысленно оттопырившие шорты в районе паха. Минхо гаденько хихикает, пока Джисон улыбается так ласково, что сердце щемит. — Иди сюда, малыш, — зовет Хан, освобождая руку, не забывая больно ущипнуть тыльную сторону ладони Минхо в отместку. Он тянется к Феликсу, надеясь, что тот приглашение примет. — Давай, смелее. Неуверенно, но Феликс делает шаг, внимательно глядя на протянутую руку. Джисон нетерпеливо перебирает пальчиками, пока тот не кладет свою руку в его, крепко сжимая. — Ближе, Феликс, — просит Минхо, и Джисон, бросив на него мимолетный взгляд, отмечает полную расслабленность на лице, отсутствие ревности и злости на самодеятельность. Хан переживает, что Минхо плохо воспримет его желание, но тот, кажется, всем доволен. Он уже присвоил себе одного из солнечных близнецов. Присвоит второго и соберет полный комплект, заставит Чана озлобленно позавидовать. Потому что Феликс, по уши влюбленный в занятого Джисона, несколько раз давал от ворот поворот несчастному в делах любовных лидеру. Потому что Феликс сердце отдал Хану, а теперь, когда тот так любезно приглашает его в свою постель, спокойно выдыхает и соглашается. Джисон притягивает тощего парня к себе, обнимая поперек талии, утыкается носом чуть ниже груди и задушенно стонет от движений Минхо. — Сядешь сверху? — просит Джисон. — Но лицом ко мне. Хочу видеть тебя. Чуть замявшись, Феликс переводит взгляд на Минхо, будто ждет его разрешения, а увидев довольную ухмылку и кивок, поддевает край расстегнутой рубашки, позволяя ей струиться по плечу вниз. Со второй частью помогает Хан, освобождая полностью младшего Ли от рубашки и футболки. Следом стягивает шорты, оставляет его в одном белье. Джисон дает последний шанс передумать, внимательно рассматривая залитое алым лицо. Без тонны тональника личико Феликса ярче, румянец отчетливее, а веснушки ласкают глаз. Каждая по-отдельности. — Разденься, — говорит Минхо. Он гладит бедро Феликса, пытается немного успокоить и заверить в безопасности. Тот стягивает трусы и моментально накрывает глаза руками, смущаясь так сильно, что дышать забывает. Минхо тянет его к себе, помогает перебросить ногу и усаживает на свою грудь. Джисону предстает обнаженный Феликс, что утыкается в его шею, когда Минхо подтягивает его тело на себе, устраивая удобнее. Он хочет помочь другу расслабиться, избавиться от смущения и получиться удовольствие, поэтому подцепляет подбородок, поднимает лицо и целует. Так, как целовал в зале: нежно, ласково и слюняво. Играет языком, посасывает его, слегка прикусывает губы, пока Феликс не начинает издавать тяжелые вздохи. Двигающийся на члене Минхо, Джисон наслаждается поцелуем и ощущениями снизу. Этот вечер он надолго запомнит. Когда еще его любимый человек и хороший друг предстанут перед ним такими: обнаженными, уязвимыми перед своими желаниями и жаждущими. Он и сам такой сидит, натирая простату налитой головкой, пока ласкает язык Феликса своим. Но в какой-то момент этого становится мало, поэтому Хан рукой спускается ниже, пробегаясь пальчиками по подтянутой груди и плоскому животу, обхватывает член Феликса, размазывает предъэякулят и принимается мучительно медленно скользить. Громко пыхтящий снизу Минхо пытается не сойти с ума, думается Джисону. Его дыхание громкое и не ритмичное, движения бедер резкие, прерывистые, а звуки почти задушенные. На нем сидят двое. Они возбуждены в равной степени и требуют разрядки. От того, как сильно Феликс прикусывает язык, Джисон понимает, что пропавшие с его тела руки Минхо пошли блуждать по телу того, но движения бедрами, круговые и еле заметные, точно оповещают о том, что Минхо принялся за растяжку. В этом деле ему нет соперников. Среди бывших — немногочисленных — Хан Джисона точно. — Хаа, — выдыхает Феликс ему в губы, привставая и опускаясь на пальцы, — Джисон-и, — шепчет он и цепляется ладошками за шею и плечо, будто ищет заземления. — Я здесь, — отвечает ему Джисон, оторвавшись, чтобы воздуха глотнуть. Он все так же нежно ласкает член друга, легонько растирая уретру подушечкой большого пальца, пока указательным массирует уздечку. — Твои пальцы, — пытается сказать Феликс. — Лучшее. — Моя гитара считает так