***
У их палаты не было номера, и все привычно говорили о ней как «палата номер». Уцуро называли «бессмертным из палаты номер», что было странным определением: бессмертными в этой палате были все экс-злодеи. Каждый день Уцуро читал лекции о своей прошлой жизни соседям. Один был погружен в прострацию, другой не знал языка, но Уцуро было все равно, слушают его или нет. Хотелось выговориться. Узнал он и о том, почему пустовала койка рядом с умывальником: там раньше жил злодей-доктор, но ему надоела палата, и он поселился у пруда с карпами, оставив вместо себя на кровати куклу из коллекции убитой им матери. У него самого была кукольная, фарфоровая внешность, которую не портил уродливый механический глаз. Особенно Уцуро нравилось исходящее от него сияние и серебряные волосы. Уцуро ему, по всей видимости, тоже понравился: он охотно вступал в разговор и даже несколько раз приходил ночевать в палату номер, чтобы закончить начатую на берегу пруда беседу. Трагедия доктора заключалась в том, что его сюжетная линия вообще прервалась вместе с мангой. — Как печально, когда мангака болеет и не может завершить твою линию, — покачал головой Уцуро. Карпы в пруду согласно покивали вместе с ним. — Горилла просто дедлайнер. Он затянул все мыслимые сроки, но концовку выдал. Хотя я думаю, мог бы меня получше раскрыть, но нельзя хотеть слишком многого. — Да. Я до сих пор не знаю, почему я потомок тьмы и на хрена мне сдался хребет с головой в морозилке. Автор давала намеки, но однозначного ответа нет, — стряхивая пепел с сигареты, промолвил доктор. Или он не знал, что здесь курить нельзя, или ему уже было все можно, после стольких лет. А может, он просто был обаятельный? — Ну с хребтом-то понятно. Иногда так ненавидишь, что так бы и убил, а труп убить нельзя. — Ты так равнодушно это говоришь, словно никого не убивал с радостью. Странный ты какой-то главзлодей, что ты забыл в моей палате. Уцуро стряхнул последние крошки в воду: сегодня на полдник давали печенье. — Убивал, но знаешь, это как убить себя. Радость не полная. И кстати сказать, палата номер больше не твоя. Теперь я там король. Последнюю фразу доктор счел нужным благоразумно не заметить. — Погоди, я запутался. Так Шоё, про которого ты все время говоришь и ты – одно существо? Я так понял, что у тебя множественные личности и он один из них? Тогда странное у вас противостояние. — Нет. И да. Горилла и Шинске-кун считают, что разные. Я считаю, что нет. Шоё – мое создание, а его все любят и всячески отрицают, что я имею к нему отношение. Но все вопросы к Горилле, а не ко мне. Доктор сочувственно кивнул. Его сочувствие казалось Уцуро таким же фарфоровым, как и душевная организация. Впрочем, все злодеи, если приглядеться – тонкие, чувствительные натуры. — Иногда авторы не могут определиться, что они хотят сказать. Вон тот китаец у нас в палате. Е Цзун. Знаешь, что с ним? — Не раскрыли, я так понял? — равнодушно спросил Уцуро. — Не то слово. Третьестепенные персонажи раскрыты от и до, по серии и более создатели выделили на это. А он — главзло, получил пять минут экранного времени на объяснение прошлого, в котором объяснилось… ровным счетом ничего. — Обычная история при экранизации китайских BL-новелл и китайской телецензуре. Я проходил мимо китайской палаты, столько всего услышал. Представляешь, как бы делали аниме по твоей манге, если бы в Японии вдруг запретили… ну скажем, синигами? Доктор нервно рассмеялся. — Синигами бы прилетели из космоса. Ну, зато у Е Цзуна относительно хороший финал. Есть чему порадоваться. А этот демон, который на сосновой терапии, Музан, кажется. У него могло бы быть прошлое, но мангака поторопилась. Уцуро не стал спрашивать, откуда доктор все про всех знает. Скорее всего, такова была часть его злодейской сущности. — Это мангака тоже не прописала, — тем не менее пояснил ему доктор. — Но я почему-то все про всех знаю. И про синигами, и про каких-то персонажей, которые впервые вижу, даже если они из другой страны. Ну, не самая худшая черта.***
