Если и говорить о сожалении, то стоит сказать: эта глупая штука — пустая трата времени, балластом тянущая человека назад. Мы ведь и впрямь мучаемся в незнании: а как оно могло быть иначе? Ответ один: так же хреново, если не хуже.
Перемещение во Фреймворк ощущается несильным разрядом по телу, падением, а затем — не больно мягким — что аж больно почти, хэй! — приземлением. Дейзи резко и жадно вдыхает, пошатываясь на месте — там, где находился бездушный код с её лицом внутри этой сложно устроенной ловушки — и удерживается только благодаря тому, что вовремя раскидывает руки в стороны и ловит равновесие; осматривается. Не к месту приходит в голову мысль о том, что, должно быть, погружение в эту реальность при помощи Аиды многим приятнее. Дейзи снова оглядывается по сторонам — это определённо коридор старой базы «Щ.И.Т.а», если точнее, «Игровой площадки». Хакер пропускает один-единственный вдох, и ей кажется, что это странно: это место всё такое холодное, а краски едва ли живые, так почему никто этого не видит? Тихо остаётся вокруг неё недолго: мимо проходят люди и нелюди, видимо, ведь в одном из них Джонсон признаёт Линкольна Кэмпбелла. Её передёргивает. Он был безнадёжно влюблён в неё в настоящей реальности, и погиб, чтобы остановить древнего нелюдя — Альвиуса, что пассажиром-у-руля — капитаном, в смысле — в теле того-самого-астронавта пробрался с Мавета на Землю, а что тут? По каким правилам играть во Фреймворке? Как она вообще может смотреть в глаза этому человеку? Дейзи было ужасно стыдно. Она чувствовала — каждый чёртов день с тех пор — что стала монстром, которого в ней по глупости или, чёрт с ней, наивности не признают; помнила, как наплела чуши и наделала дел, а Линкольн — солнечный мальчик, милая улыбка которого казалось ей неплохим антидотом к стрессу сразу после — умер, посчитав своим долгом омрачить её существование; и цвет волос тоже — просто к слову. Она не могла не винить себя в его гибели: Кэмпбелла не стало, когда он, влюбившись, как последний романтик, отдал свою жизнь глупо, ради всей планеты, но сказав, что это для неё. Дейзи, сразу после сбегая, знала, что первыми людьми, которые будут искать её, станут Уорд и Колсон, но не могла позволить себе стать угрозой для команды — и в особенности, для них двоих. Единственное, чего она не учла при расчётах, это то, что не сможет долго бегать, без них растеряв всё то, что в ней осталось от желания продолжать жить: в один момент узнать, что ты стала смертью для невинного, а до того также угрозой всем, кого на самом деле так отчаянно любишь, точно не может быть легко. — Хэй, — обращается Дейзи к Линкольну, нагоняя его. — Привет, — улыбается ей в ответ так по-настоящему тот. — Не видел Джемму? — предполагает Джонсон, но Линкольн хмурится непонимающе. — Симмонс. Не видел её? — Ты о ком? — чуть растерянно глядит на неё нелюдь. — Забей. Слушай, я просто, — Дейзи разводит руками, хмыкая, — я не помню, где оставила свой ноутбук, ты не видел? — и выгибает бровь. Линкольн улыбается шире. — Да, в общей комнате. Дейзи кивает ему. — Ага, спасибо. — Всегда пожалуйста, — нелюдь пожимает плечами, когда Джонсон срывается с места в нужном ей — и противоположном, видимоочевидно, ему — направлении, и провожает её силуэт взглядом, хмыкая под нос. Дейзи надеется, что с Грантом Уордом, Филом Колсоном, Мелиндой Мэй, Альфонсо Маккензи, Лео Фитцем, Джеммой Симмонс и, может быть, директором Мейсом — она не вполне уверена на его счёт — всё в порядке, но ком беспокойства разрастается. Она без проблем находит свой ноутбук в общей комнате, где тут же без труда выясняет: этот чёрт, Мейс в смысле, тут директор Сопротивления, коим стал «Щ.