Один виток дороги

— Знаешь, Томми, — Адам одевался, поглядывая в оконце дома, сплошь затянутое плотным утренним туманом. — Я очень и очень доверяю твоему чутью, оно тебя никогда не подводит, но вот сейчас… — Адам, — в свою очередь Томми затянул завязки своего плотного зимнего плаща и протянул руку отчаянно зевавшему Фару. Тот пробежал, цепляясь коготками, по рукаву и нырнул в глубину капюшона, занимая свое привычное место. — Вот, ты меня упрекаешь постоянно в том, что я мягкий, наивный и бесхитростный… — Колдун! — прервал его Ламберт. — Я не колдун! — рассерженный Томми вышел на крыльцо. За ним следом проверяя крепления заплечных мечей, вышел и Ламберт. — Если бы я был колдуном!.. — Ну ладно, но то, что ты маленький марципан, от этого даже не отнекивайся! Волшебные ягоды ты же не только деткам раздаешь, чтобы им твои настойки да микстуры горькими не казались? Даже кузнецу вон, детине здоровенному, а и то — ягодку не пожалел! — Привычка, — смутился Томми и глянул вверх, в горы, на перевал. — Все лучшее — людям… — Ага, — поддакнул сговорчиво Ламберт. — А люди тебе же потом и… — Дело это уже тех людей, которым я помог. И буду помогать и дальше! — Томми повысил голос. Адам смирно стоял рядом, тоже рассматривая потихоньку рассеивающуюся туманную дымку на перевале. — А ведьма… — И что же с ведьмой? — голос Адама насмешливо завибрировал в утренней тишине Коромысла. — Я, конечно, не должен был ее убивать? Мне нужно было провести с ней воспитательную беседу, легонько пожурить за попытку выцарапать мне глаза и за… — За предсказание? — договорил за него Томми, а Фар высунул свой маленький влажный носик над томминым ухом. — Я чувствовал, что просто так ты не разнес бы ей голову! — Просто так? — возмутился Ламберт, стремясь отвлечь внимание ведуна. — А моя личная голова не в счет? Но Томми, уже догадавшись, с досадой покусал нижнюю, все еще слегка припухшую после ночи, губу. — Как она сказала дословно? Адам дернул плечом. — Туда не ходи, через перевал дороги нет. Назад не вернешься, и ты, и тот, кто тебе дорог. — Томми, — заметив, как побледнел лекарь, сразу же зачастил Адам. — Подумаешь, это же всего только бред ведьмы, которую, скорее всего, наняли богатые люди из того города, как его, черт, забыл, тот, который за перевалом. Посадили сюда в Коромысло ведьму с мухобойкой, она тут дорогу перекроет, так купцы и крестьяне в обход двинут, а там дорожка-то уже за денежку, вот там и прибыль налицо… Как ты говорил… марк… марген… маргентинговый прием, да? — Маркетинговый, — машинально поправил Томми, размышляя. — Ведьма с мухобойкой, разумеется, здесь для вида. Для антуража, я бы сказал, для атмосферы. Мне не нравится, что у того вселенского Зла, засевшего на перевале и управляющего ведьмой с ее фокусами, нет разума. Это Зло в чистом в виде, которое нельзя обмануть, или договориться. — Зачем же оно там сидит? — Не знаю, — вздохнул Томми. — Потусторонняя логика, я не могу ее понять. — Что же, милый, — Адам шагнул вперед. — Мне пора взяться за свои старые надежные мечи. Против шердонской стали с заговором на удачу самого Томми-ведуна, я уверен, никакое вселенское Зло не устоит! А ты, как это исторически заведено, будешь ждать меня здесь, в маленьком домике, так сказать, поддерживая огонь в очаге и все такое! — Очень смешно! — Томми шагнул следом. — Я тебе не женушка, не младший братишка, и не сын! — А кто? — Ламберт обернулся так резко, что Томми налетел на него со всего размаха и ткнулся своим безупречным носом в его грудь. — Кто? — Перестань целовать меня на виду всей деревни! — улыбка Томми, казалось, освещала его изнутри. — Устроил бесплатный аттракцион! — Знаешь, — почти печально произнес Адам, — мне не хотелось бы осознавать себя одним из многочисленных эпизодов твоей кочевой жизни, Томми. — Многочисленных? — усмехнулся ведун, привычно выделив основной смысл. — Еще чего? — А даже если и немногочисленных! — Адам и Томми так и шагали рядом, отставая на несколько шагов, за ними шел конь, а в капюшоне Томми уснул Фар. — Даже если и редких! — Ламберт упрямо вздернул подбородок, глаза светло сверкнули в уже вовсю разбуженном утреннем свете. — Как будто я просто очередной виток дороги для тебя и там, за перевалом ты уже и не вспомнишь обо мне! — Глупыш, — снова вздохнул Томми. — Что только за несуразные мысли приходят тебе в голову, а главное — необоснованные. — А у меня такие мысли часто бывают, необоснованные, — Ламберт покрутил головой по сторонам. — Так что, давай, хватит меня провожать, я все-таки, не на войну собрался. Развернулся, и марш, обратно, в Коромысло, туда тварюга эта не спустится. — Ага, — Томми и не подумал сбавить шаг. — Только мы пришли