Эрика Картман все такая же сука

      Эрика не давала ей никаких обещаний. Более того, с самого начала она установила границы и четко расставила приоритеты: Кайла — отдельно, мальчики — отдельно. Вся их жизнь вне комнаты Эрики — отдельно. Отдельно от Стефани и Кенни, от остальных, как Эрика их называла, «школьных придурков». За пределами дома Картман у них все такие же дружеские отношения, граничующие с соперничеством и враждой, как и раньше: никаких поцелуев и обжиманий — споры, ругани, взаимные подъебы — и только.       «В общем, нет никаких «мы», Брофловски. Есть только ты и я. Ботаничка-еврейка и охуенная Эрика Картман!» — сказала ей тогда Эрика.       Кайла лишь фыркнула на эти слова. Но приняла и поняла. Ей и самой не хотелось освещать их… что? отношения? взаимную «дружескую» помощь?       Было достаточно и тех немногочисленных встреч у Эрики дома. Зачастую они происходили по вторникам и четвергам, когда у Кайлы не были запланированы занятия с репетиторами и помощь маме по дому. Эрика же была свободна каждый день — ну если, конечно, не шла на свидания с очередным тупицей-ухажером. Однажды Кайла имела неосторожность назвать одного из хахалей Эрики именно так. Прямо при ней.       — Брофловски, я, конечно, знала, что у тебя вместо мозгов кисель, но этот «тупица», — Картман иронично согнула пальцы в характерном жесте, — имеет на своем счету нехилые суммы отцовских баблишек. Или ты думала, что я такая шлюха, что мне насрать, с кем устраивать уроки биологии на практике?       На самом деле, шлюхой Эрику Картман считали почти все. И никому это не мешало катить к ней яйца. Да, в один день Джереми Саймон за спиной мог назвать ее самой последней шалавой — ну конечно, она ведь посмела его отшить, как последнюю собаку, у всех на глазах! А в другой — вновь пытаться к ней подступиться. И вновь терпеть неудачу. Кайла в душе ликовала: пошел нахуй, Джереми Саймон, Эрике Картман не нравятся потные мальчики.       Ей нравится всегда чистая и опрятная, вкусно пахнущая клубничным шампунем и масляными духами, Кайла Брофловски. По крайней мере, в их личные дни — вторник и четверг — Эрика Картман точно любит лишь ее. В самых разных смыслах. И на самых разных поверхностях.       Нет, они не оскверняли своими порывами слишком много мест в доме. Но диван в гостиной и кровать с письменным столом у Эрики в комнате — да. Очень тщательно оскверняли, если задуматься.       Эрика впервые отлизала Кайле в их третью подобную встречу. Кайла, разумеется, много слышала о таком опыте от Кенни, Стефани и самой Эрики, но даже и подумать не могла, что это будет приятно настолько сильно. Эрика точно знала, что делает, и делала это со всем старанием. Кайла порой думала, что будь на месте Картман какой-нибудь даже не самый глупый и вонючий мальчик, например, Харви Тернер, то она бы все равно не испытала ничего подобного, как с Эрикой.       А потом, через неделю, она сама решила попробовать освоить новую технику: стянула с Картман ее блядскую короткую юбку вместе с кружевными трусами, раздвинула ее ноги и наклонилась к промежности. Несколько томительных секунд просто смотрела; решалась. И все же прикоснулась языком к чужому клитору, начиная тут же им работать. И не испытала ни отвращения, ни дурного вкуса — Картман пахла там также крышесносно и замечательно, как и в любой другой части тела.       Эрика, отдышавшись, посмотрела на лежащую рядом Кайлу, положила свою руку на ее живот и одобрительно сказала:       — Неплохо для первого раза. Растешь, Брофловски!       И почему-то эта слегка ироничная похвала отдалась Кайле где-то в районе сердца. Хотелось сделать для Эрики что-то еще такое, чтобы она еще раз, пусть в своей небрежной манере, похвалила ее. Сказала, что Кайла умница. Что все делает правильно.       Но, конечно, эти мысли так и остались лишь мыслями в голове влюбленной Кайлы.       Их своеобразные отношения, скрытые от всех, длились несколько месяцев. В школе и на улице они срались, пререкались, иногда дрались, а дома у Эрики — трахались, как кролики. В какой-то момент Эрика из материнской спальни вынесла гребаную игрушку — вибратор, совсем новый — и предложила Кайле попробовать. Та сразу же замотала головой.       — Умеешь ты всю малину испортить, жидовка, — сказала Картман с явной и ничем неприкрытой обидой. И Кайла, с целью загладить вину и задобрить нахохлившуюся Эрику, в тот раз ей подрочила, отлизала и даже хорошенько выебала пальцем — аж стены, казалось, дрожали от чужих вздохов, вскриков и стонов. Эрика потом и Кайлу не обделила: подрочила, пожамкала чужую маленькую грудь и даже поцеловала в губы. Такое у них случалось редко, почти никогда. Эрика тогда хмыкнула в ответ на удивленное личико Кайлы: «Заслужила, Брофловски».       И Кайла чуть ли не благоухала. От нее несло таким пленительным счастьем, она будто расцвела, словно цветок. Стефани смотрела на нее удивленно, выгибала бровь в немом вопросе, но вслух не говорила ничего. Возможно, она уже давно все заметила и прекрасно знала — не видела смысла спрашивать. Но Кайла не заостряла на этом внимание — ей было слишком хорошо. Слишком хорошо в таких… неправильных, наверное, отношениях с Эрикой. Кайла была влюблена — это было понятно и очевидно для каждого.       Кайла думала, что и Эрика тоже.       А потом появился он. Йен Вуд.¹ Хуй пойми откуда взявшийся. Какой-то мудак, приехавший из Денвера. Мудак, который в считанные дни вскружил Эрике голову: она влюбилась, как сопливая десятилетка, и никто не мог на это повлиять.       Кайла смотрела на смущенную Эрику, которая мялась перед Йеном — пыталась пригласить его на свидание, — и чувство жгучей ревности заполоняло ее полностью. Было невыносимо больно смотреть на то, как Картман прихорашивалась для этого ублюдка. Да ни перед кем другим она так долго не вертелась у зеркала! Кайла сжимала кулаки, краснела от гнева и злилась-злилась-злилась.       Злилась на Эрику, которая с корнем оборвала их встречи. На Йена, который посмел появиться так резко и влюбить в себя Эрику так неожиданно и быстро. На себя Кайла злилась сильнее — за свои чувства, которым позволила разрастись из маленькой детской симпатии в сраную любовь, которая, как оказалось, Эрике не была нужна вовсе. От этой мысли Кайла почувствовала, как к горлу подступает ком, а глаза наполняются влагой. Она отдернула себя, смахивая с лица едва покатившуюся слезу.       В конце концов, Эрика ведь ничего ей не обещала.       Стефани, что сидела рядом с Кайлой в тот момент, когда рядом мельтешила и бегала туда-сюда Эрика, готовясь к свиданию с Йеном, в успокаивающем жесте положила ладонь на плечо Кайлы.       Стефани, конечно, все понимала.