В заложниках у ведьмы

      Шагая по тоннелям, эхом отражавшим каждый издаваемый звук, ловчая, ругаясь, вытягивала руку вверх, чтобы поймать этот злосчастный сигнал на телефоне, что всё никак не хотел появляться. Однако, когда спустя почти пятнадцать минут одна палочка загорелась, показывая связь, она радостно воскликнула, тут же набирая старшей ведьме.       Слушать длинные гудки, в общем-то, долго не пришлось, ибо педантичная и всегда собранная бывшая Верховная почти сразу же сняла трубку, разрешая Нове говорить. — Здравствуй, Веспер. Не отвлекаю? На удивление, ответ женщины был донельзя мягким и спокойным, будто она догадывалась заранее о причине звонка средь бела дня: — Привет, Нова. У меня полчаса свободного времени, так что слушаю тебя. — Я сделала, что обещала — встретилась с Ренато и… больше никакой миссии. Теперь я по-настоящему готова сражаться вместе с вами за свободу Других.       На мгновение женщина замолчала, считывая слова собеседницы на предмет вранья и, убедившись в искренности юной ведьмы, наконец ответила: — Прекрасно. Только вот пока зацепок всё равно нет, а тебе нужно отдохнуть морально какое-то время. — хмыкнула она. — Я не хуже тебя понимаю, как нелегко даётся принятие таких решений. О следующей встрече сообщу либо сама, либо попрошу Шена.       Оперевшись локтем о кирпичную стену, юная ведьма слегка надавила пальцами на закрытые веки.       Верховная была права: за эти пару недель, что она потратила на принятие решения, — а после и на то, чтобы набраться смелости на случай, если говорить придется не с Ренато, а с самим кардиналом, — вымотали её до состояния выжатого лимона, и отдых сейчас был бы только на пользу. — Поняла. Спасибо, Веспер. — Тебе спасибо. И ещё, — дополнила старшая, — постарайся не светиться на улице без необходимости, тебя всё-таки разыскивают. Если что-то нужно, скажи мне или Хорхе, ладно? — Угу, — коротко ответила Нова, и, попрощавшись, повесила трубку.       Продолжив путь по коридору, погрузившись в свои мысли, спустя несколько минут девушка вдруг услышала странные звуки неподалёку. Словно кто-то бился кулаками о стену и что-то говорил. Поначалу ведьма подумала, будто ей показалось, но с каждым шагом хруст костей вперемешку с нецензурной бранью слышался всё отчётливее.       В конце концов ей удалось распознать этот голос — хриплый и басистый, который невозможно было спутать с каким-либо другим. «Шен…» — пронеслось в голове юной ведьмы. Она тут же она метнулась на звук, прячась за углом, чтобы понаблюдать. Опасения подтвердились. Чернокнижник со всей силы лупасил кулаком о стену, попутно процеживая сквозь зубы не самые приличные выражения. «Мамочки, чего это на него нашло?» — вздрогнула ловчая.       Проскользнула следующая мысль: дикое желание остановить разгневанного мужчину. Однако вслед за нею — страх навлечь на себя ещё больше его ярости. Нова закусила губу и нахмурилась, сжав руками угол стены. Мысли вихрем летели в её голове: «Нет, так нельзя! — быстро соображала она. — Нельзя просто стоять и наблюдать за тем, как человек впадает в безумие. У него, наверное, случилось что-то, поэтому злой, как тысяча чертей, или…может это на меня он так? Наверняка Веспер рассказала ему о своих подтвержденных подозрениях и… тогда он за дело злится, ведь я предала его доверие…растоптала последние уцелевшие частички.»       Следом за этой мыслью пришла другая, но не менее печальная: «И поделом мне. Прибьёт, значит так и надо. — зажмурив глаза лишь на секунду, она решительно распахнула их. — Но я не могу стоять и просто смотреть, как он занимается саморазрушением.»       Фразы, срывавшиеся с уст мужчины чередовались, не давая ведьме возможности понять истинную причину его злости.       То он крыл кардинала самыми бранными словами за всю боль, что тот причинил юной девчонке, пока растил её будущей шпионкой, то гневался на самого себя за все те грубости, сказанные в ответ на её попытки сблизиться. — Она ведь ничего плохого не хотела. Просто искала дружбы и принятия хотя бы в ком-то, хотя бы среди себе подобных… идиот! — всё ещё доносилось из-за угла, также чередуясь с глухими ударами по стене. «Так это он из-за меня, что-ли, так? — искренне заволновалась она. — Глупый, глупый, глупый… зачем?»       Сорвавшись с места, ведьма побежала к чернокнижнику, и, прокричав его имя, тут же предстала прямо перед ним, зажмурив глаза, когда его кулак вновь пришёлся в стену рядом с её лицом. — Что же ты делаешь, глупый? Прошу, не надо. Приди в себя…— девушка и сама не заметила, как голос её стал ломаться от искреннего переживания, как её ладонь практически оказалась на оголённом участке груди мага.       