С Музаном Уцуро подружился так: после взял его за руку и вывел из душного помещения прямо к цветущим соснам. Они стояли и дышали здоровым сосновым духом. Потом Уцуро сказал: — Пойми одну простую вещь: главзлодеи для них – расходный материал. Ты можешь быть сколько угодно крут, красив и силен, но тебя не будут ценить. Главзлодеев выводят для героев, а потом… нужно заканчивать мангу, и про них все забывают. Делают школьную аушку про так называемых «хороших», и все. А злодей? Был такой, но его же победили, вот и все. Чего еще? То, что злодей слит, немногие замечают, мало кому нужно раскрытие такого важного для сюжета персонажа. Но ты не переживай. Может, она напишет бонусную главу. Или экстру. — Не напишет, — ответил Музан. Это были его первые слова после того, как он попал в палату номер. Даже врачи не могли его разговорить. — У тебя потрясающий дизайн, — сказал Уцуро. — И я навел справки про твои многочисленные образы. Очень интересно: там и женщина, и ребенок. Твой образ по крайней мере с этой стороны, весьма неплохо продуман. А я перерождаюсь сто раз и все одно и то же. Выгляжу вот так. Или так. Он попробовал сделать чёлку как у Шоё, но не сумел. — Видимо, в этом трагедия твоего персонажа, — сказал Музан. — Кстати, у меня еще тентакли есть. Показать? Потом они изучали возможности использования тентаклей Музана в приятных целях. В зарослях каких-то красивых кустов с синими плодами это было сделать проще всего.***
Оказалось, Музан знает то, чего не знал даже фарфоровый доктор. — Он все ждет, что брат за ним придет, — шепотом сказал он, косясь на Е Цзуна, неподвижно сидевшего у окна. — Он ждал, что брат придет за ним две тысячи лет. Или десять тысяч лет? В общем, долго. — Хорошо, когда есть кого ждать, — задумчиво произнес Уцуро. — Жаль, конечно, что по сериалу непонятно, почему этот ребенок поверил какому-то первому встречному, что брат его бросил. Е Цзун вдруг повернулся и посмотрел прямо на Уцуро. — Произвол сценаристов, — сказал он на чистом японском. — Вам не понять, ваши аниме сделаны по манге. Там сложно переврать историю так, чтобы логика совсем испарилась. Уцуро тут же возразил: — Да, конечно, это сложно, но некоторые справляются: вырезают куски, диалоги, важные детали. Так что порой когда зритель обращается к манге, его ждут чудные открытия. Кстати, раз уж языковой барьер между нами пал, расскажи, почему тебе в столовой выдают десять порций. Зачем тебе усиленное питание? У тебя же часть реабилитации состоялась еще в самом сериале. Е Цзун криво улыбнулся. — Ну, это как сказать. Ты же сам сказал, что с моей мотивацией мало что понятно. Флешбек короче флешбеков третьесортных персонажей. Экранного времени — ну, тут даже и сказать-то нечего. Уцуро и Музан сочувственно переглянулись: у них экранное время было. — Второплановые персонажи раскрыты больше и появляются на экране чаще. А мне выделили пять серий в самом конце. Главный злодей, тоже мне. — Ты незримо присутствовал же еще до тех пяти. Но вообще я тебя понимаю, трудно тебе пришлось. Ну, хотя бы пожалели в конце. Такое, знаешь ли, нечасто случается. Е Цзун хотел что-то возразить, но в этом время в палату зашел доктор. — Немой заговорил, это хорошо, — весело сказал он. — Мне тут прислали новый бюллетень по креативу фанатов. Давайте обсудим? — О, на меня снова сделали косплей! — Скорее, ксоплей. — Они действительно считают, что эта кукла похожа на тебя? — Конечно, похожа. Черная юката и красные бусины вместо глаз — вылитый я. Не придирайся к фанатскому творчеству, главное внимание. — Новый арт с твоим охотником! А я думал, тебя вообще ни с кем не пейрингуют. — Так и было. Ого, тут что-то про Е Цзуна. Его снова уложили с каким-то Чжао. Е Цзун сперва сидел, нахохлившись, как большая хищная птица, но его соседи так зажигательно обсуждали и даже хотели кое-что попробовать, взрывы смеха сменялись искренним негодованием и во всем этом было столько жизни, сколько не было в соснах за стеклом. В конечном итоге он не выдержал и присоединился к новым друзьям. А что ему еще было делать.