gonna die then

спрайт ударился об автоматное дно не настолько громко, как сугуру расчитывала – она пошарила рукой и нашла в квадратике выдачи еще один случайно выпавший напиток. после этого, она помахала годжо, чтобы привлечь внимание. улыбнулась, сказала: – это для нас с тобой! день начался с маленькой удачи, и годжо подошел чуть поближе, забрал свое пойло и открыл, упершись спиной об стену. – ты еще не видела фушигуро? он опаздывает опять. – нет. но он вроде как даже не опаздывает, это его привычная фишка, приходить на три года позже. – окей. годжо пожал плечами. он был нервный и как будто бы растроенный – не любил, когда его игрушки были разбросаны по всему Токио. хорошо, что хотя бы гето не страдала такой хуйней и всегда была как на привязи рядом с ним. сатору и сугуру. и фушигуро, который еле влачился всегда на пары, в любом случае опаздывая на пятьдесят пять лет. – у меня уже руки чешутся дать ему по башке за то, что он ведет себя как пизда. мы стоим тут как младшеклассницы, чтобы все вместе пойти в уни, а ему поебать вообще. – я его уже вижу. сугуру показала пальцем на дальную точку с другой стороны длинного пешеходного перехода. годжо улыбнулся так широко, кинул пеняющуюся банку себе под ноги, замахал руками, как ветряная мельница, и заорал со всех сил: – ТОДЖИИИ! но тоджи не обратил внимания на это. он перешел дорогу спокойно и без спешки, его затасканный рюкзак, который годжо вручил ему год назад из своих обносков, громыхал так сильно, будто тоджи нес там исключительно гранаты и разобранный калашников. рука отдыхала в кармане домашних штанов, футболка облегала его тело, а поверх была накинута ветровочка, будто отобранная в неравном бою с бомжом. когда тоджи подошел совсем близко к ним, то салютовал и посмотрел на годжо, немым взглядом выпрашивая копеечку на газировку тоже. годжо радостно протянул его пару монет и начал быстро пиздеть о какой-то тупой хуйне, пока гето и тоджи просто пересекались взглядами. но наконец сугуру прервала словарный понос мажорика: – ребят. если мы будем дальше тут прохлаждаться, то опоздаем и на вторую пару. – ты у нас правильная сегодня? – сегодня – да. – ну пошли тогда, чего сиськи мять, – тоджи улыбнулся ей и закинул здоровую лапищу на плечи сатору. в их так называемом тандеме годжо пиздел, тоджи порой подпездывал а гето просто слушала и кивала, иногда пихая свои полторы копейки. они плелись так медленно, что гето подумала про себя – сегодня можно было и не вставать с кровати. *** тоджи выглядел так потраченно, что несколько раз гето тянулась потрогать его пульс. спустя два часа в универе, годжо решил, что гранит науки его не прёт, и они сьеблись по собственному желанию – хитровыебанные связи ректора и годжиного бати как обычно помогли бы им даже в том случае, если бы они начали долбить кристаллы с подоконника в коридоре, но годжо был приличным мальчиком – и теперь они на квартире, подаренной годжо на восемнадцать лет. пару минут назад из горла тоджи хлестала жиденьким потоком выпитая раннее кокакола, дробленный субутекс густо напудрил его носик, чудом все еще не разбитый. гето откинула башку на спинку дивана и пялилась в потолок – ее бесило, что ее волосы находятся внутри ее скальпа, но она контролировала себя достаточно, чтоб побороть желание выщипать их пинцетом. – мне кажется, тоджи умер, – сказала она то ли вслух, то ли про себя, но в любом случае годжо, мешающий водку с кальписом, отвлекся от этого действия, чтоб зажать тоджи нос и проверить, начнет ли тот шумно глотать воздух ртом, подтверждая свою жизнедеятельность. тоджи был жив – гето не поняла, что она почувствовала от этого, и просто сьехала вниз по спинке дивана. «когда кажется – креститься надо» сказала она себе. – ну, – годжо опрокинул в себя так называемый «шот», который на деле представлял собой наполовину полный стакан, вытер рот рукавом водолазки и, кажется, сглотнул рвотный позыв. – че, поехали? – с тоджи? – да хватит гундеть про тоджи, – сатору закатил глаза. – что ему будет? ты видела, скок он весит? у него все рассосется через двадцать минут, нам как раз столько ехать. – ну а пока рассосется, как мы этот вес будем тащить до тачки? – э? бля, ну вопрос хороший. – сатору почесал в затылке, окинул тоджи взглядом и чуть пнул его носком кроссовка по ноге. единственным звуком, который тоджи издал, было тупое мычание, как не от мира сего. – бля, нет, вопрос говнище. мы его не дотащим. – и я о том же. сугуру закатила глаза и что-то очень странное, будто бы не ее