И.Т.» после победы грёбаной «Гидры», окончательной и сокрушительной; ещё Джонсон узнаёт, что Джемма Симмонс умерла несколько лет назад, Фил Колсон — учитель в простой школе, Альфонсо Маккензи живёт спокойной семейной жизнью со своей дочерью Хоуп, а Леопольд Фитц — чёртов лидер нацистов; Уорд с ним заодно, ровным счётом как и Мэй. Все планы, которые Дейзи пытается составить несколькими секундами позже, кажутся ей, как один, дерьмом, так что, она решает действовать поступательно, начиная с самого основного — союзника. Джемму Симмонс необходимо найти. Что радует — она жива.***
— Ты не собираешься идти на это! — возмущается Джемма, когда план — очередное дерьмо, но уже чуточку эволюционировавшее — придуманный Дейзи, добирается до её уникальных мозгов. Джонсон вздыхает устало. — Тише, — просит она, коротко окидывая комнату взглядом, а затем наклоняется чуть ближе к подруге, прикрывая крышку ноутбука. — Я хочу, чтобы ты наведалась к Колсону и Маку. Думаю, это должно быть безопасно. — Я в безопасность, а ты — на суицид? — вскидывает скептически брови Симмонс. Дейзи закатывает глаза, хмыкая. — Это не будет суицидом, если я выживу, — говорит она, склоняя голову чуть набок. — Я хочу вернуть на нашу стороны парней и Мэй. Они нам нужны не меньше Колсона и Мака. Если будут против, то наши шансы равны нулю. — Ты не знаешь, насколько это всё меняет людей, — напоминает Джемма. Дейзи согласно кивает. — Но я знаю Уорда, — она делает паузу, — сожаление не вся жизнь. Может, поменялось и многое, но что-то должно было остаться. Симмонс поджимает губы, пытаясь выглядеть в лице подруги улыбку, которая непременно значит, что она так шутит. Затем сдаётся, шумно выдыхая. — Слушай, даже если всё пойдёт плохо, у меня есть мои силы, — добивает Дейзи, стараясь смягчить удар смешком. Биохимик роняет лицо в ладони, но затем, не меняя позы, кивает. — Удачи, — бормочет она, после поднимая глаза на подругу. Дейзи кивает, дёргая одним уголком губ, чтоб приободрить Джемму. — Тебе тоже.***
Ладно, вполне вероятно, её план был ужасен — слишком сильно, хуже, чем она могла представить. Когда она расскажет о нём Уорду, он закатит глаза, а когда узнает Мэй — наверняка разочаруется в её обучаемости. Дейзи сидела в допросной, ожидая, пока какой-нибудь агент «Гидры» придёт к ней, и она сможет начать действовать. Ей надо было добраться до Уорда — на него она рассчитывала больше остальных. Время тянулось неприятно, а сам факт того, что Трискелион — штаб «Гидры», пробегался по коже холодком и мурашками. Кто вообще может верить в реальность происходящего? План начинает сбоить, когда дверь в допросную открывается, и единственным посетителем, за ней стоящим, оказывается Грант Уорд. — Ну, класс, — под нос бормочет, бегло скользя по нему взглядом, а затем прикрывая вымученно глаза, Дейзи. — Тебе так хочется, чтобы я лишился головы? — особо строгим тоном обращается к ней Грант, пряча лицо в тонкой папке с документами и хмуря брови, а затем проходит вперёд, прикрывая за собой дверь и вставая напротив Дейзи через стол. Отлично. Они знают друг друга. — О чём ты? — сдвигает брови к переносице она. — Ни о чём, — сильнее хмурясь и коротко косясь на лицо Джонсон, отвечает Уорд. Она не верит ему. — Мы поговорим с тобой, пока Фитц готовится в случае чего подключить новые методы, — произносит Грант нарочито ровно, и в Дейзи что-то на секунду-другую замирает. Она внимательно всматривается в его лицо. Он всё так же не поднимает на неё глаз, что-то выискивая