же, — отвечает Джисон, усмехаясь. Он опускается губами на молочную кожу шеи, ласкает языком и наслаждается дрожью. — И твой парень тоже, — раздается снизу голос, заставляющий их вспомнить, что они, вообще-то, не одни здесь. — Любимый парень, — рокочет Джисон в шею, но знает точно, что Минхо понял его лепет. Разбитый стимуляцией с обеих сторон, Феликс не стесняется поскуливать, толкается в кулак Джисона и насаживается задницей на пальцы Минхо, пока Джисон энергично вытрахивает из Минхо душу, объезжая так, как никогда в жизни никого не объезжал. Хан чувствует, как Феликс едва сдерживается, как подмахивает нетерпеливо Минхо, но признаться, что сам на грани не может. Считает своим долгом удовлетворить приглашенного друга, а потом утонуть в своем собственном озере эйфории сам. — Милый, — зовет он Минхо, — полижешь его? — и смотрит через плечо сходящего с ума друга. Смотрит так, будто Чужой в душу заглядывает. Знает, что Минхо в лепешку расшибется, но даже Луну достанет с неба, стоит лишь глазками своими в его сторону повести. От резкой смены положения Феликс хнычет. Он слышит, но не слушает, поэтому в неожиданности раскрывает рот и жмурит глаза, когда Минхо, собрав побольше слюны на языке, широко облизывает его дырочку. Джисону кажется, что он заметил небольшие зернышки слез, собравшиеся в уголках глаз друга. Не отвлекаясь от усердного вытрахивания своего парня, он видит, как Феликс случайно падает щекой на его член, позабытый всеми. И кажется, что с Феликсом нельзя грубо, с ним либо нежно, либо никак, но вид глаз Минхо, блестящих из-за задницы друга, заставляет с цепи сорваться. Хан хватает волосы на затылке младшего Ли и вжимает его лицом в свою промежность, а понявший, что от него хотят, Феликс начинает сосать. Неумело и слюняво, цепляет зубами и почти не касается языком, скользит губами по стволу, но берет глубоко. Джисон не может не увидеть, как елозит Феликс своим членом по груди Минхо, не может не услышать хлюпанья языка, облизывающего изнутри, не может не наслаждаться не самым лучшим минетом, но точно может потерять сознание от движений внутри. Потому что Минхо, в отличии от Феликса, точно знает, что нужно делать. И делает это так идеально, что его движения, отточенные за несколько лет совместно проведенных ночей, подводят Джисона к краю гораздо быстрее, чем ему хотелось бы. И сейчас ему не хочется сдерживаться, не хочется видеть разбитого на осколки Феликса. Ему хочется наполнить рот того и крепко сжать член Минхо. Что он и делает, громко и долго простонав. От наполнившей рот спермы Феликс кашляет, точно не ожидавший, что Хан обнаглеет настолько, что позволит себе спустить прямо внутрь. Но Джисон благодарно гладит его по голове, проговаривая похвалу, и тело Феликса расслабляется слишком сильно. Но Минхо не дремлет, Минхо голодным котом вылизывает задницу того, словно блюдечко со сметаной. Он усердно толкается внутрь, елозит между пальцами, разведенными внутри так широко, что язык входит легко-легко. И Джисон точно знает, что Феликс не девственник, но затрясшееся в оргазме тело заставляет усомниться в этом знании. То, как его голос срывается на всхлипах, как руки крепко сжимают бедра, как лоб упирается в лобковую кость, как подбородок трется о слабеющий член, кажется Джисону каким-то не земным, не реальным. Мир вокруг него словно потерялся, рассеялся, не оставив ничего, кроме его парня, все еще находящегося в нем, и его друга, ослабленно упавшего на его парня, но не опустившего ладони от бедер. Словно жестокая шутка воображения, играющего в опасные игры. Потому что Джисон хочет верить в реальность происходящего всей своей мелочной душой. Мелочной, потому что это воспоминание он хочет оставить лишь себе, не делиться ни с кем. Так же, как и двоих парней перед ним. Лишь его. — Мои, — говорит он, совсем не замечая, как голос набрал звука достаточно, чтобы это было услышано. — Сон-а, — зовет Минхо, мелко толкаясь в него. Напоминает, что его проблему все еще нужно решить, что он много и долго терпел, пока разбирался с двумя похотливыми задницами, бессовестно растворившимися друг в друге. Словно его вытолкнули из бесплотного мира, заставив больно столкнуться