уже, — он кивнул на близкий перевал. — А возвращаться, как ты помнишь, ведьма, тобой убиенная, не советовала. Ламберт поднял голову. Перевал возвышался по-над Сороками пока страшно добрым зверем. Речка бесновалась внизу, в пропасти, втиснутая в высокие скалистые берега, наливалась неукротимостью, получая дополнительно еще подпитку с вершин гор. Томми помолчал и произнес тихонько. — Играть, да не заиграться, пугать, да не забываться… — Там наверху пещера, какая-то, — Адам вытащил меч. — Полагаю, что этот вселенский сгусток там и отсиживается. Я полезу вперед, выманю его на себя. А ты, — он обернулся, но Томми рядом уже не было. — Вот черт! — выругался Ламберт. — Ну я так и знал, что по-своему все сделает. Так и знал! И тут из сумрака пещеры выползло нечто. Оно было темное, плоское, с разлохмаченными краями, похожее на матрац и на мухобойку одновременно. Размеры было угадать сложно, но чудище явно было не маленьким, а, несомненно, вполне ощутимых размеров. Матрац парил над землей, представляя собой порождение небелковой смеси и адской температуры земного ядра. Откуда Адам это знал? А он и не знал, просто, внезапно, догадался, что мечом рубить этот матрац будет сложно. Нечеловечески сложно. Ламберт увидел, как матрац словно учуял движение человека и подпрыгнул таким же плавным, как и раньше, движением. Инстинктивно, Адам выставил перед собой меч. — Пытаешься казаться грозным, букашка? — Голос отозвался эхом в черепной коробке Адама. — Тягаться со мной? — Ты еще кто такой? — говорить в ответ было сложно, каждый звук колотил его по голове изнутри. — Разумная тварь? — Уходи по-хорошему, — голос булькнул. — Отпущу, если свернешь в сторону. Тут все мое. Адам решил не вступать в переговоры, бессмысленное же дело, а ринулся вперед. Его моментально отбросило, будто тупым концом копья ударили в грудь и Адам задохнулся в горячей нехватке вдоха. Он попытался оглядеться, но кровавое марево застлало глаза и все виделось далеким и почти бесшумным. Матрац развернулся над землей и рванулся на Ламберта. В этот миг что-то сверкнуло сбоку, холодным блеском. Все происходящее по-прежнему для Адама тонуло в какой-то странной вязкой тишине, он видел только свет и неясные мельтешащие движения. Он попробовал подтянуть колени и встать хотя бы на четвереньки, но, голова стала чугунно-горячей, и он повалился набок. Последнее, что он увидел, перед тем, как ухнуть в безвозвратную глухую черноту, это была томмина рука с синим перстнем на пальце и черным витым кожаным браслетом на запястье. А потом Адам умер. — Нет, — Адам приоткрыл левый глаз. — Ты не умер, даже не надейся избавиться от меня таким способом! Смотреть половиной глаза было неудобно, фокус зрения смещался и все окружающие предметы казались плоскими. Тогда Ламберт открыл оба глаза и увидел Томми, преспокойно сидящего на заснеженном стволе поваленного дерева. Оказалось, что и сам Адам тоже сидит с ним рядом, на расстеленном меховом плаще, а на груди у него сидит томмин фамильяр Фар и фыркает, словно лесной кот. — Не сиди на снегу, — сказал Адам и удостоверился, что и звуки получаются нормальными, а не искаженными. — Задницу отморозишь. — А тебе бы только о моей заднице и волноваться! — засмеялся Томми. — Поднимайся, а то ко мне твой конь не подходит, хозяина ждет! — Это что сейчас было такое, а? — Ламберт поднялся. — Объяснил бы! Томми тоже встал, Фар нырнул в его рукав. — Да ничего особенного, просто еще один виток нашей дороги. — Я серьезно, — Адам стоял, не шевелясь, смотрел в лицо Томми. Ждал ответов. — Это там Зло случайно к нам попало, — нехотя пояснил Томми. — Просочилось на Землю. Обосновалось, сплело себе гамак паучиный. Научилось управлять некоторыми созданиями нашего мира. — Ведьмой? — спросил Ламберт. — Ну и людьми тоже, — подтвердил Томми. — Не всеми, конечно. А хотелось больше и больше, как и любому Злу. Оно и начало дырку буровить, куда должно было все утечь: все, что есть единственного, счастливого, доброго, нашего… — Все ясно. Ты снова скажешь, что никакое колдовство и рядом с тобой не стояло! — Адам ухватил лошадь за переброшенные через ее шею поводья. — И жизнь мне никто не спасал, этот матрац сам в свою дырку утянулся! — Зато теперь ты не будешь мне про дорожные повороты толковать! — Томми пошел рядом с Адамом. Зима накрыла их обоих, обеспокоенных, но держащихся вместе, оплела браслетами завихрений вьюжных дорог, прикрыла медвежьей шкурой простых подвигов, да и пошла снова отмерять им витки, столбы дорожные, да оледенелые перевалы. Потому что, права была ведьма, — назад нету пути, а лишь вперед, вверх, за взгорки, от Адама и Томми и до горячих, отзывчивых и отходчивых людских сердец.