в папке. — В любом случае, — Дейзи хмурится, — ты скажешь всё, что нам необходимо знать, так или иначе, — а Грант смотрит наконец на неё и кажется настоящим роботом-терминатором — настоящим — ровно секунду, а затем на его лице что-то трескается, как видится это Джонсон, и он вновь утыкается в документы. — Я расскажу всё, что тебе надо знать, — делая упор на «тебе», неожиданно холодно — ладно, не до конца, но ему не проигрывает, что уже хорошо — говорит она, чем его удивляет. Уорд вскидывает брови неверяще. — Скажешь? — Ага, — кивает Джонсон, задирая голову несильно и удерживая с ним установившийся зрительный контакт. — Всё, что тебе нужно знать. По моему мнению, — Грант вздыхает вымученно и закатывает глаза, поэтому Дейзи торопится с разъяснениями: — Эта реальность — нацистский фарс, устроенный слегка сильно поумневшей машиной, программа, которая определённо не работает так, как должна была бы. — Она делает паузу, смотря на реакцию. Уорд только хмурится, так что, Джонсон продолжает: — Ты не агент «Гидры», а «Гидра» не светило-угнетатель всего общества. Фитц не пытает людей. — Ты заглянула к сектантам? — вскидывает брови Грант, скептически щурясь. — Уорд, я знаю, о чём ты думаешь, — Дейзи видит, как выражение его взгляда меняется на заинтересованное с болезненными вкраплениями, — ты думаешь, — она кивает своим мыслям, выдерживая короткую паузу, — что ты плохой человек. Эта реальность — виртуальна. Она вроде как правит главное сожаление твоей жизни. Уорд мрачно усмехается, дёргая подбородком. — Скай, — Джонсон хмыкает: ей кажется, что он сам себя сдал, если вообще пытался скрываться. — Даже не исправишь? — Грант определённо не удивляется, но с толку сбивается. — Уорд, — обращается к нему Дейзи, вовремя перехватывая его взгляд, — веришь ты в это или нет, ты хороший человек, и мне нужно, чтобы сейчас ты доверился моим словам.***
Дейзи приходится прикинуться агентом «Гидры», чтобы суметь выйти хотя бы из допросной не заподозренной. В этот момент присутствие Гранта — каким бы он тут ни был — успокаивает, и шум в ушах кажется не такой уж трагичной переменной. Хорошо хоть, каждый нацист занят своим делом — фанатики они такие — так что, из здания Трискелиона агентам удаётся выбраться, но вот на стоянке Джонсон приходится применить дрожь: несколько гидровцев, проследовавших за ними, теперь уже схватились за пистолеты, готовые прицелиться и стрелять на поражение, но — вот незадача — мощная волна высокочастотных вибраций бьёт и по ушам, и по телам, так что, они всей могучей кучкой отлетают к холодной стене, больно прикладываясь о неё кто чем. Джонсон косится через плечо на Уорда, отчётливо ощущая, что тот смотрит на это. Вроде даже ей удаётся разглядеть, как в его глазах всплёскивает резко гордость, но он её прячет вполне нарочно, дёргая головой в сторону и садясь на водительское. Дейзи прослеживает за эти и следом садится на переднее пассажирское. Грант резко даёт газу. Вовремя, потому что уже спустя полсекунды слышатся выстрелы. — Дела плохи, — констатирует Джонсон, поворачиваясь к Уорду, тот хмурит чуть сильнее брови, но кивает, выезжая на дорогу. — Пистолет в бардачке, — не глядя на неё, говорит он, когда замечает с помощью бокового зеркала, как у них на хвосте возникает несколько машин — оперативные фанатики лучше, чем обычные, и «Гидра» это прекрасно понимает! Дейзи тоже это видит, потому кивает, быстро находя в указанном месте оружие. Когда машины, напичканные нацистами, подбираются достаточно близко, она открывает огонь. Первая машина из четырёх тормозит без водителя через