воля, заставило ее подняться и сделать пару нетвёрдых шагов в сторону тоджи и сатору. она упала первому телом на колено, обняла за шею и устроила голову на грудь. годжо смотрел на них, не мигая секунды три, но потом схватил сугуру за волосы и чуть приподнял ее сонное слюнявое лицо, потирая ее щеку об щеку тоджи. – пососешься с ним? – м? ее впечатали ртом в кислые губы тоджи, ее зубы вдавились в нежное мясо ее же собственных губ, почти их прокусывая. тоджи чуть приоткрыл глаза и ничего не сделал. у гето похолодело внутри, но она не знала, чего именно испугалась – непонятная тревога расползалась этим неприятным холодком так медленно и вяжуще, что было страшно дернуться. – нрав? – годжо склонил голову набок, наблюдал, как между ртами течет слюна, держал гето за волосы крепкой хваткой, и после этого отодвинул ее от убитого ебла тоджи. – не очень интересно. хочешь его выебать? годжо встал и пнул ноги тоджи. те двинулись как у тряпичной куклы, и вторым пинком сатору их раздвинул в разные стороны, после чего встал между ними и чуть нагнулся, чтобы взять в ладонь лицо тоджи. – ты не отвечаешь, сугуру. будем его трахать вместе? мне ебать как скучно. годжо шлепнул тоджи по щеке, отпустил и выровнялся. гето смотрела на него, будто он возвышался над ней на пять метров минимум. но это прошло очень быстро. повернув лицо тоджи в свою сторону, она приоткрыла его левый глаз двумя пальцами и дотронулась до него кончиком языка. – просыпайся, милый. – не проснется и будет не так интересно, но, с другой стороны, будет что-то прикольное в том, чтоб использовать его как силиконовую хуйню без мозгов. как тебе больше нравится? – не знаю. не приходилось ебаться с людьми без сознания. – тебе понравится. помоги мне. они приподняли тело с двух сторон – за ноги и за плечи – чтобы чуток переместить его, положить тоджи тазом на подлокотник, чтобы его бедра были приподняты. пожаловавшись, что эту часть работы нужно было сделать, когда тоджи еще сидел, гето снимала с него штаны, пока сатору поглаживал тоджи по животу. – да какая уже нахуй разница. ТОДЖИИ! годжо перескочил в один шаг расстояние от ног тоджи до его упертой в другой подлокотник башки, и приподнял ее за патлы на макушке. гето прищурилась, чтоб увидеть, что он достал телефон и пытался его разблокировать одной левой, а после этого включил камеру. – это яяяяя. иди сюда, сугуру, на память. – ты серьезно сейчас будешь фоткаться? – фоткаться? нет, подойди сюда. сугуру пристроилась у годжо за плечом, чтоб посмотреть в камеру телефона. годжо снова заговорил: – я буду снимать все это. в жизни никогда не будет лишним подстраховаться. – насчет чего? – ну, пока не знаю. в конце концов будет на что вздрочнуть. а ты сильно против? гето пожала плечами. она вообще не чувствовала себя против абсолютно ничего, как и не чувствовала особого желания пороться с угашенным в дрова телом, но и на сопротивление ей было сейчас насрать – она ухватила волну и плыла по ней, и на этот раз волной оказалось всего лишь тело тоджи. годжо поставил свой телефон на стол и опер об тяжелую кружку из под какого-то водочного коктейля. ракурс был наверное хороший – на весь диван. если бы гето не была настолько в говно, ей бы наверное было бы стремновато, но сатору подошел к ней, и потянул ноги тоджи еще пониже – нижняя часть его тела приподнялась еще сильнее, а задранная черная футболка и волосы почти что сливались с диваном, действительно делая тоджи похожим на всего лишь силиконовую игрушку в виде торса. – иди положи его голову на колени. сначала посмотришь не задыхается ли от блевотины, а потом можешь трахать в рот. годжо достал какую-то смазку прямо с нагретого солнцем подоконника – боковым взглядом сугуру отметила, что ещё там валяются поюзанные гандоны, концертный браслет, и крошки от тертой шишки. пока она рассматривала этот натюрморт, годжо уже начал ебать тоджи пальцем – и тоджи подал признак жизни в форме жалкого скулежа. – ооо, живой пока. сугуру, снимай трусики, а то у меня такое ощущение, будто я тебя заставляю это делать, и тебе не хочется. – хочется, – она закатила глаза, стянула с себя трусики, и подняла юбочку, открывая вид на припухшую бритую киску. годжо пялился на нее так, будто никогда раньше не видел, а гето перекинула одну ножку через голову тоджи и почти села ему на личико, не опускаясь всем весом полностью, но призрачно потираясь ему об нос. это было приятно. – да, детка. годжо отвлекся от дырки, чтобы подойти поближе. сугуру даже не поняла для чего сначала, пока