Из всех сортов ослепительно-белого ты выбрал невзрачно чёрное

Столп тумана в этот пасмурный осенний день сладко дремал в своих покоях, а потому был очень недоволен, когда к нему в комнату с шумом ворвалась группа сокрытелей. Токито раздражённо поморщился не только из-за нежеланных гостей, но ещё потому что один из них без разрешения распахнул плотные персиковые шторы на окне. Тут же в полумрак спальни вторгся холодный синий свет, заставивший сонного мечника передрогнуть и получше завернуться в одеяло. Муичиро всей душой надеялся, что у пришедших есть веская причина вваливаться в его комнату в такую рань, иначе какого чёрта они беспокоят столпа в его законный выходной? Да, за время существования корпуса истребители уничтожили практически всех демонов, а потому выходные у Муичиро смело могут продлиться и до завтра, и до послезавтра, и вплоть до следующего сообщения о досаждающих людям оставшихся людоедах, но всё же... Это не повод вот так врываться, туманный столп, как-никак, заслуживает немного уважения. Сокрытели доложили о скором визите его личного кузнеца Канамори Козо в сопровождении двух его товарищей в поместье Токито. Им было поручено доставить новую партию мечей, но из-за обильного двухдневного дождя горные тропы размыло водой, и теперь для них вернуться в деревню кузнецов довольно поблематично. Ради безопасности главой корпуса было принято решение отправить ценных мастеров кузнечного дела в ближайшее поместье, а именно к столпу тумана. Под конец рассказа одна из сокрытелей из вежливости добавила невинное «Надеюсь, вы не против?», чем ещё больше разозлила сонного мечника. Как будто у него был выбор! Выпроводив всех из своей комнаты, Муичиро ещё немного провалялся в кровати, и пока сон окончательно не взял над ним верх, тот всё же соизволил подняться. В полусне он доковылял до ванной комнаты, умылся стылой водой и раздражённо зашипел от холода. Вздёрнутая кверху чёлка оставляла желать лучшего, а потому прошло немало времени, прежде чем Токито покинул ванную, придав себе более-менее приемлемый для приёма гостей вид. После этого он решил сходить во двор, о чём быстро пожалел и заскочил обратно, так как погода действительно не лётная, а выходить наружу в осенний денёк в лёгком спальном кимоно и босиком было отнюдь не лучшей идеей. В свои двадцать четыре года Муичиро так и не научился готовить, а потому пришлось терпеливо ждать, пока персонал орудовал на кухне. За десять с лишним лет служения корпусу истребителей, он сумел сколотить целое состояние, так что позволить себе, к примеру, личного повара мог вполне. Покончив со всеми утренними процедурами, мечник ещё три с лишним часа болтался по длинным коридорам поместья без дела, завернувшись в меховой бордовый халат, края которого были настолько длинными, что подметали дубовый паркет, и без того начищенный до блеска. Заставив столпа знатно томиться от ожидания, кузнецы всё же показались на пороге поместья. Приставленные к дому сокрытели быстро помогли гостям избавиться от верхней одежды, знатно взмокшей от долгой прогулки под утренним дождём. Уважительное приветствие, светские посиделки за нескромных размеров котацу, разговоры о работе и заезженная похвала за заслуги перед людьми. Казалось, Муичиро добился всего, что только можно, и теперь всё в этом мире наскучило ему донельзя. Он даже не соизволил снять свой поношенный халат и предстал перед гостями взъерошенный, сонный и злой. Кузнецам поднесли всевозможные кушанья. Жаль, что обед — это единственное время, которое может похвастаться разнообразием, а в остальном жизнь у Токито проходила довольно уныло, сравнимо с погодой за окном, будто в сердце юноши поселилась вечная осень, холодная, со своим моросящим дождиком. Пришедшие почти одновременно сняли свои маски, позволяя беззастенчиво рассмотреть черты лица, большую часть времени скрытые от посторонних глаз. Этим, собственно, и занялся Муичиро, пока кузнецы наслаждались едой. Первые двое мужчин не сумели зацепить туманный взгляд столпа, разве что надменная рожа Хаганезуки заставляла вспомнить мозолистые руки на своей шее. Стащить катану у этого безумного и страстного к клинкам человека в состоянии полуобморока было смелым решением, и расплата тоже не заставила себя долго ждать. Виноват всецело истребитель, и делал он это только во благо общей победы, но осадок-то остался. Третий кузнец был немногословен. Почему-то именно на нём столп