Его хриплый голос не отрезвил её, но заставил прислушаться: — Ты… — сквозь зубы процедил мужчина, крепко сжимая её запястье. Затем, пару раз вдохнув и выдохнув, спрятал глаза за опущенными веками, слушая свой глухой говор. — Больше так не выскакивай. Под горячую руку могла попасть и я бы…сделал тебе больно. — Ну и пусть, так мне и надо, — махнув рукой, ответила ловчая. — С собой-то ты что делаешь, глупый, зачем? — Мне это было нужно, окей? И может хватит меня называть глупым? — отпрянув от стены, Шен чуть прошёлся вдоль небольшого коридора, запуская руки в волосы. — Да-да, я помню: ты у нас просто самодостаточныи. — скрестив руки на груди, ловчая закатила глаза, пряча тем самым свои переживания, а затем сделала несколько шагов по направлению к чернокнижнику. — Только и угробить себя так тоже недолго.       Она потянулась, чтобы взять его руку, но маг моментально одёрнул её: — Оставь. Не нужно.       Чувство злости и переживания смешались в одно и вновь обуяли ведьму. Сжав руки в кулак, она подошла уже вплотную, чуть повышая голос, чтобы казаться важнее: — Не будь такой задницей, Шен. У тебя ничего нигде не отвалится от того, что я осмотрю твои ссадины!       Она ожидала, что чернокнижник разозлится, накричит на неё, или же вовсе оттолкнёт, но вместо этого он лишь приподнял уголок губ в привычной ухмылке, всё также вздёрнув бровь. — Что, нравится командовать мной, ведьма?       Вместо ответа, девушка лишь снова закатила глаза и, тяжело вздохнув, принялась осматривать ссадины на костяшках пальцев мага, чувствуя, как горит её кожа от каждого прикосновения к нему. — Кошмар какой… — взяв мужчину за запястье, Нова повела его за собой. — Идём, я обработаю.       Но, похоже, и в этот раз прогибаться он не собирался, — то ли из вредности, то ли из-за чувств внутри, — поэтому продолжал оказывать сопротивление, начиная со слов и заканчивая издевательски медленными шагами, а так же попытками высвободить руку.       Тогда юная ведьма снова остановилась, запрокинув голову, и протяжённо вздохнула. Обернувшись к чернокнижнику, с мольбой произнесла глядя прямо в глаза: — Пожалуйста, Шен.       Мужчина от такого буквально вздрогнул, громко сглатывая, и всё же послушно последовал за девушкой, не прекращая словесно над ней измываться: — Бр-р-р-р. Уж, лучше бы и дальше командовала, чем этот…умоляющий тон. А сам при этом всю оставшуюся дорогу, думал лишь об одном: «Вранье. Чушь собачья! да хоть приказывай, хоть умоляй — эффект один и тот же. Голову мне вскружишь, душу взбередишь, а всё же по-твоему будет, ведьма!»       Вскоре дорога до Гнезда была преодолена, и в следующее мгновение Нова тут же посадила Шена за стол, чуть надавливая на его плечи. Так же, как и в тот раз, будучи в убежище ведьмы Одри, он не противился, хоть по виду и не был похож на оживший труп. — Подожди здесь, хорошо? — бросила напоследок ведьма, прежде чем отправиться к Хорхе за баночкой заживляющей мази.       На эту просьбу мужчина особо не среагировал и не стал сопротивляться. Напротив: со своей типичной ухмылкой, он закинул ногу на ногу, как бы говоря: «Ну, давай, ведьма. Позаботься обо мне!»       Ловчая же, шагая к травнику, думала над тем, что сказать ему, ибо выдавать реальную причину не хотелось, ведь это… Шен.       Закрытый, самодостаточный чернокнижник, репутация которого всегда должна оставаться такой, какая есть. Даже когда ему больно. Даже когда он один.       Тряхнув головой, она не сразу, но смогла отогнать непрошенные мысли, встав напротив травника. Не придумав ничего лучше, сказала ему о том, что получила ожог. — Значит, обожглась, говоришь? — хитро сощурившись, уточнил юноша-травник, то и дело бросая взгляды на сидящего за кухонным столом Шена. — Да…турку с кофе чуть на себя не опрокинула. Благо, только руке досталось, но досталось, видимо, сильно. — ловчая намеренно состроила жалобное личико, играя так, словно самая талантливая в мире актриса.       Шен не будет в восторге, если выдать кому-то, — даже Хорхе, — что помощь на самом деле требовалась ему, так что лучшим решением было перевести стрелки на себя и солгать. Просто из уважения к устоявшимся принципам самостоятельного и независимого чернокнижника.       Наконец, после долгих расспросов, она получила заветную баночку с заживляющим бальзамом, поспешив вернуться обратно на кухню. К счастью, аптечка всегда лежала на видном месте, потому, отыскав всё необходимое, можно было почти сразу приступить к обработке ссадин Шена, что, собственно, и сделала ловчая.       