несколько выстрелов. Чуть спокойнее становится через минут десять, когда ещё одну машину удаётся убрать, а от двух других — оторваться. — Я пустая, — сообщает Дейзи на выдохе, откидываясь на спинку кресла и поворачиваясь лицом к Гранту. Тот не смотрит на неё, но из-за спины одной рукой изымает ещё один пистолет — Беретту 92 — и протягивает ей. Она принимает, чуть хмурясь. Ещё минут десять проходят спокойно — Джонсон только сообщает Уорду, куда надо ехать, а тот кивает, хмурясь озадаченно. На одиннадцатую минуту — а может, на двенадцатую — хакер не выдерживает. — В чём дело? — интересуется она, вскидывая брови. — Ты о чём? — вопросом на вопрос отзывается Грант, вынуждая Дейзи закатить глаза, всплеснув руками. — Что произошло между нами в этой реальности? — уточняет она, а затем спешит добавить: — Мы определённо знакомы тут. Хорошо. И не в самых лучших отношениях. — Я шпионил, когда мы познакомились, предал твоё доверие, — жмёт плечами Уорд, после стискивая челюсти и вдыхая через нос; затем сворачивает, предварительно убеждаясь, что «Гидра» не села им на хвост снова. — После этого чего только ни было. Но в основном разной степени серьёзности твои обещания меня прикончить. — Мне жаль, — поджимая губы, говорит Дейзи. — Тебе не было, — качает головой Грант. — Ты презирала меня, а я это заслужил. Хочу, чтобы ты знала, чем бы это всё ни было на самом деле, я рад думать, что, — он дёргает щекой, — есть место, где всё не закончилось так плохо. — Почему ты с «Гидрой»? — хмурится, нехотя задавая этот вопрос, Джонсон. Она внимательно всматривается в лицо Уорда. — Моя семья привыкла переобуваться. Когда «Гидра» выиграла, отец сумел присоединиться к ним. Я тоже тут оказался. А когда «Гидре» стало известно о Сопротивлении, они отправили одного из лучших внутрь. — В любой реальности — терминатор, работающий без сна и выходных? — хмыкает Дейзи, не выдерживая зазвеневшей тишиной уже паузы. Грант ведёт подбородком, тормозя машину. — Можно я спрошу? — интересуется он, впервые за время поездки глядя на неё. Джонсон кивает. — Что между нами в той реальности, откуда, — Уорд медлит секунду, не справляясь с абсурдностью ситуации невозмутимо, — пришла ты? — Всё, — Дейзи пропускает смешок, дёргая плечом, — некоторое время всё было хорошо, а потом — как всегда. Но это, — она прикрывает глаза, кивая, — это моя вина. Один хороший парень — Линкольн Кэмпбелл — он погиб. Из-за меня. А я облажалась. И потом сбежала. И потом эта, — Дейзи делает секундную паузу, чтобы обратить взгляд на Гранта, — мясорубка с виртуальной реальностью и восставшими роботами. Это паршиво. — Её мысли разбегаются, так что, наступает тишина. Уорд кивает. — Знаешь, это ужасно, когда до тебя доходит, что смерть хорошего человека где-то в глубине души даже радует тебя, ведь ты понимаешь, что это должен был быть кто-то, и случилось так, что, как бы я ни хотела этого, был небольшой список людей, которые ни за что не позволили бы мне это сделать, даже ценой своей жизни. И в этом списке есть — был — Линкольн: он был… влюблён в меня, в каком-то смысле. — И я тоже в этом списке? — пытает удачу Грант, и Дейзи, медля секунду, кивает. — Тот парень… Линкольн, он был хорошем парнем, да? Вряд ли он жертвовал собой, надеясь, что умирает за то, чтобы ты считала себя монстром.***