решил остановиться, огибая взглядом каждый сантиметр лица загадочного гостя. В отличие от волос Танджиро, послушно вздёрнутых и зачёсанных назад, причёска у кузнеца, хоть и была старательно приглажена, но отдельные её пряди всё же выбивались из общей колеи и небрежно спадали на лицо, отчего их хозяину приходилось то и дело зачёсывать локоны за ухо. Влага всё ещё не желала высыхать на длинных чёрных ресницах и поблёскивала от света потолочных ламп. Если бы не Канамори, обратившийся к юноше по имени, Муичиро вряд ли узнал бы этого красавца, а потому изумился вдвойне, осознав, что речь идёт о Котецу, неумелом подмастерье с подвешенным языком, мальчуганом из деревни ростом от силы сорок два суна, если не меньше. Котецу мягко улыбался и тоже время от времени поглядывал на столпа с неподдельным интересом. Что-то определённо изменилось. Это вовсе не большие глаза маленького мальчика. На столпа был направлен зрелый взгляд человека, которому можно было отдаться без остатка, раствориться в этих сильных рабочих руках. Токито привык, что на него все надеятся, но как иногда хочется, чтобы всё решали за него, чтобы кузнец прямо здесь и сейчас взял инициативу на себя, повалил мечника на деревянный пол и заставил чувствовать себя неопытным мальчишкой, вздрагивающим от любого касания или смелого действия. От своих же желаний Муичиро густо покраснел. Тело вдруг за секунды раскалилось, из-за чего пришлось сбросить с себя противный халат, что ещё недавно спасал хозяина от холода, а теперь болтался на поясе. Вот что значит отсутствие личной жизни и длительное одиночество. — Господин Токито, вам нехорошо? — приметив тяжёлое дыхание мечника, спохватился Козо, на что получил небрежную отмашку. — Всё в порядке. Всего лишь головная боль, малость отдохну, и пройдёт. — процедил Муичиро, сохраняя серьёзное и недовольное лицо. — Комнаты, а так же все необходимые вещи вам предоставят. А я, с вашего позволения, удалюсь. Столп рванул прочь из зала, проник в свои покои и приземлился на широкую кровать. Руки так и не дошли её заправить, но это сейчас волновало истребителя не так резко, как внезапно настигшее возбуждение, упирающееся в ткань бордового халата. Токито принял решение просто подождать, пока напряжение спадёт, и закурил кисэру, дабы успокоиться. Курить он начал относительно недавно, когда осознал, что подруга-смерть через день-другой постучится в его дверь. Он не знает ни одного столпа с меткой, который дожил до двадцати пяти, а это любопытное наблюдение не предвещало никаких положительных прогнозов. Скорее всего не следовало отвлекаться от навязчивых мыслей ещё более скверными размышлениями, но это хоть как-то повлияло на физическое расслабление. А хотя, какого чёрта Муичиро старался, если спустя минут двадцать, в его комнату, не церемонясь, завалился кузнец, которого он так старательно пытался выбросить из головы всё это время? — Не помешал? Вроде столько времени прошло, а парнишка вежливости так и не научился. Не дожидаясь ответа, он просто взял и вторгся в обитель туманного столпа. Здесь пахло дымом и мятой, на высоком резном столике пылились толстые томики — следы Запада, который очень скоро неизбежно вторгнется в жизнь не только состоятельных особ вроде Токито, но и обычных смертных. Кузнец сморщился от тяжёлого запаха дыма и закашлялся. — И давно ты куришь? Муичиро нашёл нечто забавное в непереносимости дыма своего гостя. Нарочно сделав выдох в направлении кузнеца, он стал наблюдать реакцию. Не зря, ведь его старого приятеля снова одолел заливистый кашель. «Как ребёнок» — пронеслось в голове у отставного столпа, пока его гость отмахивался от токсичного облака. Токито, находясь в компании не самого вежливого собеседника, сам позабыл о чувстве такта, но вовремя опомнился и ответил на вопрос. — Не помню. Начал и всё. С ней время коротать куда приятнее, — в руках Муичиро крутил старенькую расписную трубку. Откуда она взялась, мечник тоже не помнил. Да и кому какая разница? Не прошло и доли секунды, как невежда-кузнец забрался на чужую кровать, навис над столпом и выхватил у того повидавшую виды кисэру. За такое поведение любой другой уже был бы выставлен из стен поместья, но не Котецу. Ему можно. С чего такие почести, столп и сам не до конца понимал. Может потому что длительная апатия сделала из Токито равнодушного идиота, который вместо того, чтобы поставить мальца на место, просто смотрел и прощал тому любую