***
Его вновь трясет от кашля. Звук эхом отдается внутри пещеры, где он уединился. Краем глаза Мадара замечает людей — образы из того будущего, которое он смог увидеть. Саске и Наруто всегда приходят вместе. Их глаза полны решимости, когда они смотрят сверху вниз на его уязвимую фигуру. Они — самые мирные из его галлюцинаций. Он видит Изуну таким же, как и во время смерти: с потухшими глазами, полными горечи. Его губы никогда не шевелятся, но Мадара чувствует ту жгучую ненависть, которую его брат несет в своем сердце к клану, с которым он заключил мир. Силуэт Черного Зецу тоже появляется, но он всегда прячется в самых темных уголках пещеры. Эта галлюцинация никогда не выходит на свет, исходящий от маленького костра, который развел Мадара. Он медленно продвигается ближе, когда огонь начинает угасать, прожигая кожу Мадары своими желтыми глазами. Зецу никогда не говорит, хотя Мадаре кажется, что он все равно понимает его невысказанное послание. Худший из них — Обито. Каждый раз, видя его лицо, искривленное шрамами и пронизанное холодной ненавистью, Мадара убеждается в правильности своего выбора. Обито единственный из всех, кто говорит. Его слова обрушиваются на голову умирающего шиноби, проклиная за тот спектакль, который он и Зецу разыграли для Обито, чтобы сломать его; проклиная за почти уничтоженный мир, который, как утверждал сам Великий Учиха Мадара, он пытался спасти. Обито ненавидит его с такой яростью, что Мадара чувствует, как что-то внутри него сгорает, и это чувство настолько непостоянно, что заставляет его плакать. Или же он плачет от невыносимой боли, вызванной его приближающейся смертью? Он полагает, что чувствует благодарность за то, что никто из его прошлого не появляется перед ним. Он не знает, что бы сделал, если бы Хаширама возник здесь, молодой и яркий, еще не потерявший веру в Мадару. Он до сих пор может представить его, даже когда его собственный разум становится все более расплывчатым и туманным. «Что же ты сделал с собой, мой старый друг?» — сказал бы он, с грустью в глазах, нежно проведя ладонью по щеке Мадары. Слезы продолжали течь из его глаз, оставляя после себя кровавые следы на щеках. Истощение чакры из-за постоянно активного Шарингана убивало его быстрее, поэтому он не торопился прекращать додзюцу. Мадара просыпается в Конохе, в ворохе теплых одеял, подаренных ему кем-то из клана. Он инстинктивно чувствует, что находится там, где уже был когда-то много лет назад. Учиха видел деревню и во время ее зарождения, и разрушенную множество раз им самим. Он видит гражданских, возбужденно шепчущихся о предстоящей свадьбе их Хокаге. Сердце Мадары начинает бешено биться в груди до тех пор, пока он не обнаруживает себя взбирающимся на скалу, где он успокаивается, уверенный в собственной безопасности на голове высеченного в камне Хаширамы. В первый раз, после свадьбы, Мадара сломался. Яркий и красивый Хаширама всегда был человеком, по которому он тосковал. Человек, который, как мечтал Мадара, однажды взял бы его за руку и улыбнулся той самой знакомой и светлой улыбкой, обещавшей дарить ему спокойствие в этом темном, жестоком мире. Он увидел, как Хаширама приветствовал Узумаки Мито с нервным хихиканьем и румянцем, покрывающим его щеки, и понял, что все потеряно. Переживать это во второй раз было так же разрушительно и душераздирающе, как и в первый. Мадара знал, что через две недели потеряет всякую надежду на то, что Хаширама ответит ему взаимностью. Или же он потерял эту надежду еще сотню лет назад? Мадара задается этим вопросом, пока лихорадка продолжает пожирать его тело, пока слабый огонь костра не угаснет, оставив после себя лишь мягкий свет углей, покрытых пеплом. Он взял эту миссию, решив повторить историю. Получить ранение в живот тоже не было чем-то удивительным для него. Но не отправиться в деревню за помощью? Это что-то новенькое. Он пропустил свадьбу Хаширамы. Он должен был вернуться с миссии три дня назад. Учиха нашел пещеру четыре дня назад, проведя последние два дня в лихорадке. Но он остается там, приговаривая себя к одинокой, мучительной смерти. Он не заслуживает второго шанса, упрямо думает Мадара, всхлипывая. Все, чего он заслуживает, это одинокой смерти. Забытый, убитый каким-то неизвестным шиноби в глубочайшей части леса Страны Огня. Он не заслуживает привилегий клана Учиха, которые предназначены для него. Он должен был скрыть свой позор в этой маленькой пещере, с зараженной раной, что постоянно посылала мучительные волны боли по всему его телу. Мадара слишком труслив, чтобы приставить к своему горлу меч. Он знает, что скоро потеряет сознание; он чувствует это по тому, как онемела его рана, а конечности стали слишком тяжелыми, отчего он не может пошевелить даже пальцем. Зрение тускнеет — свет от уходящего солнца больше не имеет значения. Он угасает вместе с солнцем, скрывшимся за горизонтом, когда луна наконец-то выглянула, а ее эфирное сияние едва проникло через вход в пещеру.***
Мадара был мертв. Он уже не чувствовал ту бурю чакры, что приближалась с востока. Он не чувствовал то беспокойство и панику, которые пронизывали всю эту клубящуюся массу. Он не знал, что, когда обезумевший Хаширама нашел его неподвижную фигуру, каждое растение в радиусе десяти километров завяло и погибло, почернев так же, как и скорбящее сердце Бога Шиноби. Но он точно знает, что, открыв свои глаза, он видит белизну больничной палаты и чувствует тепло чьей-то руки. Он точно знает, что первые слова, которые Хаширама говорит ему: «Я люблю тебя. Не покидай меня снова»