На его шипение от боли, которую причинял антисептический раствор, юная ведьма отвечала несколькими резкими фразами: «Сам виноват. Нечего было дурью этой маяться — по стенам голыми руками лупить».       Но на замечания эти он так ничего и не отвечал, лишь изредка хмыкая в ответ. Каждый раз после этого в комнате воцарялась всё та же тишина: вязкая и тягучая. Продолжалось это молчание до тех пор, пока чернокнижнику не пришло в голову спросить: — Значит, ты больше не…— запнулся он. — Никакой миссии перед церковью? — Никакой больше миссии. Хватит с меня этого дерьма. — полушепотом протараторила ловчая, нанося йод на костяшки мужчины и легонько обдувая их, чтобы не щипали.       В её глазах при этом чётко прослеживалась тоска и чувство вины, и, как бы ни пыталась девушка эти чувства спрятать, замаскировать, они оказались сильнее. — Ну, вот и всё, — хлопнула она ладонями по своим коленям, закончив с перевязкой. — Правда, и рунам твоим придётся спрятаться под повязкой.       Выглядела Нова в этот момент маленькой девочкой, решившей подурачиться, что в детстве ей было недоступно ввиду методов воспитания отцом-церковником. — Эй, ты не должна винить себя во всём этом, — внезапно произнёс мужчина, направив разговор в противоположное русло. Кончиками пальцев он легонько коснулся девичьей щеки. — Ты ведь, по сути, такая же жертва обстоятельств и…желаний своего папаши. Тебе и досталось не лучше, чем нам, и ещё с детства он внушал тебе, будто ты — ошибка, недостойная жизни. Что единственный способ заслужить право на существование… — Избавиться от себе подобных… — продолжила юная ведьма, чуть опустив веки. По её щекам текли крупные капли солёной влаги, до краёв наполнившей её глаза. Всё же не выдержала… «Только не это. Не хватало ещё расплакаться при нём. Возьми себя в руки, Нова!» — думала она.       И даже в этот момент чернокнижник не оправдал её ожиданий: вместо того, чтобы нахмуриться, возмутиться и начать, как обычно, ворчать, он лишь сидел всё в том же положении и смотрел на неё.       От сказанных только что слов нахлынули эмоции, и сдержать их юная ведьма была уже не в состоянии. Зажав рот ладонью, она содрогалась от слёз, зная, что с Шеном безопасно, что может открыть чернокнижнику и эту — уязвимую часть себя, не боясь быть осуждённой.       И он это подтвердил, молча слушая всхлипы и тихие рыдания, иногда смахивая слезинки с её щёк большими пальцами. — Тебе сейчас это нужно. Необходимо, верно? — вдруг нарушил тишину мужчина, задав самый уместный, как сейчас ему казалось, вопрос. — Что нужно? — тихо, сквозь всхлипы спросила Нова. — Ну, поплакать… — Да, наверное, — голос ведьмы сбивался из-за всхлипов, но чувствовала она себя уже немного спокойнее от присутствия Шена. Нет, речь не о магическом Присутствии, а о том, что он просто был рядом.       Пару раз чернокнижник кивнул головой, затем, зарывшись рукой в волосы ведьмы, прижал её к своей груди, медленно поглаживая. — Ну, что же, поплачь.       Произнёс он это неожиданно, без тени издёвки или насмешки. Было видно, что желание его облегчить моральное состояние ловчей было искренним, и понемногу плач её стал утихать вместе с болью. Плечи перестали содрогаться, всхлипы становились слабее.       Пару раз моргнув, девушка подняла руку, поднося её к открытому участку тела чернокнижника, но не успела она коснуться его там, где ей хотелось, мужчина тут же перехватил её. — Ну, — вздохнул он, — что ты делаешь, глупая? Рисунки на его коже вспыхнули, чтобы затем погаснуть, а после, сам не зная по какой причине, Шен приложил к своей груди ладонь девушки, чтобы дать ей возможность почувствовать то, о чём он пока был не в силах сказать напрямую. — У тебя так сердце бьётся… часто, — еле слышно проговорила Нова, всё ещё не отнимая ладонь. — Думаю, ты понимаешь, почему, — произнёс мужчина своим привычным хриплым голосом.       Рука его, отпустив запястье ловчей, скользнула вверх, мягко поглаживая кончиками пальцев её кожу, а затем, подобравшись к плечу, он убрал её волосы в другую сторону. — Вот, что происходит у меня внутри, даже когда я груб с тобой, даже когда отталкиваю, отворачиваюсь. — неожиданно серьёзно и откровенно шептал он. — Рядом с тобой это происходит постоянно.       Подавшись чуть вперёд, он едва коснулся девичьих губ своими, и тут же замер, таким образом спрашивая разрешения на то, чтобы пойти дальше.       И она его дала. Одним кивком головы показала своё согласие. И не было никакого страха или же желания остановиться в сию же секунду, заканчивая это. Лишь небольшая, едва ощутимая робость, а следом за ней — желание познать, ощутить вкус искренности чувств к этому мужчине, а также его — к ней.       