шалость? — Бросай это дело! — сказал кузнец приказным тоном, отложив трубку на край кровати, а сам с некой обидой во взгляде, перевёл внимание на мечника, который зачем-то удовлетворённо точил улыбку. Низкий, но всё ещё юношеский звонкий голос пробирал того до мурашек, и Муичиро находил забавным то, что его знакомый из некогда мелкого вредного мальчишки превратился в не менее вредного, но более взрослого настойчивого парня. Иногда приятно, когда кое-что остаётся неизменным. — Пожалей старого друга! На данный момент это моя единственная спутница жизни, — отшутился Токито, будто дряхлый старик, хотя сам едва разменял свой второй десяток. Его рука несмело тянулась к отнятой кисэру, но кузнец вовремя её одёрнул. Длинный широкий рукав старого халата скользнул вниз, обнажая бледную кожу, местами покрытую «профессиональными» шрамами. — В жизни есть масса других приятных вещей! Кажется, безолаберное отношение Токито к своему здоровью не на шутку злило Котецу. Этот парнишка был чист душой и всё ещё верил в нечто светлое и беззаботное. Прямо как Муичиро когда-то. — Каких же? — столп игриво выгнул бровь, вглядываясь в знакомые черты лица мальчика, которого десять лет назад спас от демона, и который потом спас мечника в ответ. — Семья, друзья, — неловко начал кузнец, потихоньку отдавая отчёт своим действиям. Всё же перед ним сам столп, одно неверное слово, и дерзкий юноша может тотчас вылететь из поместья под покров дождя. — Жизнь в конце концов сама по себе вещь интересная! Просторную комнату заполнил тихий сдержанный смешок. Невозможно было не расслышать в нём нотки насмешки. Токито приподнялся над кроватью, зачесал чужую непослушную прядь, придвинулся к уху кузнеца почти вплотную, и того обдало лихорадочным жаром. — Интересная, говоришь? — Токито выдержал мучительную для обоих паузу, накручивая чужие смольные локоны на палец. — Заставь меня так думать. Сказав это, столп ожидал всё: испуг, резкий отказ, смущение, допускал он и то, что юноша прямо здесь и сейчас выполнит его просьбу самым изощрённым и желанным способом — ожидал всё, что угодно, но никак не мог предложить, что Котецу вдруг набросит ему на плечи халат, от которого мечник так старательно пытался избавиться. Более того, данные действия прямо противоположны плану, выстроившемуся в голове истребителя. Завернув Токито в халат по самый нос, кузнец взял его за руку и потащил к окну. По стеклу бил несильный дождик, пейзаж на улице не особо радовал глаз. Серое небо, грязевые потёки по каменистым тропинкам и мутные лужи. Котецу повернул ручку и открыл окно. В комнату вторглись сырость и ветерок. Стало зябко и неприятно, появилось желание завернуться в плед и не вылезать оттуда, покуда обстановка за стенами дома не наладится. — Идём, — юноша требовательно потянул столпа на себя, опираясь коленкой на подоконник. — А отсюда показать не можешь? Нам обязательно идти куда-то в такую погоду? — Муичиро опешил и брезгливо одёрнул руку, не желая высовываться наружу. — Идём, — повторил Котецу, не глядя на столпа тумана. — Не пойдёшь, я сам тебя отнесу. Такое смелое заявление только раззадорило Токито. Он игриво провёл пальцем по скуле кузнеца, щупая едва заметную редкую щетинку. Вальяжно усаживаясь на подоконник и скрестив руки на груди, истребитель всем своим видом показывал, что никуда не пойдёт, по крайней мере самостоятельно, и провоцировал Котецу к действию. Отвратительную погоду можно и стерпеть, а вот оказаться в руках сильного молодого парня удаётся не каждый день. — Сам напросился. Юноша взял в охапку туманного столпа, который так сподручно расселся на подоконнике, будто готовился к этому, и изумился. Как можно быть таким лёгким для своего роста и возраста? Хотя с ростом здесь как раз-таки всё пропорционально. С их последней встречи Токито подрос от силы на два с половиной суна. Чего не скажешь про Котецу. Он-то вымахал на все шестьдесят. На волосы и ресницы напа́дала влага. Холод пробирал до косточек, и тонкий халат уже не спасал. Грело только непонятно откуда взявшееся тепло, будто исходящее прямо из груди молодого кузнеца. Погода уже не казалась столь мерзкой. В руках Котецу уютно и спокойно. Токито закрыл глаза и прислушался. Среди аритмичной дроби дождя можно было расслышать биение сердца, тихое, скромное. Под эту колыбельную настойчиво напрашивалась крепкая дремота. Едва сморгнёшь её, она обволакивает снова, оседает на веках, утяжеляя их