с абсолютно твердой реальностью, Джисон поднимается, вставая на колени. Выскользнувший член Минхо звонко шлепается о макушку Феликса, измазывая ее смазкой. Тот лишь мычит, поднимая голову и скидывая член на живот Минхо. — Пососи, Феликс, — опять просит Джисон, отодвигаясь и вставая на четвереньки. Он обхватывает член Минхо, стягивает презерватив, бросая куда-то рядом с кроватью, поднимает так, чтобы Феликс мог присоединиться, и проводит языком по стволу, оставляя головку другу. А после, легонько схватив того за талию пальцами, заставляет Феликса слезть с тела Минхо, что позволит тому наслаждаться. Знает, что видеть язык на члене ему милее, чем просто чувствовать. В два рта они доводят Минхо до оргазма рекордно быстро, если можно вообще так сказать, учитывая, сколько они же и мучили его до этого. Запыхавшийся Минхо, уложив руки на макушки обоих, перебирает волосы, пока два языка истязают сладостно истекающий член. Джисон любит Минхо, но больше всего ему нравится видеть его счастливым. Таким, как сейчас, когда они с Феликсом слизывают его горячую сперму, будто сражаясь языками за каждую каплю. От долгих облизываний, доставляющих боль от сверхстимуляции, Минхо пищит, отталкивая парней, уперевшись руками им во лбы, словно наглых котят. — Мне больно, — причитает он. — О, боже, — подрывается Хан и сразу бросается к нему, целуя щеки, нос, уголки губ и все, к чему может дотянуться. — Мне жаль.***
Феликс смотрит, усевшись на свои икры, ошарашенно. Его глаза округлились. — Он всегда такой прилипчивый и нежный после оргазма, — поясняет Минхо, обнимая увлеченного Джисона. — Хочешь присоединиться? — старший Ли отводит руку, будто приглашая в объятия, но Феликс мотает головой. — Вы невероятные, — говорит Феликс, тупо озвучивая свои мысли, — но не думаю, что там для меня есть место. Даже Джисон замирает, поворачивая суженные глаза. Феликс хихикает с его позы «в раскорячку», и опускает руки на матрас, переносит на них вес. — Живо лег, — шипит Хан. — Не ерепенься. — Я ненадолго, — предупреждает младший Ли, укладываясь на грудь Минхо. Он слушает дыхание, постепенно выравнивающееся, чувствует ритмичные удары сердца, и слышит чмоки с воркованием, которым обменивается парочка. Это заставляет Феликса улыбнуться. Грустно улыбнуться, потому что для влюбленного сердечка здесь места нет. Потому что Феликсу нужно дальше двигаться, оставив Джисона Минхо. Потому что это так, как должно быть. Уже через пару десятков минут он выпутывается из объятий, натягивает одежду под два уставших взгляда, целует каждого в губы, целомудренно и благодарно, и покидает комнату. Он счастлив, что смог на мгновение стать частью огромнейшей и необъятной любви Минхо и Джисона, но это их история, он стал лишь небольшой главой в их книге жизни. И пришло время писать свою книгу, дать шанс кое-кому настырному, но уже отчаявшемуся, и позволить счастью пропитать каждую букву, засесть тем самым скрытым для других смыслом между строк.***
— Он не вернется, — утверждает Джисон, обводя указательным пальчиком ареолу соска Минхо. Тот согласно мычит. — Хитро ты придумал, — говорит он вдруг, заставляя Джисона поднять голову. — Ну, пригласить Феликса, чтобы я не злился. — А ты злился? — Мой парень пытается найти гланды другого своим языком, — говорит Минхо с легким оттенком злости, несерьезной и наигранной. — Конечно, я буду злиться. — Ох, ну прости, я уже зализал свою вину. — Тебе Феликс помог, хитрец. — Ну, Минхо, — жмется Джисон ближе, откровенно наслаждаясь теснотой. — Не думаю, что это повторится. Это было охренеть как круто и все дела, но мне будто чего-то так сильно хотелось, о чем-то так долго думалось, что, попробовав, я полностью потерял интерес. И Феликс точно так же. Его глаза погасли еще до того, как он упал в твои объятья. И это так. Любопытство, подстегиваемое желанием побесить, вывело другое желание Джисона. И оно взяло верх, позволило попробовать кое-что новое. Но новое это не может стать лучше, чем старое и привычное. Ничто не может стать лучше, чем Минхо. — Сбили интерес, — произносит Минхо, а Джисон согласно мычит, оставляя поцелуй на крепкой груди, на которой чуть позже засыпает, пачкая слюной.