Один жест, что был красноречивее любых слов, и губы обоих вновь коснулись друг друга. Дразня, истязая, а затем лаская, они упивались их общими эмоциями, ни на миг не желая отпускать.       Каждый из них в душе желал большего, но не осмеливался это показать. Вскоре руки чернокнижника поменяли положение, перемещаясь с талии на бёдра и обратно, чуть задирая края худи, чтобы пальцами исследовать нежную девичью кожу. Такие действия заставляли ведьму уже без доли стеснения, протяжно и с мольбой простанывать ему прямо в губы, прося пойти дальше.       Скинув с плеч оливкового цвета бомбер, ловчая оставила его на позади стоящем стуле, а затем принялась за серую толстовку, чуть подняв руки, чтобы стянуть её через голову, не заботясь о том, что кто-то мог увидеть их. Взору Шена предстала полуобнажённая девушка в одних лишь черных джинсах и спортивном топе. Красива, невероятна, она была для него богиней, и всё же… — Что ты делаешь, Нова? Зачем… — Ты…не хочешь. — скорее как утверждала, а не спрашивала юная ведьма, вновь отводя глаза в сторону, готовясь вот-вот расплакаться уже от обиды и стыда на всю эту глупую ситуацию.       Жест этот был воспринят как «красный свет». Юная ведьма ощутила тревогу, будто столь желанный ей миг раскололся о жестокую реальность. Казалось, чернокнижник изменил о ней своё мнение в худшую сторону, либо… «Не будь же дурой, Нова! Ему изначально не было до тебя дела, но… тогда зачем он поцеловал меня. Из чувства жалости? — сомневалась она. — да не похож он на человека, что способен делать такие вещи только из жалости. Чёрт, я совсем запуталась…»       Мысли роились в голове юной ведьмы, оставляя пусть не самые глубокие, но всё же внушительные раны у неё в душе.       Неужели он оттолкнёт её после того, как сам инициировал их сближение и этот поцелуй, или же она сама всё испортила, сильно поторопив события? — Глупая. Я лишь вперёд забегать не хочу. Точнее, хочу, но…не так радикально. — произнося эти слова, мужчина вновь накрыл руками запястья ловчей, положив их на свои колени ладонями вверх. — Мы оба сейчас на эмоциях, а такие смелые шаги стоит совершать в более спокойной и располагающей обстановке.       Ловчая кивнула головой, давая понять, что Шен прав. В таком разбитом состоянии легко наделать глупостей, о которых после можно крупно пожалеть. Но при этом было и осознание того, что с ним, занявшим все её мысли и сердце мужчиной, она готова к любым глупостям.       Он точно не допустит того, о чем можно было бы после горько сожалеть, и это девушка прекрасно осознавала. — Конечно. Я всё понимаю, Шен. Просто на секунду решила…       Мужчина прервал её, глядя в глаза, и по-доброму усмехнулся: — Что, опять напридумывала себе всякого?       Одобрительный кивок головой послужил ему отличным знаком согласия и, чуть сжав в руках талию девушки, чернокнижник притянул её к себе. — Глупая. Иди ко мне. — Не глупая…— шепнула Нова.       И вот уже новый, более нежный, — словно касание лепестком розы, — поцелуй прохладных губ коснулся девичьего плеча. За ним ещё один, и ещё, прокладывая дорожку к самой кисти, по которой чернокнижник мягко и почти невесомо прошелся кончиками пальцев, завершая таким образом свой маленький ритуал. Юная ведьма также решила не оставаться в долгу и в тот же миг отодвинула в сторону ворот почти белой рубашки, касаясь губами ключицы мужчины, оставляя небольшой, но яркий след помады.       Точно так же девушка зацеловывала кожу Шена, оставляя свои отметины поверх уже имевшихся и, похоже, получала от этого самое настоящее удовольствие, которое каким-то магическим образом передавалось и ему через импульсы тел и трепет, вызываемый прикосновениями тонких, изящных пальцев ведьмы. — Ты меня пометить решила, словно «твой»? — спросил маг, беззлобно хохоча. — Эм… просто твоей коже очень идёт… — девушка буквально багровела, пытаясь найти своим действиям более менее адекватное объяснение, но, в конце концов, под настойчивым взглядом черных глаз, в которых так любила искать ответы на все тайны и загадки, посыпалась окончательно. — Идёт что? Красная помада или твои поцелуи? — мужчина самодовольно ухмылялся, то и дело приподнимая бровь. Явно гордился тем, что, в свою очередь, ему также удалось загнать в угол бедняжку-ведьму, и теперь он мог неприкрыто любоваться её смущённым личиком.       Эти бегающие золотистые глаза, спрятанные под линзами, багровеющие постыдным румянцем щёки и закусанные, припухшие губы — всё это вызывало у него самое искреннее восхищение, колко отзываясь в области сердца.       