Подобно смерти

Просто умопомрачительное видение. Настолько сладкое, настолько беспощадное - он чувствует, что этого слишком мало, до чёрных мушек в глазах, прозрачных пятен, которые сияющим контуром отливают, как жидкое позолоченное масло. Ему бы остаться в этом месте навечно, но суровая реальность каждый раз вырывает обратно, своей серостью омрачая настроение ещё больше. Руки безвольно падают на простыни, а глаза тупо смотрят на светлый потолок. Беглые мысли скачут в голове, не позволяют насладиться тишиной - скоро должен прийти главный виновник этого состояния. С неким трепетом он ждёт встречу, но вновь этого не покажет - ему не хочется казаться слабым в чужих глазах. Но маска ведь давно сорвана? Что толку продолжать притворяться? Наверное это просто успокаивает, даёт ему ложное представление, что дни идут так же, как обычно, что все взаимосвязи с другими остались такими же, в них ничего не изменилось - он до сих пор находится на самой вершине, где место лишь для одного человека. И плевать на треснутый трон с короной. В коридоре раздаётся звук поворачивающего ключа в замочной скважине. Интересно...Йоичи таким же методом открыл дверь в его душе? Если бы Кайзер только знал, что преграда настолько хрупка для этого клоуна, то замотал бы ту в цепи, воздвигнул огромные стены из бетона, кирпича, железа, дерева. Хотя такого наверное тоже мало. Сердце заходится в бешеном темпе, ком застревает в глотке, сжимает его почти что до удушения, а приближающиеся шаги к его комнате раздаются в ушах, как громовой звук, гроза. Предвкушение колит на кончиках пальцев, а сильное волнение заставляет всё скручиваться внизу живота, болью отдавая в других местах. С Йоичи всегда так, настолько эйфорично, порой кажется - это может убить. Сладостью неправильной остаётся на душе, тихо покоится там, выжидает. — Ты снова принимал эту гадость? — раздался недовольный голос в проёме. Михаэль задумчиво мычит что-то, пронзает взглядом знакомый силуэт, рассматривает долго, внимательно, борется с жгучим желанием и злостью. Почему просто нельзя забрать этого человека себе? Почему его не получается подчинить, подмять? Будто ему показали красную тряпку, которой махают перед глазами. Забрать, присвоить, приковать цепями к себе, вывернуть наизнанку всё нутро. Хочется всего и сразу, прямо сейчас. — Эта гадость, как ты говоришь, даёт мне иллюзию того, чего желаю. Точно. Порочные таблетки скоро уже закончатся и ему придётся снова находиться в отвратной реальности. Йоичи сломал то, что он долго и упорно строил. Никогда не простит точно. Нездоровый интерес - понимает, но и сделать с этим ничего не может, вот так досада. — О чём же так мечтает король? Думал, ты можешь получить в свои руки всё. — Исаги подходит ближе, садится рядом на кровать. Отчего-то чувствуется отвращение, такое едкое, что впору терять сознание, но в то же время, несмотря на него, тело никак не реагирует, остаётся на месте. Походу это ощущение он испытывает к самому себе. — Тебе не понравится ответ. Зачем пришёл? На него смотрят с недоумением. — Сам же написал мне, разве нет? Ах, да. Совсем вылетело из головы, что он лично просил об этой встречи, а не сам Исаги. В памяти не хотят всплывать воспоминания отрепетированных слов вчера. — Не скучал по своему парню? Разбиваешь мне сердце, Йоичи. На непроницаемом лице появилась тень, синие глаза, казалось, потемнели на пару тонов. Кайзер неоднозначно хмыкнул - сморозил глупость очередную. — Мы расстались неделю назад, какой ещё парень? Перестань жить в прошлом, Михаэль. — говорит так холодно, но нервно крутит в пальцах ключи от его квартиры. Кайзер не стал забирать их, решил оставить хоть что-то, что продолжает связывать невидимой нитью. А слова столь ядовиты...кошки когтями продолжают скребсти, оставляя глубокие царапины, кровоточащие. Их жжёт неприятно, они чешутся сильно. Руки тянутся сами, к шее, чтобы по привычке сжать её, но неожиданно появляется преграда. Холодная кожа ощущает чужое тепло, глаза широко распахиваются, смотрят вопросительно на Исаги, который держит его ладони в своих. Что это за странный взгляд? Так похож на тоску. Может быть...он сейчас тоже мучается? Тоже плавает в этом грязном болоте? Кайзер довольно улыбается, но это больше ассоциируется с оскалом. Ему нравится увиденное. Это приносит удовлетворение, упоение чужими эмоциями. "Правильно, если я и упаду на самое дно, то утяну тебя за собой". Он тянет на себя, сталкиваются носами, Михаэль замечает, как ускоряется его собственный пульс, а чужое дыхание щекочет лицо. Горячо, тепло, желанно. Как этот клоун вообще посмел отнять всё это? У него нет ни стыда, ни совести. Сколько можно продолжать играть неприступного? — Нам ведь было хорошо. Так что тебя не устроило, м? — шепчет, смотрит на плотно сжатые губы, потом прямо в глаза, не спешит отодвигаться. Ему приносит удовольствие эта близость и парню рядом тоже, он уверен, просто тот делает вид, что якобы не нравится. — Ты сумасшедший, Кайзер. Поехавший головой уже давно. Я уж молчу о твоей одержимости мной. Она неправильная, нездоровая. — Но именно это тебя и привлекает, разве нет? Не делай из себя ангела, тебе не идёт. Ты такой же. Ничем не отличаешься, я бы даже сказал, что гораздо хуже меня. Йоичи закрывает глаза, тихо наслаждается тем, как чужие губы касаются его, когда блондин говорит. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Знает - Кайзер прав, как всегда. С этим человеком трудно находиться рядом, но этим ядом хочется отравляться вновь и вновь. Исаги дёргается чуть вперёд, сильнее прижимается губами к его. Не отталкивают, но и не целуют. Как-то слишком отчаянно смотрится со стороны. Вот бы просто остаться в таком положении навсегда. Сколько прошло минут? Одна? Две? Три? Да какая к чёрту разница? Может быть плюнуть на всё и вся? — Йоичи. Йоичи. — повторяет имя, не знает что говорить дальше. Может быть и в этот раз всё обойдётся без слов. Тонуть в таком болоте ужасно. Под ним вязко, слишком, тягучая грязь не отпускает, лишь глубже затягивает, когда жертва пытается сопротивляться. Их отношения - то самое болото. Кайзер всегда сравнивал их с ним. — Хочешь ведь меня? Скажи, что да. Если тебе действительно было бы плевать...не стал бы приходить. — Может я просто хотел увидеть тебя подавленным, не думал о таком? — Почему тогда так прижимаешься ко мне? — Ты не отпускаешь. — Но я ведь и не держу крепко, можешь легко вырваться. — Сил нет. — Врёшь. Комната погрузилась в тишину. Слышно дыхание, биение, отдающее в голову. Этот короткий момент, как свежий глоток воздуха, прохладной воды. Ладони легки на плечи, провели вниз-вверх, Михаэль подавлял в себе желание обнять до хруста чужих костей. Нельзя, нельзя, нельзя. — Давай сначала? — тихо произносит Исаги, сам делает то, чего не сделал Кайзер. Укутывает в своих руках, зарывается лицом в плечо, глубоко вдыхает запах. Внутри что-то снова раскалывается, разбивается на осколки, но Михаэль перестал обращать на это внимание. Стало как-то легко. — Ладно. Считай, делаю тебе одолжение. — бок больно щипают, заставляют блондина ойкнуть. Видимо снова всё вернулось на круги своя.