он не схватил ее за талию, все еще плотно очерченную форменным пиджаком, и не усадил ее вплотную, поднимая и опуская, как ему одному захочется. тоджи был под ними, пока сатору водил носом по ее виску, заводил руку назад, чтоб распустить ее волосы. он лизал ее рот и язык, трахал свои штаны выпирающим стояком и постоянно спрашивал, насколько это приятно – ебать тоджи в полумертвое лицо. гето только мычала и нетерпеливо ерзала, желая двигаться быстрее, чем ей разрешает годжо. – дай мне попробовать, ладно? но вместо того, чтобы пересадить рот на свой член, он отодвинул гето совсем чуть-чуть и нависнул всем своим телом, правда, поставленным на колени, над горлом тоджи. он начал одновременно пихать член в слюнявую, отвисшую челюсть тоджи, и тереться об гето, все еще покачивающуюся туда-обратно, посаженную на лицо. ее голова плохо соображала, звенящая, одновременно пустая и тяжелая, будто ей вместо мозгов впихнули в череп сто килограммов разбухшей от влаги ваты. иногда, пялясь вникуда, она ощущала свет и ее тело било мандражом. годжо взял ее за руку и спросил: – все нормально? все еще трахая тоджи в булькающую глотку. после того, как гето, с некрепкой уверенностью, кивнула, годжо переключился с вопросами на тоджи. – давай, все хорошо, давай просто сделаем друг другу немного приятно. да? ты хорошо справляешься! не рыпайся, хорошо? он снял личико тоджи со своего члена, показывая гето, как много ниточек слюней тянется из тупого ебливого рта, и начал насаживать этот рот на себя до упора. тоджи задыхался и издавал блевотные звуки, дергался в конвульсиях и судорогах, но было слишком приятно, чтобы его жалеть. годжо шлепал его по набитой членом щеке и заставлял взять в глотку, сопли белесого цвета тянулись от носа тоджи до лобка сатору, когда тоджи запрещали дышать, забивая дыхательные пути слишком толстым стояком. тоджи выглядел так хорошо и на камере, и в реальности, и было так интересно – ебал ли его кто-то в рот до этого, потому что состояние отсоса подходило ему так же, как нимб святой богородице. годжо держал сугуру под локтем, лизал ей рот, пока начинал насаживать ее на припухший багровый член прямо на теле тоджи, который только дышал очень болезненно и тяжело. это было так хорошо. у гето кружилось в башке, она дрожала всем телом, трахалась с годжо практически бессознательно, ее тело ей управляло, было так тепло, так приятно по позвоночнику, в животе, ей нравилось как сатору пускает слюни ей в рот, а тоджи пускает слюни на член, когда годжо меняет дырки – всегда за секунду до того, как ей бы хотелось кончить, годжо пересаживал губы тоджи на свой стояк, и трахал его рот. гето обливалась холодным потом, каждый раз, когда это происходило, ее дырка сжималась и капала, и годжо, наверное, это нравилось, он делал это специально, но потом ему надоело – он отдал верхнюю часть тоджи в полное ее пользование, пока сам наконец-то вернулся к нижней части покрывшегося мурашками тела на подлокотнике. нечаянно словив зрением взгляд тоджи, гето отметила про себя, что тот выражает скорее паралитический испуг, чем тупорылый обьеб, и немножечко удивилась – да ладно? тоджи боялся? и ей даже стало жаль его на секунду, но потом она кончила, удачно притеревшись об его нос, как раз тогда, когда годжо начал долбить свою новую игрушечку. она смотрела затуманенными глазами, будто в замедленной сьемке, все еще дрожащая, ватная, почти занемевшая от того, как хорошо и сладко сейчас спустила, как быстро его долбит годжо, как сильно прогибается у тоджи поясница, как остаются следы от рук у него на бедрах, как челка закрывает глаза годжо, а пот растекается по груди и под подмышками, по шее и по лицу. она снова потекла. – я хочу тоже. – че? – годжо поднял на нее глаза. они были ебанутые, черные из светлоголубых, с лопнувшими сосудами, зрачки размером с кулак. казалось, вот-вот у него пойдет кровь из носа, и гето не знала, почему ее низ живота начал от этого сладко ныть. она встала на негнущихся ногах, чуть не запнулась об половик и подошла поближе. стала пялиться, опустив голову, как член исчезает в этой дырке, и – плюнула на нее, и смотрела как слюни заставляют член годжо блестеть сильнее, и ей хотелось тоже быть заполненной до краев. чтобы ее узкую дырку, ее узкую, теплую дырку растрахали хорошо и заставили судорожно сжиматься, пока саму гето будут лупить как суку по еблу. и она не знала почему, но ей хотелось, чтобы ее убили. и чтобы тоджи убили тоже. и еще, желательно, чтобы сатору тоже был нахуй мертв.