Казалось, ещё немного, и треснут защитные механизмы замкнутого чернокнижника. Не сможет он всю оставшуюся жизнь держать все свои чувства и эмоции за семью замками. Особенно те, что пробудила в нём очаровательная и весьма настойчивая юная ведьма.       Не выдержит, в конце концов, и сдастся в её цепкие руки. Уже сейчас чудилось, будто эти самые механизмы были на пределе, давая трещину, готовясь вот-вот разбиться на мельчайшие осколки. — С тобой невозможно играть по правилам, ведьма. — прямо на ухо процедил мужчина, уже в который раз заставив её тело содрогнуться.       Но, похоже, девушка не была настроена на то, чтобы отступать так легко. Буквально цепляясь пальцами в плечи чернокнижника, она томно произнесла: — Так может забудем о правилах? Об осторожности и морали… Хотя бы сейчас. — её слова, чередующиеся с пылкими, жадными поцелуями в шею всё больше распаляли общее желание двух влюбленных, не оставляя шансов на сопротивление. — Пожалуйста, Шен.       Одна лишь фраза, — тихо, полушёпотом, с мольбой и ласкающая, словно прикосновение крыльев бабочки, — и контроль безвозвратно потерян.       Сильные руки чернокнижника подхватывают юную, лёгкую и хрупкую ведьму за бёдра, позволяя скрестить ноги за его спиной, и он решительно несёт её в комнату. «Ладно, Шен, план таков: максимально расслабить, успокоить, чтобы заснула, а потом… твою мать. — глубоко вздыхая, он позволяет себе на секунду прикрыть глаза. — Сам-то успокойся для начала. Ты же голову из-за неё теряешь, кретин!»       Но думать о чём-то здравом уже поздно. Особенно, когда грань пройдена. Переступая порог комнаты ловчей, мужчина тут же падает на кровать прямо с девушкой в руках, что продолжала нежно зацеловывать его кожу, перекрывая следами помады рисунки на теле.       Согнув ногу в колене, девушка игриво закинула её на Шена, при этом озорно хихикая и утыкаясь лицом в его шею.       Ему нравилось это. Нравилось видеть перед собой Нову такой…беззаботной. Возможно, чернокнижник, не ведавший подобных чувств уже долгие годы, сейчас пошёл бы на многое, чтобы ничто не могло нарушить для них это ощущение спокойствия и единения. — Что, разукрасила меня и радуешься, ведьма? — изобразив недовольство, произнёс Шен, поглаживая бедро ловчей.       Ничего не ответив, девушка лишь снова звонко захихикала. Она была по-настоящему счастлива.       Особенно от того, что миссия перед Церковью осталась далеко позади, и если кардинал считает нужным избавиться от преступной, опасной, нечестивой ячейки общества, так пусть избавляется и от неё тоже. А уж кто окажется сильнее в этой схватке — вопрос мотивации. А у Других и у Союза она была, впрочем, как и у неё. В Союзе она обрела друзей, дом, семью. В конце концов, любимого человека, отношения с которым постепенно стали налаживаться.       Здесь она нашла окружение близких ей людей: по несчастью, по духу, по принадлежности к магическому сообществу. Обрела любовь, приняла и всё те ресурсы, в которых отказывал ей папа, проповедуя одну идею раз за разом.       И предать их, растоптать доверие, образовавшееся между ними, юная ведьма не была готова. Что уж говорить о сердце чернокнижника, израненного тысячу раз, которое она-то своим появлением и стала потихоньку исцелять. Он и так много боли повидал. Всего она не знала, но чувствовала где-то в глубине души, что скрывается за его молчанием и вечным усталым, недовольным видом. И к тому, чтобы нанести ещё один удар, юная ведьма уж точно не была готова. Уж лучше она нарушит слово, данное отцу, и навлечёт неприятности на себя, чем снова поставит его под удар своей руки. — Что такое? — отпрянув, спросила она.       Чернокнижник всё так же лежал, не суетясь и не двигаясь с места, но ловчая была уверена, что слышит его участившийся пульс. Казалось, что мужчина нервничает или куда-то спешит. — У меня должна быть встреча через полтора часа, а я здесь. Похоже, придётся снова переносить. — И снова врать о том, что какая-то ведьма взяла тебя в заложники. — проворчала она. — Эй! — как-то даже грозно произнёс чернокнижник, но тут же смягчился. Не под силу ему было долгое время злиться на ловчую. Слишком много чувств, много щемящей нежности она вызывала в нём. — Не какая-то ведьма, а ловчая времени. — Да, а ещё шпион…       Закончить эту фразу Шен ей не дал. Накрыл её губы своими, прямо-таки приказывая замолчать. Нова говорила прямо в губы: — Это ты меня сейчас поцелуем заткнул?       