— Хочешь поговорить об этом? — спрашивает Дейзи, проходя в комнату Уорда. — О чём? — хмурится тот, оборачиваясь. — Про то, что был не прав насчёт Робби? Да, он неплохой парень, ты была права. Дейзи закатывает глаза, вздыхая и скрещивая руки на груди, а затем качает головой, полностью закрывая за собой дверь. — Ты можешь хоть на секунду не строить из себя робота, когда тебе больно или страшно? — ведёт она бровью, поднимая на Гранта взгляд. Он его перехватывает своим, пару секунд медля, а затем, опуская глаза непринуждённо, парирует: — А ты не можешь не сбегать? — и стаскивает с плеч чёрную кожаную куртку, чтоб затем бросить её на кровать. Пару секунд оба агента молчат. — Прости, — говорит Дейзи, чуть первее начиная, — мне не стоило бросать вас, я просто… — Мне не стоило об этом заводить речь, — кивает, поднимая руки вверх, Грант. — Прости. — Я просто к тому, — Джонсон медлит секунду, сначала упираясь руками в бока, а затем складывая за спиной и делая пару шагов к Уорду, — что я переживаю за тебя. В смысле, может, ты и не превратился в маньяка-доктора, которым манипулировала двинутая роботесса-маньячка, но… — Я в норме, — учиняя момент, когда Дейзи умолкает на секунду, говорит спокойно Грант. — Уорд. — Она старается установить с ним зрительный контакт — тщетно. — Ты и Симмонс, может, и взломали Фреймворк, и всё, что вам осталось от него — это более длинные волосы на время и бледная картинка, но мы все там будто жизнь прожили, Скай, — на пределе между ничем и всем чуть подбито произнёс он, встретившись глазами с её. — И моя жизнь была наполнена ненавистью. Я всё ещё убийца — только теперь я делал это по воле «Гидры» и моей семейки, и ты меня знать не хотела, неважно, что я делал. А за то, что я прикрыл тебя, скрыв от начальства, что ты из нелюдей, ты разрядила мне обойму в спину, когда сбегала. Вот и весь результат моих попыток что-то менять. В голове каша от этого. — Уорд встаёт к ней боком, отворачиваясь, стискивает челюсти и глубоко дышит. Джонсон касается его ладони, срезая дистанцию. — Уорд, — она медлит, — Грант, — он смотрит на неё из-за плеча, чуть сдвигая брови к переносице. — Слушай, плохие решения, особенно те, которые ты не принимал, не делают из тебя плохого человека. — Знаешь, какую боль я тебе причинил там? — Уорд разворачивается к ней корпусом, вскидывая брови. — Потому что ты донесла до меня это весьма доходчивым способом. Много раз. — Уорд, — Джонсон выдерживает паузу, чтобы подобрать слова или собраться с духом, — то, что я чувствую к тебе… к человеку, которым ты на самом деле являешься, — её глаза начинают бегать по его лицу, она закусывает губу с внутренней стороны, — это не изменится, неважно, что происходит вокруг. Особенно, если «вокруг» — это плод воображения двинутого робота. Джонсон усмехается, ловя глазами взгляд Уорда. Агент внимателен и, кажется, даже чуть расслабился, тоже выдавив из себя что-то на подобии полуулыбки. — Уорд, — Дейзи мнётся на месте, плотнее сжимая пальцы теперь обеих рук на ладони Гранта, — я люблю тебя, — её взгляд рассредоточивается по всему лицу агента, цепляясь и за губы, и за скулы, и за лоб, и за глаза очень хаотично по очереди, — мы реальны. Уорд кивает ей коротко, перехватывая её глаза своими. — Я люблю тебя, Скай, хотя пора бы уже знать, — уголок его губ дёргается, и Дейзи не может не обратить на это внимание. Она тоже улыбается. — Знаешь, ты не самый болтливый человек, — усмехается Джонсон, а затем притягивает Уорда ближе к себе, чтобы примкнуть к его губам. Тот же льнёт к ней послушно, опуская руки на талию и углубляя поцелуй. В любом случае, куда бы там команда ни собиралась идти, какое-то время они же могут их подождать?Не все сожаления, которые мы вешаем на себя можно исправить, но и не все нужно. Так зачем тратить жизнь на сожаление о поступке, срок годности которого истёк давным давно?