и мешая открыть глаза. Они шли долго, пробираясь сквозь заросший сад поместья. Ноги у кузнеца промокли до колен вместе со штанами, а вот истребитель оставался сухим в чужих заботливых руках, и только чёлка и бирюзовые кончики, разбросанные по спине, взмокли от моросящего дождя. Он, к слову, успел закончиться. После него остался лишь влажный пейзаж. Хрустальные капли росы на деревьях и травах впитывали в себя янтарный свет уходящего солнца. Повсюду зажглись сотни жёлтых фонариков, дрожащих от лёгкого ветерка. Точно так же трепетало и сердце Муичиро в этот момент. — Потрясающе, — слетело с его губ в почти неслышном шёпоте. — Ага, — согласился Котецу, стряхивая с лица мокрую выбившуюся прядь. — Какая из них для тебя самая красивая? — Чего? — столп вопросительно надул губы, крепче обнимая шею кузнеца. — Капля, — уточнил юноша, расплываясь в мечтательной улыбке. Что ещё за глупость? Токито окинул взглядом местность. Одна капля красивее другой. И как можно выбрать какую-то одну? Самую красивую? Мечник снова обернулся на приятеля и будто прозрел. «Знаю!» — салютовал он в мыслях, непроизвольно приоткрыв рот. Его лицо приняло выражение, какое обычно бывает, когда даришь долгожданный подарок ребёнку. Удивление, смешанное с восторгом, от которого Котецу едва не лишился дара речи. Такого Токито-сана он ещё не видел. — Вот же они, — Муичиро накрыл ладонью щеку кузнеца, глядя ему прямо в глаза. Там, в вязком дёгтевом омуте плескались последние капельки золотого света. Они преломлялись, словно в призме калейдоскопа, искрились и излучали тепло, вспыхивая языками рыжего пламени. — Из всех сортов ослепительно-белого ты выбрал невзрачно чёрное? — Котецу неловко хихикнул и медленно приблизился к лицу туманного столпа, коснулся его губ, не дожидаясь ответа, и блаженно закатил глаза в сладостном бреду. Когда они прервались, Токито шутливо ткнул пальцем в нос кузнецу, несильно, умиляясь тому, какой же Котецу симпатичный, курносый, чернобровый, а эта прядь, вечно выбивающаяся из наскоро собранного пучка волос, просто сводила мечника с ума. С ней юноша выглядел брутально и одновременно мило. — Вовсе не невзрачный. Ты очень даже привлекательный, — Муичиро заигрывающе изогнул брови, собственнически накручивая чужие локоны на свои пальцы. Волосы липли к коже из-за влаги, завиваясь в забавные пружинки. — То-то я смотрю, налюбоваться не можешь, — Котецу смущённо отвёл взгляд, когда понял, что не в силах сопротивляться взору зелёных глаз, проникаюших прямиком в душу. — Сам виноват, что ты такой... — Токито запнулся, подбирая слова. — Какой? — кузнец встряхнул в руках своего «пассажира», взяв его поудобнее. Каким бы лёгким ни был истребитель, руки всё равно начинали затекать. — Ненаглядный! — выпалил столп, прижимая к лицу мокрую чёлку. Оба вдруг взорвались в безудержном смехе, лёгком и беззаботном. Небо осветил диск неполной луны, подчёркивая всё, к чему прикоснулся некогда шедший дождь. Светился и Токито, не только из-за влаги на ресницах и волосах. Он наконец вспомнил тот трепет жизни, что кипела в нём когда-то. Сейчас он, как прежде, ощущал освежающий запах сырости, слышал трели сверчков и цикад, наблюдал безупречные и родные черты лица в синеватой подсветке и чувствовал охолодевший ночной ветер на своей коже. Это всё ему подарил Котецу. Паренёк нагло ворвался не только в его комнату, но и в его жизнь, перевернул привычный уклад с ног на голову и пронёс на руках к давно забытому прекрасному, заставил вспомнить, полюбить. Муичиро заснул по дороге к поместью. Там приставленные к дому сокрытели его давно обыскались. Пришлось сочинить историю, якобы кузнец прогуливался по саду и нашёл спящего мечника под деревом. Какуши недоверчиво оглядели юнца с головы до пят, но в эту байку поверили и даже позволили донести их господина до постели. Токито скорее всего будет огорчён, когда утром снова проснётся один в большой холодной кровати, но остаться Котецу не мог. За дверью караулили сокрытели, причём пристальнее, чем обычно. Да и остальные кузнецы, наверное, потеряли своего товарища. Когда-нибудь Муичиро проснётся в согревающих объятиях черноглазого юноши. Утро, подобно этому, станет обыденностью, и он, изнеженный и ласковый, будет выцеловывать кузнеца в курносый нос, в персиковые щёки, говорить настолько слащавые приятности, что любого другого уже бы стошнило, и бессознательно тонуть в бездне обсидианового влюблённого взгляда.