Оторвавшись, он снова взглянул в её глаза. — Просто не хотелось давать тебе возможность снова трогать эту тему. Серьёзно, Нова. Тебе не идут на пользу постоянные мысли об этом, и не пойдут. — эти действительно мудрые слова он произносил с ноткой мольбы в голосе, нависая над девушкой. — Только вот куда и как мне тебя целовать, чтобы ты и думать об этом забыла?       Ловчая задумалась, как ему казалось, над сказанными только что словами. На самом же деле от том, как бы перевести тему, параллельно с этим дотягиваясь до контейнера из-под линз, что стоял на тумбе, чтобы сложить туда свои только что снятые. — Раз уж ты у меня в заложниках…— хитро сощурив уже оранжевые глаза, ведьма привстала с кровати. — Думаю, не хватает одного важного атрибута. — Да? — конечно, Шен не дал ведьме уйти, мягко, но уверенно схватив за запястье и потянув на себя, заставляя сесть на край кровати. — Это какого?       Закатив глаза, она вздохнула, но с добродушной улыбкой на лице. — Чай, Шен. Хотела сделать чай.       Но, похоже, намерения ведьмы и чернокнижника шли вразрез друг с другом, ведь в следующий момент, привстав, Шен сгрёб в объятия свою ловчую и, повалив обратно на кровать, ласково прошептал: — Чёрт с ним, с этим чаем. Давай просто поваляемся ещё. Спустя несколько минут послышалось тихое, ровное дыхание. Заснула всё-таки юная ведьма. Такая…родная, своя.       Даже в те моменты, когда трепала чернокнижнику нервы, он в глубине души желал видеть её. Такую юную, беззаботную, взбалмошную немного, но и это всего лишь мелочи. А самое главное: ему хотелось видеть ловчую целой и невредимой, знать, что он сможет защитить её в случае опасности.       Умом Шен понимал, что слишком увлёкся, залюбовавшись спящей Новой, но сердце кричало и просило остаться, чтобы запечатлеть в памяти её образ. Теперь наблюдать за ней спящей было приятной мелочью, нежели бестолковой заморочкой. Однако дела и важные встречи, увы, не ждали, и нужно было отправляться на очередную из них.       Решив, что уходить, не попрощавшись — не самая хорошая идея, мужчина достал из внутреннего кармана пальто ежедневник и ручку. Расположив вырванный листок у себя на колене, он начал писать: «Эй, надеюсь, проснувшись, ты не подумаешь, что я просто тебя кинул и ушёл. Собственно, для этого я сейчас и пишу. Не хотелось бы, чтобы ты так думала. Я хотел остаться с тобой, хотел смотреть, как ты спишь. Чтобы после пробуждения увидела, что я всё так же рядом. Дела возникли, отложить которые я не мог, потому пришлось тебя ненадолго оставить. Я не обещал, что останусь, но всё же извини. Сладких снов, ловчая. Скоро увидимся! Шен.»       Оставив лист бумаги на подушке, прямо перед лицом юной ведьмы, чернокнижник легонько сжал её ладонь.       Наклонившись вперёд, оставил на изящных, тонких девичьих пальцах мимолётный, едва ощутимый поцелуй, глядя на то, как улыбнувшись, ведьма коротко хмыкнула и эту же руку положила себе под голову. «Мать твою, Шен, какого хрена ты…» — раз за разом навязчивой строчкой пронеслось в голове мага, отчего он, сжав челюсти от негодования, пулей вылетел из комнаты, а после из Гнезда как можно скорее, чтобы не позволить себе ещё чего-либо необдуманного.       Он до последнего не хотел привязываться к ней, будоражить давно забытые чувства. Понимал, что уже поздно, что защитные механизмы давно дали трещину, но упирался до самого конца, словно пытаясь их залатать.       Нет, против этой девчонки он бессилен. Пусть через преграды, ценой злости и обид от его колкостей, но всё же Нова была намерена в конечном итоге одолеть все его до единого, защитные механизмы, о которых говорил Хорхе.       И она точно добьётся, потому что знает свою цель, осознавая, ради чего решила пройти этот путь к сердцу чернокнижника. Шен прекрасно понимал: шансы его ничтожны. Именно это его и бесило, и в то же время воодушевляло.       По крайней мере, после всех тех событий, произошедших за последние пару недель, в одном мужчина точно был уверен: с ним юная ведьма была искренней, настоящей, как и желание её делать новые шаги навстречу. Ловчей вовсе не нужно было пользоваться его чувствами ради этой своей поганой миссии. Она хотела этого для себя и, может, для него. Хотела отвечать ему добром и дружелюбием, даже в моменты, когда сам был не в настроении или же вовсе местами груб с ней.       Хотела показать ему, что он достоин любви и принятия, если бы только сам не закрывался от этого. Залечить израненное, заледеневшее мужское сердце, показать, что он может быть счастливым — вот, какой была истинная цель этой девушки, идущей прямиком от сердца. Оба это понимали, и чувствовали — у неё, чёрт возьми, получается!

***

— Шен, у тебя что-то вот здесь… — вдруг, заметила Веспер, отвлекаясь от дел и указывая пальцем на свою же ключицу. — Что? Где… — мужчина лихорадочно стал осматривать себя, а точнее, своё пальто.       Но, присмотревшись к алым следам помады на своей коже, чуть размазанным от контакта с одеждой, понял, что имела в виду старшая ведьма и, выдохнув, приподнял уголки губ в легкой, довольной улыбке. — А, вот ты о чём… я-то думал, с пальто что-то. — Салфетку дать? — с этими словами, женщина потянула руку к своей сумочке, но Шен остановил её отказом. — Не нужно. Мне это не мешает.       Ведьма пожала плечами. — Как скажешь.       Вместо упаковки влажных салфеток, она достала пачку сигарет класса люкс и, приоткрыв её, протянула чернокнижнику. Они могли иногда засесть вот так в офисе, отвлечься от дел и, выкуривая сигареты, делиться друг с другом мыслями и переживаниями, касаемо их самих, а не общей цели союза.       Давняя дружба позволяла раскрыть друг другу те стороны, что всегда были скрыты от окружающих. — Прости, что спрашиваю о таком, но… между вами что-то есть?       Сигарету мужчина принял, и, прикурив, сел на краешек рабочего стола давней приятельницы, открыто, без умалчивания отвечая на вопрос: — Она тянется ко мне, искренне. И я тоже.       Выпустив струйку дыма из приоткрытых губ, чернокнижник сделал паузу, чуть запрокинув голову и опустив веки. Даже перед давней подругой ему понадобилось усилие над собой на то, чтобы говорить о чувствах так спокойно. — Думаю, мы неравнодушны друг к другу, Вес. — Так это же прекрасно, Шен. — в глазах ведьмы вспыхнул не совсем привычный для неё огонёк. Это была радость, искренняя радость обретённому счастью двух её союзников и друзей. — Кстати, тебе очень идёт её помада. Неудивительно, что ты не захотел её смывать. — Это точно… — несколько смущённо выпалил маг, ещё раз бросив взгляд на следы поцелуев на своей груди. — Ты права, Вес.       Не только Верховная ведьма, будучи давней подругой Шена, но и большая часть магического сообщества понимали одну вещь: он, — смелый, могущественный чернокнижник, — неизбежно угодил в ловушку юной, коварной и потрясающе красивой ведьмы.       Что до его прочных защитных механизмов, так они уже дали трещину: большую, глубокую, понемногу обнажая запертое за ним одинокое мужское сердце. «Угодил в ловушку ловчей…» — тихо усмехнулся мужчина, шагая по парку после того, как покинул офис Веспер.       Алые следы от помады он, похоже, не собирался устранять. Не хотел, да и не считал нужным. А зачем?       Ну и пускай глазеют, шепчутся. Пусть видят и знают, как счастлив был бывший ворчливый и замкнутый чернокнижник угодить в заложники к неи, — самой красивой, самой нежной ведьме, — ловчей, и не только времени!       Как обычно, непогожими днями Нова проводила время в общей комнате Гнезда или же на кухне. Ей везло пересекаться с Хорхе, не оставляющим попытки создать своё первое съестное блюдо, которое, к тому же, помогло бы Другим повысить Присутствие. Так и в этот день девушка решила понаблюдать за тем, что в очередной раз решил сотворить молодой человек, а может даже и помочь в чём-либо. Примечательно, что ведьма даже не опасалась просьб попробовать получившуюся стряпню. — Как твой ожог? — неожиданно спросил юноша-травник, когда, на пару с ведьмой, они пытались приготовить на кухне нормальное блюдо.       Попутно молодой человек то и дело посматривал на её руки, пытаясь найти место, где именно находится болезненный след. — Ожог? — округлив глаза, спросила ловчая, помешивая что-то в большой, глубокой миске. Повернувшись к юноше, девушка чуть заволновалась, но тут же заставила себя собраться и уже спокойнее ответила: — Ничего. Твоя мазь, как и обычно помогает. Спасибо. По тихому, но при этом красноречивому смешку Хорхе было ясно: обман раскрыт. При этом, легонько подняв брови в удивлении, девушка всё же спросила: — Что? Опустив веки и немного покрутив головой, юноша произнёс: — Никакого ожога не было, так ведь? Мазь была нужна для…? — Шена. — продолжила за него ловчая. — Да, я соврала, снова. — Расслабься, Нова. Я понимаю, почему… — как-то даже грустно произнёс Хорхе. — Не думаю, что он хотел бы, чтобы кто-то кроме нас знал, даже ты. Он стал доверять мне, дал возможность позаботиться о себе.       Выдержав недолгую паузу, девушка развернулась спиной к кухонному гарнитуру, опершись на него руками. Тяжело и грустно вздохнув, она продолжила: — Я ведь хочу побороть его защитные механизмы, иметь возможность стать ему ближе. Думаю, мне стоит считаться с его желаниями, даже если душой я не всегда с ними согласна.       Сердце Хорхе, вызванное словами ловчей, пропустило удар. Юноша уже не в первый раз находился под приятным впечатлением от её трепетного отношения к человеку, которого он считал другом. От нежности, проскальзывающей даже в её голосе в моменты, когда говорила юная ведьма о замкнутом, ворчливом чернокнижнике.       В этом оба они были схожими: в любви к Шену, в желании быть его опорой в нужный момент. Потому юноша был счастлив так, как, наверное, никогда не радовался собственным успехам. Он был рад появлению в Союзе не только ведьме с редким даром, но и девушке с любящим сердцем, которой Хорхе мог с легкостью доверить друга. С каждым разом он всё отчётливее понимал: она уж точно не причинит ему ещё больше боли. Более того — ещё, быть может, и старые раны на сердце залечит своим искренним отношением. Своей любовью и теплотой. — Знаешь, что, — подойдя ближе, молодой человек легонько сжал плечи юной ведьмы. — Я думаю, у тебя все шансы. Пусть сейчас может быть трудно, но чем дальше, тем больше возможностей тебе откроется. Он уже становится другим, становится более живым. Благодаря тебе, Нова. Ты большая молодец. — Спасибо, Хорхе. — впервые за день ведьма улыбнулась искренне, воодушевлённая этим разговором. — Я просто знаю свою цель и не хочу отступать. Шен и правда немножечко стал более открытым. Представляешь, как приятно видеть его таким? Останавливаться на этом я точно на собираюсь! — Знаешь, порой я немного завидую твоей целеустремлённости… — с улыбкой ответил Хорхе, продолжив помешивать что-то в сотейнике.       На удивление, блюдо его даже пахло приятно, и ожидания скорого подвоха, к счастью, не было.       Похоже, это творение уж точно было достойно того, чтобы собрать весь Союз Сожжения для очередной дегустации, но так как сейчас возможным это не представлялось, юная ведьма сама вызвалась попробовать приготовленную еду.       Такая инициатива послужила для юноши ещё одним приятным впечатлением, и он, конечно, был ей рад и благодарен. Любезно протянув ведьме ложку, травник стал с интересом наблюдать за её реакцией.       Это был его первый реальный успех, ведь, пережевывая еду, юная ведьма не то, чтобы ни разу не поморщилась, так ещё и охотно проглотила блюдо, похожее на рис с овощами, без какой-либо кислоты или горечи от добавленных трав.       Успех этот Нова с радостью отметила, конечно, не упустив возможности поддержать юношу, потрепав его за плечо.       Неожиданно момент триумфа юного травника прервал сигнал мобильного ведьмы. Извинившись, девушка достала мобильный из кармана, уже не вздрагивая от мысли о том, кто же это мог ей написать. Миссия была уже далеко позади, поэтому первой, кто пришёл в голову, была Веспер с очередным заданием.       И какого же было её удивление, когда вместо ожидаемого от старшей ведьмы сообщения, на панели высветилось «Шен» в качестве отправителя.       Сердце ловчей пропустило пару ощутимых ударов, а затем ненадолго замерло, когда она открывала сообщение. На экране возник текст: Ш: Эй, а ведь Хорхе прав. Ш: Быть мне твоим заложником, ведьма. Ш: Ни единого шанса мне не оставляешь, в то время, как у самой их тысячи! Ш: Одним словом — ловчая… Ш: R S Осторожнее с его… стряпнёй.       Широко улыбнувшись, ведьма сжала телефон в руке и прижала его к груди, мечтательно подняв глаза. Откуда он знал, о чём говорила она с Хорхе и о том, что она пробовала его блюдо — было неважно. да и, наверное, это было очевидно для всех в Союзе Сожжения.       Всё ещё витая в облаках, девушка всё же ответила на сообщение: Н: Стряпня, вообще-то, очень даже ничего получилась. Приходи как-нибудь, попробуешь. Надеюсь, он записал рецепт :)       Ответ пришёл почти сразу. Сделав несколько шагов в общую комнату, Нова рухнула на диван, всё ещё глядя на экран телефона с благоговейной улыбкой на губах. Ш: Нет уж, спасибо. Если и нагряну в Гнездо, то уж лучше за новыми следами от помады после твоих поцелуев, нежели за его…стряпнёй.       Замерев, Хорхе снова отвлёкся от готовки, чтобы взглянуть на лежавшую на диване Нову, которая посмеивалась, видимо, над прочитанным сообщением, и в глазах которой даже через линзы сверкали редкие, но от этого не менее заметные искорки радости.       Одно было понятно: не Веспер с очередным заданием вторглась в их с Новой дружескую беседу. Потому, улыбнувшись своей же догадке, юноша принял решение вернуться к своим делам на кухне, стараясь не греметь посудой и не издавать лишних звуков, дабы не потревожить столь долгожданный миг счастья ведьмы и чернокнижника.